Начало опричнины

Весьма видную роль в опричном правительстве играли думные дворяне и служилая дворянская бюрократия: оружничий князь А. И. Вяземский, ясельничий П. В. Зайцев, постельничий В.Ф. Наумов, казначей У. Л. Пивов.

Самым влиятельным из опричных думных дворян был бесспорно князь А. И. Вяземский. В 1566 г. он представлял опричнину в ответственных переговорах с литовцами. В то время он носил титулы окольничего, оружничего и наместника опричной Вологды [1036] . В феврале 1567 г. А. Д. Басманов и Вяземский «учинили» договор со шведскими послами в Слободе [1037] . В походе 1567 г. князь Вяземский был одним из высших командиров опричной армии, уступая «местом» лишь царскому шурину князю М. Т. Черкасскому. В разряде он был записан вторым «дворовым воеводой» при особе царя [1038] . Вяземскому удалось провести в опричную думу своего старшего брата князя В. И. Волкова-Вяземского. Последний получил титул окольничего и участвовал в походе 1567 г. как четвертый воевода «на посылку» [1039] . В те годы царь Иван неограниченно доверял своему любимцу. Из всех членов опричной думы князь А. Вяземский один участвовал в секретных переговорах относительно предоставления царской семье убежища в Англии.

1036

Сб. РИО, т. 71, стр. 353—364.

1037

Описи царского архива, стр. 121.

1038

Разряды, л. 340 об.

1039

Разряды, л. 340 об. Видными опричными воеводами были А. И. Глухов-Вяземский (командовал передовым опричным полком в Калуге в 1567 г.), кн. А. И. Зайцев-Вяземский (первый голова и дворянин «в стану у государя» в походе 1567 г.), кн. Д. И. Лисица-Вяземский (опричный воевода в походе под Волхов в октябре 1565 г.), кн. Ю. И. Волк-Вяземский (оруженосец в свите царя в 1567 г.). (См. В. Б. К о б р и н. Состав опричного двора, стр. 33—34). Вяземский провел в опричнину не только свою многочисленную родню, но также друзей и приятелей. В числе их были его помощники по полоцкой обозной службе Г. Ловчиков, М. 3. Белкин и К. Унковский. По совету Вяземского, царь пожаловал Г. Ловчикову чин опричного ловчего. М. 3. Белкин стал опричным воеводой, К. Унковский — головой опричных стрельцов. (См. Витебская старина, т. IV, стр. 41; А. Шлихтинг. Новое известие, стр. 32).

Видное положение в опричной думе занимали дворяне Наумовы, происходившие из провинциального дворянства [1040] . В. Ф. Наумов руководил в начале опричнины Постельным приказом и как постельничий возглавлял личную канцелярию царя [1041] . Свидетельством высокого положения Наумовых в опричнине служит тот факт, что в 1567 г. В. И. Наумов носил титул можайского дворецкого [1042] . Напомним, что Можайск был одним из самых крупных опричных городов. Наумовы играли видную роль в опричном правительстве лишь в первые годы опричнины. Постельничий В. Ф. Наумов умер ранее мая 1567 г. [1043] В. И. Наумов пробыл два года в Швеции и вернулся оттуда тяжело больным летом 1569 г. [1044] . Таким образом, Наумовы сравнительно рано сходят с политической сцены. Отметим, что оба названных-видных опричника отсутствуют в списках опричного двора, составленных С. Б. Веселовским и В. Б. Кобриным [1045] .

1040

Как значилось в одном местническом деле начала XVII в., Наумовы «неродословные, худые люди и истари живали на пашне, а велися они на Рязани». (См. Н. П. Лихачев. Разрядные дьяки, стр. 400).

1041

См. Описи царского архива, стр. 49. В конце 40-х гг. Постельный приказ возглавлял М. А. Бурухин-Наумов, представитель той же дворянской семьи. (См. Разряды, л. 164). Старший брат В. Ф. Наумова И. Ф. Жокула много лет возглавлял Сокольничье ведомство. (См. ТКТД стр. 117). Сын постельничего Б. В. Наумов служил в 1567 г. дворянином «в стану у государя» из опричнины. (ДРВ, т. XIII, стр. 390). Еще один член той же фамилии Я. Г. Наумов с первых дней опричнины служил городовым приказчиком в Суздале и испомещал там опричных дворян. По некоторым сведениям, он ведал при царе Иване сокольничий путь «в приказ». (См. С. А. Белокуров. Разрядные записи на Смутное время, 1907, стр. 39).

