Набат-3

— А я бы всадил ей кубиков пять, — со злостью про­шипел Забубённый. — Пусть почувствует, каково оно...

— Не стоит, Осип Семенович. Потом зачт ется. Не умею я быть злым, лучше уж и замахиваться не буду.

Гул в ушах прекратился.

— Пошли? — посмотрел на Забубённого Судских.

— Пошли, генерал. Может, ты и нрав. Л может, свою чашу беды, как я, еще не выпил до дна. Бог с тобой, пошли...

Открыли ворота, заперли, выйдя, ключик повесили на замок. Шум машин доносился из-за рощи, туда и напра­вили стопы.

Через час осторожной ходьбы в темени вышли к трассе.

– Вроде бы Ярославка, — присматривался Забубённый.

•— Ленинградка, — поправил Судских. — Я знаю этот закрытый приют, Семеныч.

— Чтоб он сгорел! — плюнул в сердцах Забубённый. — Столько дет... Столько лет за правду!

Судских успокаивал, похлопывая товарища по плечу:

— Все позади, дружище. Больше лопухами не будем.

Па их вытянутые призывно руки остановилась «мусор­ка». Водитель без долгих разговоров пригласил в кабину. Он оказался молчуном, а пассажиры не заговаривали. Так и ехали каждый в своем мирке забот, без разговоров, но за компанию.

На «Войковской» водитель высадил их. Поблагодари­ли от души. Не долго думая Судских голоснул частнику, договорился.

— А куда едем? — недоумевал Забубённый. Они о мар­шруте дальнейшего пути не сговаривались.

—- Сначала ко мне. Я рассчитаюсь с водителем, ос­мотримся, а там видно будет. До утра нас не хватятся. Садись, не переживай много. Доедем — картина прояс­нится полностью.

У Судских появилось какое-то интересное внутреннее чувство, будто он обсудил с кем-то свои дела и получил право действовать по собственному разумению. И ника­кой клиники не было, и Толмачева он не знал, и с Сички- ной не общался...

Едва машина тронулась, полил жуткий ливень. И опять «дворники» не успевали разгонять воду с лобового стекла. Их мелькание вызывало у Судских галлюциноз, он не мог сообразить, где они едут, который час и в каком времени они обретаются. Лишь скорость, на которой ехал води­тель, путала. И будго не по шоссе мчались они, а летели по американским горкам.

Машина остановилась внезапно, водитель даже не по­вернул к сидящему рядом Судских своего лица. Приехали и приехали, куда просили довезти. Урчал двигатель на ма­лых оборотах.

— Семеныч, посиди здесь. Я подымусь за деньгами и зонт принесу, — попросил Судских.

Знакомый лифт, та же надпись на внутренней стенке: «Дёра, я люблю тебя» — и три восклицательных знака.

Он позвонил в дверь своей квартиры. Она открылась через минуту. На пороге жена. Без возгласов удивления посторонилась, пропуская Судских в прихожую.

— Я долго отсутствовал? — спросил Судских. Смотрел на жену затаенно, чтобы не выдать своего недоумения.

— Я телевизор смотрела, — ответила она и ушла в го­стиную.

«Пожалуй, деньги не понадобятся», — подумал Суд­ских, заглядывая в гостиную. Закутавшись в шаль, жена смотрела «Вести». Приглядевшись, Судских узнал в гово­рящем Забубённого. Он доказывал на заседании парла­мента, что пе замечать отсутствия закона о монополии государства на алкогольные напитки по меньшей мере пре­ступление. И утвердился в-мысли: «Да, деньги водителю не нужны. Нет водителя. И лечебницы нет».

Ничего нет. Все осталось как было. Прежний Ельцин и ворье прежнее. Судских задрал рукав. Истыканная игла­ми вена была.

Он набрал номер телефона дежурного в Ясеневе.

— Леонид? — узнан он, дежурил Смольников. — По­смотри в нашей картотеке, Забубённый Осип Семенович числится в депутатах Думы? Я подожду па телефоне.

Через пару минут пришел ответ:

— Игорь Петрович, есть такой депутат. Да вот он, по телевизору выступает. Сказал: «Мне с мерзавцами не по пути».

— Спасибо, Леонид. Ничего особенного пе случилось?

— Все нормально. Игорь Петрович, — несколько удив­ленно ответил Смольников.

Опуская рукав рубашки на прежнее место, Судских за­цепил ногтем браслет часов. Его «Ролскс» был на месте.

Машинально, еще осмысливая затеплившуюся догадку, он взглянул на циферблат. Наручные часы показывали поло­вину восьмого. Стрелки пасов на стене гостиной показы­вали пять минут девятого.

«Вот они, эти сатанинские полчаса...»

3-13

Сделав карандашом четыре небольших рисунка, Штир­лиц разложил их перед собой и надолго задумался...

Думать было над чем. У Судских не случайно возникла такая ассоциация с вымышленным героем советского су­пербоевика. Да, придуманный разведчик, но как же он был схож с подлинным генералом Судских! То ли подлин­ный, то ли вымышленный, в какой ипостаси пребывает, одному Богу известно. Судских давно заглянул в будущее, как читатель в конец книжки, знает все наперед и вынуж­ден размышлять, в какую сторону повернуть будущее.

Всего лишь одна, и существенная, разница была меж­ду Штирлицем и Судских. Вымышленный Максим Мак­симович боролся с врагами нереальными. Можно ли на­звать врагом нынешнего президента, хотя зло, причиненное им стране, неизмеримо? Можно ли считать врагом отече­ства Зюганова, ратующего за справедливость, если его то­варищи по партии наломали таких дров в пору своего вла­дычества, сколько по всей России не найти?

И что же надо самой России, если выбирает она себе владыку, который запросто провалит вступительный эк­замен в ПТУ, рассуждает об интегральном развитии эко­номики, а покажи ему значок интеграла, примет его за глисту...