Нацистские пожиратели кишок

–  Пожалуйста, - простонала она.
– Не делайте этого. Пожалуйста, отпустите меня!

Это привлекло внимание Отто к двум мужчинам, вошедшим в комнату. Он быстро опустил нож и встал по стойке смирно. Шульц и Ханке отсалютовали, прежде чем пройти в комнату.

–  Значит, это правда!
– Сказал Ханке.
– Вы едите своих пленников!

– Да, - сказал Шульц.
– Мы обнаружили, что на самом деле это самый эффективный способ избавиться от них.

– Не могу не согласиться!
– Взволнованно воскликнул Ханке. Казалось, он был в восторге от процедур, которые ввел в действие Шульц.
– Мы все равно истребляем евреев; с таким же успехом мы можем использовать их тела для чего-то потом. Но разве мясо не гнилое на вкус? Думаю, это все равно что съесть крысу.

– Удивительно, но это не так. Еврейское мясо на вкус очень похоже на свинину.

Ханке рассмеялся.

– Ну, я полагаю, они такие же грязные, как свиньи, не так ли?

Шульц и Отто рассмеялись.

– Не хотите ли образец?
– спросил Отто.
– Я собираюсь вырезать вот это.

Девушка продолжала умолять пощадить ее, извиваясь, пытаясь освободиться от веревок, которые связывали ее руки за спиной.

– Действительно, хотел бы.

– Есть что-то, что вы бы хотели попробовать?

Ханке покачал головой.

– Это будет мой первый раз, когда я ем мясо другого человека, так что, может быть, вы могли бы выбрать кусок для меня?

– Нет проблем.
– Отто поднял нож, который точил, и шагнул к девушке.

– Пожалуйста, - сказала девушка.
– Пожалуйста, не убивайте меня.

Отто проигнорировал ее. Он приставил лезвие ножа к нижней части ее груди (что было, учитывая, что она висела вниз головой, ближе всего к потолку) и начал резать, разрезая взад и вперед и отрывая ее грудь от тела.

Девушка закричала, когда из большой раны, которую открыл Отто, потекла кровь. Кровь текла по ее телу, стекала по шее и лицу, запутывалась в волосах.

– Вы не убиваете их перед этим?
– спросил Ханке.

– Нет, - сказал Шульц.
– Мы обнаружили, что мясо имеет тенденцию быть более нежным, если удалить его из тела, пока они еще живы. Кровь, текущая в мясо, делает его более свежим на вкус.

Ханке понимающе кивнул.

Девушка продолжала кричать.

Отто продолжал отрезать девушке грудь. Белая жировая ткань внутри оторвалась длинными волнистыми нитями, но Отто с легкостью рассек ее заостренным лезвием. Довольно скоро вся ее грудь была удалена, оставив только зияющую рану на груди, где виднелись ободранные, окровавленные мышцы и даже часть грудной клетки.

Теперь девушка перестала кричать. Она плакала, ее рыдания были заглушены кровью, которая сочилась ей в рот и наполняла ноздри, душа ее.

Отто повернулся к Ханке и предложил ему грудку. Ханке взял кусок мяса в руку. Он несколько оглядел ее с отвращением, когда кровь начала скапливаться на его ладони.

– И вы его не готовите?

Шульц покачал головой.

– Необязательно. Иногда готовим, иногда нет. Но совершенно нормально есть его сырым. Сырое мясо содержит больше калорий.

Ханке посмотрел на Отто, потом снова на Шульца. Оба ждали пока он начнет есть. Он поднес грудку ко рту и широко раскрыл его. Он откусил кусочек, резцы вонзились в жевательное мясо, и оторвал кусок плоти.

Шульц наблюдал, как Ханке вертит мясо во рту из стороны в сторону. По нижней губе и подбородку потекла струйка крови. Он прожевал мясо еще минуту, потом проглотил его.

– Ну?
– спросил Шульц.

–  Мне нравится, - сказал Ханке.
– Оно очень сочное.

– Обычно мы подаем такую котлету с вареными овощами, - сказал Отто.

– Это очень полезно для здоровья. Оно обеспечивает солдата всем необходимым.

– Да, я вижу, - сказал Ханке, откусывая еще кусочек грудки. Этот укус унес с собой сосок. Теперь он говорил с набитым ртом.

–  Вы сможете приготовить что-нибудь повкуснее вареных овощей?

– Думаю, да, - сказал Отто. – Но что именно?

– Ну, - сказал Ханке, вынимая сосок изо рта и бросая его на пол. В этом не было ничего удивительного; сам Шульц всегда находил соски слишком жесткими.
– Я бы хотел попробовать полноценный обед, самое меньшее три блюда. Я хочу знать, насколько хороша ваша еда.

– Это не будет проблемой.

– Хорошо. И я предлагаю вам сделать то, что умеете лучше всего. Если я получу удовольствие от еды – а я надеюсь, что получу, – то в ближайшие несколько дней у вас будет много особых гостей. Я думаю, что им понравятся эти деликатесы.

– Особые гости?
– переспросил Шульц.
– А кто именно?

Ханке улыбнулся, его тонкие губы растянулись неестественно широко.

– Многие офицеры СС слышали о вас и вашей необычной кухне. Многие из них хотят нанести вам визит.

Шульц вдруг занервничал. Такого он не испытывал уже очень давно. Это была возможность продемонстрировать свои способности и, возможно, получить повышение в СС.

– Я уверен, что мы сможем их разместить.

– Хорошо. И кто знает, может быть, сам фюрер нанесет вам визит.

Три

Мэри не могла уснуть. Она никак не могла выкинуть из головы неприятную мысль, что увеличение числа нацистов, прибывающих на место, каким-то образом напрямую связано с уменьшением числа заключенных. Мэри даже сказали, что сегодня, пока их не было, прибыл старший офицер СС.

Это было так странно. За все время своего пребывания там она ни разу не видела старшего офицера СС. Зачем им понадобилось приезжать в этот лагерь? Почему именно сейчас? Что именно происходит?

Весь день Мэри провела на фабрике, собирая минометные снаряды. За одиннадцать часов она собрала пятьдесят девять – неплохой результат. Ее дневной начальник – человек, которого она знала только как Йозефа, – произвел на нее должное впечатление.

Ванде повезло меньше. Не то чтобы Мэри так усердно работать помогала "удача"; это была чистая решимость и преданность делу. Но мышление Ванды отличалось от мышления Мэри. Для начала она была намного моложе (возможно, ей было около двадцати пяти, тогда как Мэри сейчас было тридцать два). Их задача, которую они должны были выполнить, заключалась в изготовлении пятидесяти снарядов в течение дня, поэтому пятьдесят девять снарядов Мэри были таким впечатляющим результатом.

После шести часов работы им дали десятиминутный перерыв. В этот момент было подсчитано количество изготовленных ими снарядов. Пока их было около двадцати трех, их обычно оставляли в покое.

Ванда собрала только девятнадцать.

Джозеф сердито отругал ее. Он вытащил ее из кресла и дал ей такую пощечину, что это сбило ее с ног. Но на этом он не закончил; продолжая кричать, он поднял ее на ноги. Затем вытащил свой пистолет. Мэри думала, что он собирается убить ее прямо здесь и сейчас. Но вместо этого он перекатил пистолет в руке и ткнул курком ей в нос. Раздался громкий треск – нос Ванды раскололся, из ноздрей хлынула кровь.