1042

Сб. РИО, т. 129, стр. 125—127.

1043

См. В. Б. Кобрин. Состав опричного двора, стр. 50; ТКТД, стр. 161.

1044

Сб. РИО, т. 129, стр. 127.

1045

См. С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 222; В. Б. Кобрин. Состав опричного двора, стр. 50.

Самым видным представителем приказной администрации в опричной думе был старый опытный дьяк У. Л. Пивов, получивший в опричнине чин казначея [1046] . Первые упоминания о его службе в чине опричного казначея относятся к 1569 году [1047] . В подчинении Пивова находились опричная казна, Четвертной приказ и прочие финансовые ведомства опричнины. Показателем влияния опричного казначея служит блестящая карьера в опричнине многих его родственников [1048] .

1046

Царь не мог обойтись без опытных финансистов и по этой причине взял удел «большого» дьяка У. Л. Пивова. На протяжении многих лет вплоть до начала 60-х годов Пивов возглавлял приказ Большого прихода Он был одним из первых «кормленых дьяков» и ведал сбором «кормленых окупов» в Вологде и других северных уездах. (См. П. А. Садиков. Очерки, стр. 268, 281—282, 308—312; Сб. РИО, т. 59, стр. 149).

1047

См. П. А. Садиков. Из истории опричнины, стр. 235; его же: Очерки, стр. 312. До опричнины Пивов, возможно, не имел думного чина. В Дворовой тетради он записан после разрядных, посольских и поместного дьяков (ТКТД, стр. 115). В разряде 1559 г. Пивов значится вторым дьяком, поел поместного дьяка П. Михайлова (Разряды, л. 260 об). Некоторые источники называют Пивова опричным печатником В местническом деле М. Татищева 1598 г. упомянуто, что печатник У. Л. Пивов «сидел» у ясельничего П. Зайцева. (См. Н. В. Мятлев Челобитная М. Татищева. — Летопись историко-родословного общества в Москве. М., 1907, вып. I, стр. 4).

1048

Дьяк Д. М. Пивов вошел в опричнину после Земского собора 1566 года. (Относительно его участия в соборе см. СГГД, ч. I, № 192, стр. 553). Осенью 1568 г. он расследовал «злоупотребления» Ф. Колычева на Соловках. Д. М. Пивов потянул за собой в опричнину своих братьев Романа и Василия, служивших стрелецкими головами. Пивовы были сыновьями литовского окольничего М. В. Пивова, попавшего в русский плен при Василии III. Все они были испомещены в Ярославле и служили при дворе как «литва дворовая». (См. ТКТД, стр. 63, 144).

В первые годы опричнины начали свою карьеру дворяне В. Г. Грязной и его троюродный брат В. Ф. Ошанин, М. Л. Скуратов-Бельский и Р. В. Алферьев. В опричную думу никто из них первоначально не входил [1049] . Влияние Грязного и Скуратова усилилось лишь после разгрома «заговора» Федорова.

На протяжении первых пяти-шести лет существования опричнины руководство опричной думой осуществляла старомосковская знать и отчасти дворяне. Входившие в думу представители высшей титулованной знати не пользовались большим влиянием [1050] . Почти все они получили думные чины из опричнины в самом конце 60-х годов. Помимо боярина князя В. А. Сицкого опричниками были боярин князь И. Темкин и окольничий князь Д. И. Хворостинин.

1049

В походе 1567 г. они занимали почетное, но невысокое положение третьих голов в царском полку. (См. Разряды, л. 340 об.).

1050

В. Б. Кобрин проделал громадную работу по составлению списков опричников и установил, что до конца 60-х гг. опричнину возглавляла старомосковская знать. (См. В. Б. Кобрин. Социальный состав опрично двора. Автореферат. М., 1961, стр. 13). Но при определении состава опричного руководства В. Б. Кобрин допускает некоторые неточности. По его мнению, одним из инициаторов опричнины был боярин В. М. Юрьев. Отсюда В. Б. Кобрин делает вывод, что Захарьины были, по существу, тем центром, вокруг которого сгруппировался руководящий кружок опричнины, включавший Басмановых, Сицких, Черкасских, Яковлевых. (См. там же). По мнению В. Б. Кобрина, «состав опричной думы был менее аристократичен, чем состав земской». (Там же, стр. 11). А. А. Зимин оспаривает это мнение и указывает на то, что «среди восьми опричных бояр к концу 1572 г. только двое не носили княжеского титула». При этом А. А. Зимин по непонятным причинам исключает из состава опричной думы всех думных дворян. (См. А. А. Зимин. Опричнина, р. 366). Такая постановка вопроса представляется нам неверной. Во-Во-первыхдумные дворяне играли в опричной Думе самую выдающуюся роль. Во-вторых, состав опричной думы был совершенно неодинаковым на различных этапах существования опричнины. Высшая титулованная знать получила широкий доступ в опричную думу лишь в самые последнее годы опричнины. По существу опричнина была упразднена в 1572 г. руками старой знати.

