Набат-3

— Болтянко там?

Хмырько-сан прикрыл трубку и воззрился на Болтян- ко-оглы.

— Не-не! — как от черта отмахивался Болтянко.

— И меня нет. — лихо отмазался от напасти Шиб­ский-кун.

— Возьми Захрсбстного, — посоветовал ей каперанг.

— Ты за кого меня принимаешь? — оскорбилась те­перь уже Катька. — Пусть сначала выкормит своего птен­чика. Я не блядь, а дама с данными!

— Пойдешь ты, — решил за всех Хмырько, указав на Вавакина. — С Катькой ссориться нельзя. Сделаешь, как Шибский учил, быть тебе большим человеком. Катька тебя в люди выведет.

Все довольно заржали. Ходить к Катьке — легче в ура­новых рудниках лямку тянуть. Измочалит до тряпки, спи­ну ногтями в клочья издерет, добиваясь экстаза.

Тему закрыли, Катьке пособили, Вавакипа-мерзавца в дорогу наладили. Велели улыбаться и радоваться случаю.

— Итак, господа-мерзавцы, — провозгласил каперанг. — Где у лас фарватер к бухте Выпивка?

На мерзавцев не обижались. Работа такая.

Только построились в походный ордер пить дармовую водку, опять звонок. Хмырько-сан трубку брал неохотно и вдруг стал по стойке «смирно», заладив: так точно, будет сделано, есть. Трубку клал, будто исходный код вводил в клеммы на пункте «Зеро». Народ извелся от любопытства, а каперанг, не прояснив обстановки, стал раздавать задания:

— Захребетный, придешь за полчаса до начала заседа­ния и оккупируешь пятый микрофон, Болтянко — тре­тий. а гебе, мерзавец Шибский, отдельное задание, рас­толкую позже. Велено, господа-мерзавцы, отработать хлеб.

— Во, тудыть, — затосковал Захребетный-баба. — Так пойдем выпивать-то? Семужка заветрится...

— Обязательно пойдем, друг Пафнутий, — заверил капе­ранг. — Прямо сейчас топайте к Валерке Пучеглазову, у него там Бубурин сидит, планчик на завтра решают. Они идей­ные, не пьют, но водяра в заначке имеегся. Мы с ним дру­зья-товарищи, Валерка меня по случаю всегда опохмеляет.

Вот теперь фарватер открылся полностью. И чго за на­пасть: только снова в походный ордер собрались, в дверь торкнулся Лепя Курочкип из монархо-синдикалистов.

Погнали его из органов за пьянку и аморалку, а сюда взя­ли с уважением. С юмором мужик и пить умеет, больше ею сам царь-батюшка не выпивал. Л еще умел Леня Ку- рочкин мирить правых с левыми, монархистов с марксис­тами, демократов с националами, всякий раз повторяя: «Ребята, давайте жить дружно, больше нам такой лафы нигде не обломится». И самое главное, знал Курочкин тайное изначально. Ради таких изначальное гей решили за­держаться с выходом.

— Леня, дружок мой закадычный, — приобнял его каперанг, — проясни грешным, что за шум завтра гото­вится?

— Запросто, — охотно взялся отвечать Леня Куроч­кин, присев на кресло в углу номера, чтоб видеть всех и сразу. — Во-первых, к Валерке не ходите зря, водку они отдали националам, чтобы долго не уговаривать насчет завтрсва. А во-вторых, назавтрсва будем пробивать закон о пожизненном депутатстве.

— Вот это что надо! — вдохновенно блеснул глазами Захребетный-баба. — Давно пора.

— Пора не пора, но выветрится не скоро, — настави­тельно молвил Леня Курочкин и продолжил: — Заелся наш пахан, мужики, всюду своих тянет, из-за чего у них с ца­рем-батюшкой конфликт созрел, тот жидовскую шайку пристраивает. Нам без разницы, кто больше наворует, но свои интересы надо соблюсти. Правильно я говорю? — оглядел он всех мерзавцев.

— Всс верно. — кивнул каперанг. — Только как между ними свое отбить и ножек не замочить?

— Дельное замечание, — похвалил Курочкин. — Нор­мальные герои идут в обход. Нам пало в эту драчку не лезть. Пошуметь можно. И попутно пожизненное депу­татство пробить. Дело к новому путчу идет, не заиграйся, братва.

— Гак за кого нам держаться? — пытался уяснить не­понятливый Захребетный-баба. — Тою нельзя обижать, этого гоже.

— Вот именно, друг Пафнутий! — воскликнул Куроч­кин. — Именно! Пусть себе дерутся, а мы чубы сохранить сможем. Пусть марксисты с коммуняками в позу стано­вятся, а мы пока за пивом без очереди. Усекли, братва?

Пго поняли без лишних слов. Может. Леню Курочки- па и вправду из органов поперли, только советы он давал на уровне ценных указаний. Это его дело. Никто не дви­гался, не суетился обмыть такую новость: Леня высказал не все, и мерзавцы понимали это.

— А зашел я к вам, мужики, гю другой надобности, — начал он другую идею. — Есть мнение от Забубённого из­бавиться. С одной стороны, наш товарищ, с другой — там­бовский волк ему товарищ.

— И правильно! — взвился Захребетный-баба. — Не хочет жить по-людски — гнать р. три шеи..

— Обожди, — остановил его Хмырько-сан. — Каким образом?

— Очень просто, — не видел затруднительных положе­ний Леня. — Забубённый стал на психа похож, и есть мне­ние отправить его на профилактику. Увезут его в психуш­ку по просьбе соседей, а мы не должны рыпаться. Делаем вид. что ничего не произошло.

— Не по-людски это, — не понравился способ капе- рапгу. — Какой ни есть, а нам родия. Сегодня Осипа в психушку увезут, завтра пас в психи определят?

— Не определят. Если поперек строя мычать не бу­дешь Есть установка, — нажал голосом весельчак Лепя Курочкин, — создать комиссию по установлению психи­ческой полноценности депутата Забубённого. Туда входят Болтянко, Хмырько. Захребетный, я и Вавакин. Коммен­тарии излишни.

— Мужики, опомнитесь! — замахал руками Болтянко- заде. — Это ж любою из нас таким макаром изведут?

— Да не изведут, говорю вам! — повысил голос Куроч­кин. — Л членам комиссии — по двойному окладу и по командировке в Америку. Не хило?

— Ну если в Штаты... — остыл Захребстный. — Тогда конечно...

— Если оно да, то нет, конечно, само собой, посколь­ку, как без консенсуса, тогда при наличии отсутствия, — съязвил Шибский-кун. Его в комиссию не пригласили, он обиделся.

На следующее утро санитарная машина приехала r Свиблово и увезла Забубённого. Его вскоре забыли. Забы­ли, впрочем, как козла, без особых эмоций.