Набат-3

— Я не виноват, -•• спешно оправдывайся Христоумов. — Я жертва и хочу все объяснить. Будьте милосердны.

Вавакин отмяк. Он еще по знал, что скажут ему в «Кру­тояре».

Палач и ориентировался на будущее.

— Мне сейчас некогда. Скажите, куда вам позвонить?

— Нет у меня телефона, — ответил и уронил голову Христоумов.

Вид незнакомца не внушал симпатий. Плащишко ви­дывал виды от жестких вокзальных кресел до скамеек в скверах, а вот обувь была не из дешевой. Несоответствие увиденного и услышанного заставило Вавакина дать теле­фон своих секретарш. А вдруг...

После встречи с Палачом «вдруг» потребовалось: знать план операции — уже много знать.

Хитроумов позвонил и сразу поведал, кто придумал планчик кидатова. Вавакин злорадствовал: попалась гада- лочка! И сыночка подключила, будто бы это его дружков проделки.

— А не подскажете, где найти сына Мотвийчук? — ос­ведомился он, хотя мот и не узнавать этою, ему обещал Палач сделать все тип-топ. Но так хочется, так хочется!

— Могу, — помедлив, сказал Христоумов. — Только у меня с деньгами очень плохо, — пересилив себя, решил он заработать хоть что-то.

— Давайте встретимся, — поняв ею, предложил Вавакин.

— Давайте, — потеплело на душе у Христоумова.

— Прямо сейчас у метро «Кропоткинская». Хорошо?

— Очень хорошо, минут через двадцать буду на месте.

Когда Вавакин подъехал на бульвар. Христоумов дей­ствительно уже прогуливался у входа в метро. С реши­тельным видом он направился к Вавакину с заготовлсн- нымтекстом: «Я знаю о семье Мотвийчук все досконально, помогу, но стоит это тысячу долларов».

— Я знаю о семействе Мотвийчук решительно все и... — И зашкалило, отнялся язык.

— Где живет малой? — помог Вавакин.

— В прежней квартире матери.

— Телефончик дайте?

Христоумов назвал, выдавил из себя цифры и смотрел с мольбой в лицо Вавакину.

— Что-нибудь еще? — Их глаза встретились.

— Вы не одолжите мне денег? — кое-как продавил ги­гантской сложности фразу Христоумов.

— Конечно, — сунул руку в карман пиджака Вавакин и достал приготовленные деньги. — Как-нибудь отдадите, — мягко сказал он и, не прощаясь, сел в машину.

Вололя Христоумов целую минуту после отъезда Вава­кина стоял с вытянутой рукой, напоминая статую русской литературы посткоммупистического периода. В руке ле­жала тридцатка.

—' Сука, сволочь! — чуть не заплакал Христоумов, гла­за туманила горькая печать. Он дошел до ближайшего ларь­ка, купил бутылку водки явно осетинского ропива и пря­мо у стойки отпил половину из горлышка. Сунул початую бутылку в карман плаща, вытер губы и старческим шагом, одеревенелыми ногами пошел в сквер искать компанию, чтобы завить горе суровой веревочкой. Обида жгла силь­нее прободной язвы.

Угрызений совести Вавакин не чувствовал. Было бы правильнее сдать Христоумова в милицию, как соучаст­ника вымогательства, но ото такая тягомотина, так ис­треплют нервы следователи, пока созреет что-либо. А если привлекут за соучастие? Мало ли что надумают в отделе! Им тоже надо выживать, на скудную зарплату не разжи­вешься. Одним словом, тридцатка — самое правильное решение, иудам больше не подают.

Больше Христоумов не звонил, и Вавакин вовсе успо­коился. Зато позвонили от Бориса Михайловича и пред­ложили'встречу. Говоривший был вежлив и настойчив, предлагая встретиться немедленно, а тут шеф Вавакина торопил, Вавакин изворачивался как мог и ехать сейчас па «стрелку» — так выразился звонивший — времени со­всем не было. Переведя дух, Вавакин предложил подъе­хать к нему, но звонивший отказался и велел подъезжать прямо сейчас к метро «Аэропорт». Прямо-таки и велел.

«Ввязался!» — попенял себе Вавакин и поехал па встре­чу. Разговор состоялся в синем «БМВ», па котором при­ехал звонивший. Он сидел за рулем, сзади расположилась троица парней с застывшими лицами. Как думает Андрей Андреевич наказать обидчика? Как думает?..

— Чтоб неповадно было, отколошматить как следует, с него достаточно, — предложил Вавакин.

— У нас так не делается, — отверг предложение сидя­щий за рулем. — Зачем потом разборки? Надо гак, чтоб чисто было. Замочить, значит, чтоб дело с концом.

Такою Вавакин делать не собирался. Пока он никою не убивал и убивать не желал.

— Это уж чересчур, — возразил он..

— На иглу посадить, — предложили сзади.

Вавакин сразу не ответил — стоит ли пацана подвер­гать такой казни? — но время поджимало, и он не слал противиться.

— Согласен.

— Это будет стоить десять штук баксов, — дополнил сидевший за рулем. — Но чисто.

Вавакин молча кивнул и сразу полез из «БМВ». Свою «а уд и» он предусмотри jел ьно оставил в переулке. Вслед ему скептически улыбалась вся компания.

Как будет выглядеть его месть, Вавакин не представлял и не хотел думать об этом. Нечто мерзостное, к чему он пе хотел прикасаться. Его устраивала простота решения и че­стность исполнения. Дело и расчет. «Всегда бы так, — ду­мал он по пути в Думу. — Где бы мы были теперь!»

Он не вернулся в Думу, пусть шеф считает его матро­сом, пыошим водку, ради поставленной цели зарабатыва­ют им цирроз, и велел везти его домой. Поел, поспал, по­том включил телевизор и лежа уставился в экран. Пока­зывали «Возвращение броненосца». Имелся в виду рево­люционный броненосец «Потемкин», через кисею времени. Вавакин не вникал в суть названия и с первых кадров убе­дился, что фильм делала бездарная команда, играли по­средственные актеры и, кроме жалкого шаржа, ничего не могли вымучить: поставили и сыграли очередной «Броне- темкин Поносец».

Щелк на другой канал — поют. Поют и прыгают. Тел­ка ноет, козлы прыгают. Классика прямо, пастораль под африканский бит. У девицы оголенные ягодицы, зато са­поги по самую репицу. Почти нет платьица, голоса со­всем нет. Гонят безвкусицу по самую репицу под цвето­музыку и прожекторы. Ца-на.

Раздраженно перещелкав остальные каналы, Вавакин оставил телевизор в покое и поправил здоровье бутербро­дом с севрюгой холодного копчения. Даванул пару апель­синов и запил трапезу экологически чистым соком. Ну, креветку сьсл. Королевскую, ну, конфетку сжевал. Шоко­ладную. Тоска...

Чем еще заниматься? Врача пока не нашел, друзей пет, с врагами разбираются другие. Что ж теперь, доллары пе­ресчитывать? Вернулся к телевизору и с безразличной ту­постью смотрел, как ехидничают и шестерят под умных болваны из «Белого попугая».

. Хоть вешайся от тоски.

Зато совсем небезразлично было Толмачеву, когда к нему обратились с просьбой поместить в клинику наркомана.

— У нас другой профиль! — резко возражай Толмачев, так и не поняв, кто домогается с просьбой.