В чине боярина князь В. И. Темкин много лет служил в Старицком удельном княжестве [1051] . В начале Ливонской войны он попал в плен к литовцам и только благодаря этому обстоятельству избежал царской опалы. Сын Темкина и все его братья были сосланы в Казанский край. 5 июля 1567 г. Темкин вернулся в Россию [1052] . Ситуация к тому времени настолько изменилась, что его сразу же приняли в опричнину [1053] . Царь поручил Темкину весьма неблаговидное дело — расследование «преступлений» Ф. Колычева. Темкин успешно выполнил это поручение и, вероятно, в награду за это получил ранее октября 1569 г. чин опричного боярина [1054] .

1051

Разряды, л. 257 об.

1052

ПСРЛ, т. XIII, стр. 408.

1053

Решение о зачислении Темкина в опричнину было принято еще до возвращения его из плена, судя по тому, что для размена его на границу были посланы два опричника. (См. В. Б. Кобрин. Состав опричного двора, стр. 77). Зачисление в опричнину литовских пленников объяснялось довольно просто. Все они не поддались на уговоры русских эмигрантов в Литве и добровольно вернулись на родину. Правительство могло не опасаться, что они сбегут в Литву.

1054

См. В. Б. Кобрин. Состав опричного двора, стр. 70. Из других Ростовских княжат в опричнину попало несколько Приимковых, среди них кн. О. Ф. Гвоздев (второй «голова» в походе 1567 г:, командовал передовым полком под Вязьмой и Мценском в 1567—1568 гг.), И. Ф. Гвоздев (дворянин «в стану у государя» в 1567 г.)., (См. Синбирский сборник, стр. 20; В. Б. Кобрин. Состав опричного двора, стр. 65—66). Как и Темкины, многие Приимковы (кн. В. В. Волк, Р. А., В. Р., М. А. и Д. М. Приимковы) были сосланы в Казань в 1565 г.

Князь Д. И. Хворостинин происходил из самой младшей малознатной ветви Ярославского княжеского рода. Думный чин был пожалован ему за военные заслуги. Хворостинин обладал выдающимися военными дарованиями. В 1569 г. он получил титул опричного окольничего [1055] .

По форме опричная Боярская дума ничем не отличалась от думы любого другого удельного княжества. По существу дела, опричная дума копировала в миниатюре ту самую комбинацию политических сил, которая сохранялась в земщине и формально выражалась в союзе между удельными князьями и старомосковской нетитулованной знатью. Но подлинные удельные князья не входили в опричнину. Опричнина была детищем почти исключительно старомосковского боярства.

1055

В походе 1567 г. кн. Д. И. Хворостинин служил головой в царском полку. Трое его младших братьев служили оруженосцами в свите царя. (Разряды, лл. 340 об; 339 об). В начале 1569 г. Д. И. Хворостинин находился в полках на литовской границе, летом возглавил сторожевой полк на Оке. (См. Разряды, лл. 349, 353 об).

* * *

В состав опричнины вошли земли трех категорий. Во-первых, крупные дворцовые и великокняжеские оброчные волости, расположенные по большей части невдалеке от столицы. Во-вторых, обширные территории Поморья и Севера. И, в-третьих, несколько небольших центральных уездов с развитым служилым землевладением [1056] .

Дворцовые волости должны были снабжать опричный двор всеми необходимыми продуктами [1057] . Иные цели преследовало зачисление в опричнину северных уездов с богатыми торговыми городами Вологдой, Устюгом Великим, Каргополем, Вагой, Двиной, Холмогорами и т. д. [1058] . Поморье и Север принадлежали к числу слабо заселенных районов страны [1059] . Здесь дольше всего сохранялось общинное землевладение, среди населения преобладало черносошное крестьянство. Феодальное служилое землевладение не получило широкого развития в этих уездах. К середине века во многих северных волостях было введено земское самоуправление, население обложено «кормленым окупом» в пользу казны [1060] . Северные торговые города Вологда, Холмогоры, Двина, Каргополь относились к посадам средней величины [1061] . Вологда и Холмогоры расположены были на конечных пунктах великого речного пути по Северной Двине и Сухоне. Этот путь служил главной торговой артерией, связывавшей Москву с Поморьем [1062] . Названные города были центрами обширных местных рынков и средоточием ремесленного производства [1063] .

1056

См. С. Б. Веселовский. Учреждение опричного двора, стр. 88

1057

В опричнине оказались старинные великокняжеские волости Хотунь (под Москвой) и Гвоздна (под Коломной), бывшая, старицкая волость Алешня (под Москвой), волость Гусь и Муромское сельцо (под Владимиром), Аргуновская волость (под Переяславлем), древние поселения числяков и Ордынские деревни (Верейский и Боровский уезды), село Круг Клинской, волость Вселук во Ржеве, Опаков на Угре и старицкий городок Вышгород на Поротве, Пахрянский стан с заливными лугами (под Москвой), а также село Белгород на Волге (под Кашиным), Ладожский порог на Волхове с богатыми рыболовными промыслами (Водская пятина), волости Ошта, Прибужь и т. д. (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 395; С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 157—158).

1058

ПСРЛ, т. XIII, стр. 394—395.

1059

Отметим, что в опричнину не попали наиболее пустынные районы Севера: Печорский край с Пустоозером, Малая и Великая Пермь и, наконец, Вятская земля. Эти районы были, кстати, самыми обширными.

1060

Забрав северные уезды в свое владение, опричное правительство обратило на пользу себе главнейшие результаты преобразования местного управления при Адашеве.

1061

В начале XVII в. в Вологде числился 591 посадский двор, а в Холмогорах до 500, в Каргополе — 476. (См. М. Н. Тихомиров. Россия в XVI столетии. М., 1962, стр. 243, 251, 267).

1062

См. М. Н. Тихомиров. Россия в XVI столетии, стр. 242.

1063

По некоторым сведениям, после разорения 70—80-х гг. Вологда продолжала платить в Четвертной приказ 12 тысяч рублей тяглом и податью и еще 2 тысячи рублей в .счет торговых пошлин. С Холмогор и Двины тогда же сходило 8 тысяч рублей. (См. Д. Флетчер. О государстве Русском, СПб., 1906, стр. 57).

Самым крупным из опричных посадов был Устюг Великий, зачисленный в опричнину «со всеми волостями» [1064] . Устюг являлся административным центром обширного края и контролировал важнейшие торговые пути из России на Урал и в Сибирь. Устюжский рынок был крупнейшим пушным рынком страны. Передают, что еще в 80-х гг. XVI в. Устюг платил в Четвертной приказ до 30 тысяч рублей тяглом и податью, всего на 10 тысяч рублей меньше, чем Москва [1065] .

1064

ПСРЛ, т. XIII, стр. 394.

1065

Д. Флетчер. О государстве Русском, стр. 57.

Как можно установить, опричное правительство забрало в опричнину важнейшие центры соляной промышленности страны, включая Каргополь, Соль-Тотемскую, Соль-Вычегорскую, Соль-Галич, Соль-на-Балахне (Балахну) и Старую Руссу [1066] . Среди всех перечисленных городов первое место бесспорно занимала Старая Русса. В середине XVI в. здесь числилось 1545 дворов [1067] . Главным богатством города были соляные варницы, много сотен варниц, на которых ежегодно добывали сотни тысяч пудов соли [1068] . Старорусскую соль продавали на рынках Новгородско-Псковской и отчасти Тверской и Смоленской земель [1069] . На протяжении XVI в. Старая Русса сохраняла значение крупнейшего торгово-промышленного центра страны. Еще в 80-х гг. она платила в казну в счет торговых пошлин 18 тысяч рублей. Столько же платили Москва и Новгород вместе взятые. Правда, Русса выплачивала пошлины не деньгами, а главным образом натуральным продуктом [1070] . Обычно опричные уезды имели конфигурацию сплошных массивов. В отношении Руссы допущено было исключение. Русса располагалась посредине Новгородских земских пятин наподобие небольшого островка.

1066

Соль-Галич, Тотьма, Балахна представляли собой небольшие городки, обязанные своим существованием исключительно соляному промыслу. (См. М. Н. Тихомиров. Россия в XVI столетии, стр. 263-264, 223, 246, 444—445).

1067

ААЭ, т. I, № 205, стр. 186-187; Н. Д. Чечулин. Города Московского государства в XVI в. СПб., 1889, стр. 52.

1068

Даже после разорения 70—80-х гг. в Руссе оставалось не менее 500 соляных варниц. (См. Г. С. Рабинович. Влияние соляного промысла на развитие товарно-денежных отношений в Старорусском уезд в XVII в.—Новгородский исторический сборник, № 10, 1962, стр. 77). Во второй половине XVII в. старорусские соляные промыслы, восстановленные после разорения «смутного времени», давали, по подсчета» Г. С. Рабинович, до 200—260 тысяч пудов соли ежегодно. В середине XVI в. уровень производства соли в Руссе был более высоким. .(См. так же, стр. 78).

1069

См. Г. С. Рабинович. Рынок сбыта старорусской соли во второй половине XVII в.—Доклады высшей школы. Исторические науки № 3, 1963, стр. 95, 94.

1070

Д. Флетчер. О государстве Русском, стр. 57.

По мнению С. Б. Веселовского, Русса, Балахна, Тотьма и т. д. были взяты в опричнину для снабжения солью государева двора [1071] . Полагаем, что опричный дворец не мог поглотить и тысячной доли продукта, добываемого в одной Руссе. Опричная казна преследовала более значительные цели. Соль интересовала ее не как натуральный продукт, а как важнейший товар на рынке страны. Взяв под свой контроль главные центры солепромышленности, опричное правительство установило своего рода соляную монополию. Опричнина контролировала соляную торговлю всего Северо-Запада (Старая Русса), Заонежья (Каргополь), Заволжья (Солигалич), Нижегородского края (Балахна) и Севера (Соль-Вычегодская). В руках опричного правительства соляная монополия стала важнейшим средством финансовой эксплуатации населения страны, как опричного, так и земского [1072] . Напомним, что в XVI в. соляная торговля была делом более прибыльным, нежели даже виноторговля [1073] . Далеко не случайно крупнейшая купеческая фамилия XVI века Строгановы нажила капитал именно в сфере соляной торговли.

1071

С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 157.

1072

Как отмечает А. Г. Маньков, для всего XVI в. характерен необычайно высокий уровень цен на соль, что особенно заметно при сопоставлении соляных и хлебных цен. Так, на Вологодском рынке хлеб стоил 5—10 денег за пуд, а соль — 6 денег, а иногда и до 10 денег (1551— 1572 гг.). В годы опричнины (1568—1572) цены на соль колеблются в пределах от 2, 3¹/₂, 4 денег до 6, 10, 12 денег за пуд. (См. А. Г. Маньков. Цены и их движение в Русском государстве XVI в. Изд. АН СССР,. М.—Л., 1951, стр. 67, 175).

1073

Основным потребителем вина было городское население, численность, которого в XVI в. была ничтожно мала, а денежные средства ограничены. Потребителем же соли выступало как посадское, так и сельское население страны, значительно более многочисленное.

Всевозможные поборы, подати, «кормленые окупы» и торговые пошлины с городов и волостей Севера и Поморья, а также соляной доход служили основным источником дохода для опричной казны [1074] . Зачисление названных местностей в опричнину объяснялось главным образом фискальными соображениями.

В соответствии с древней традицией после образования опричного «удела» царь получил свою долю, «жеребей» на Москве. В опричнине оказался обширный район в западной части столицы, через который пролегал путь в опричный Можайск [1075] . Из опричных кварталов Москвы были выселены все бояре, дворяне и приказные люди, не принятые в опричнину. На их место водворились опричные служилые люди, бояре, дьяки и т. д. Тяглая посадская община почти вовсе не была затронута опричным переселением.

1074

Указ об опричнине предусмотрел возможность зачисления в удел новых земель в случае недостатка дохода в опричной казне: «а с которых городов и волостей доходу не достанет на его государьский обиход,— гласил указ, — и иные городы и волости имати». (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 395).

1075

В опричнину вошли Чертольская улица с Семчинским селом до всполья, Арбатская улица до Дорогомиловского всполья и Новодевичьего монастыря, а также три столичные слободы. (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 395).