Нацистские пожиратели кишок

Тем не менее, это давало заключенным возможность поговорить вдали от любопытных глаз и вне пределов слышимости тех, кто, возможно, не хотел бы вмешиваться в их разговоры.

– Вы его видели?
– спросила Мириам, подходя к Мэри и Густаву, которые сидели в углу двора.

– Кого?
– спросил Густав.

– Ты его не видела? Обычно ты видишь всех, кто приезжает и уезжает отсюда.

– Не видела кого, Мириам?
– спросила Мэри.

– Очевидно, сегодня здесь был Йозеф Геббельс.

– Геббельс?
– воскликнул Густав с неподдельным шоком на лице.

– Парень из пропаганды?

Мириам кивнула.

– Я сама его не видела, но София говорит, что это точно он. Она видела, как он уезжал сегодня днем.

У Мэри не было причин сомневаться в этом. Недавно в лагере побывало несколько высокопоставленных эсэсовцев.

– Итак, мы видели здесь Гиммлера, Ханке и Бормана, а теперь еще и Геббельса. Какого черта они все сюда едут? Что такого особенного в этом месте?

– Не знаю, - ответила Мириам.
– Но я слышала кое-что еще.

– Да? И что же?

– Судя по всему, завтра сюда должен прибыть сам фюрер.

– Фюрер? - почти взволнованно переспросил Густав. Мэри знала, что на самом деле это не волнение, не то радостное возбуждение, которое испытывают люди, встречая своих любимых кинозвезд. Нет, это совсем другое.

Густав был в состоянии шока, и его возбуждение, вероятно, было вызвано фантазией, которая была у многих заключенных здесь; они бы отдали все, чтобы обхватить руками шею Гитлера и сжать ее так сильно, пока его глупая маленькая голова не оторвется от его гребаных плеч в каскаде крови.

– То есть сам Гитлер?
– уточнила Мэри, чтобы убедиться, что она все правильно поняла.
– Он приедет сюда?

– Именно это они и говорят.

Мэри умолкла, когда на нее нахлынули тысячи мыслей. Зачем Гитлеру посещать этот лагерь? Это была настоящая свалка. Но, с другой стороны, она не бывала ни в одном из других нацистских концентрационных лагерей. Может быть, этот был сравнительно роскошным? Сомнительно.

Если Гитлер действительно будет здесь, смогут ли они что-нибудь сделать? Если бы они могли добраться до него, если бы они могли убить его... они вполне могут положить конец войне.

– Мы должны попытаться убить его, - сказала Мэри.

– Что?
– спросила Мириам, внезапный шок от слов Мэри обрушился на нее, как кувалда.

– Подумай об этом. Если мы сможем убить его, то сможем положить конец этой войне. Он их лидер. Без него они ничто.

– Да, - согласился Густав.
– Но это почти невозможно. Представьте себе, какая охрана будет его окружать.

Он был прав. Не было ни малейшего шанса, что кто-нибудь из них сможет приблизиться к нему. Если кто-нибудь из них осмелится попытаться, они будут убиты мгновенно. Либо так, либо их схватят и замучают до смерти. Ни один из вариантов не был идеальным.

– Но Мэри права, - сказала Мириам. Мэри с удивлением обнаружила, что Мириам соглашается с ней, так как обычно Мириам была довольно застенчивой и робкой. Одной мысли о том, чтобы кого-нибудь убить, было бы достаточно, чтобы отвратить ее от такого разговора. Сейчас это явно было не так, особенно когда речь шла о таком злобном ублюдке, как Адольф Гитлер.

– Мы должны что-то сделать. Если мы этого не сделаем, то все можем превратиться в фарш.

– Что ты имеешь в виду?
– спросила Мэри.

– Ты серьезно не заметила? Теперь здесь еще больше солдат. А нас стало меньше. В течение этой недели, пока эти офицеры приезжали и уезжали, мы потеряли по меньшей мере пятьдесят человек.

Мэри оглядела двор. Мириам была права: многие из них исчезли на этой неделе, а Мэри даже не заметила.

Внезапно Мэри осенила ужасная мысль.

– О Боже, - прошептала она, едва осмеливаясь думать вслух.
– Ты сказала, что мы превратимся в фарш. Почему ты так сказала? Это просто еще один способ сказать "умрем", не так ли?

– Нет. Подумай сама – куда делись все эти заключенные? Зачем им понадобилось убивать так много из нас?

– Чтобы освободить место для охраны?

– Нет. Я имею в виду, что сейчас никто из нас не делит постель с нацистом, не так ли?

– Ну и что? Еда? Они убивают нас, чтобы одним ртом стало меньше?

– Я так не думаю. Они могут убить дюжину из нас, и наших жалких ужинов все равно не хватит, чтобы накормить одного человека. Не говоря уже о солдате.

– Я не понимаю. О чем ты, Мэри?

– Они не кормят их нашей пищей – мы и есть еда!

Густав от души рассмеялся.

– Мэри, - сказал он, с трудом сдерживая смех.
– Ты с ума сошла! По-моему, ты пробыла здесь слишком долго!

Выражение лица Мириам было гораздо суровее.

– Нет, - ответила Мэри.
– Если задуматься хотя бы на секунду, это единственное, что имеет смысл.

–  Единственное, что имеет смысл? – снова рявкнул Густав. – Какой в этом смысл?

– Неужели ты всерьез решил оставить это в прошлом?
– спросила Мириам, призывая Густава последовать за ней, туда, где патрулировали стражники.
– Я знаю, что нет.

Лицо Густава довольно быстро напряглось.

– Они убивают нас не просто так, - сказала Мэри.
– Наш труд слишком ценен для них. Значит, они нашли способ получить от нас еще больше пользы. А теперь, когда здесь так много солдат, они должны их чем-то кормить. Они кормят их нами!

Лицо Густава вытянулось, когда его осенило. Мэри была права.

– Так что же нам делать?

– Нашим главным приоритетом должно быть то, чтобы мы все убрались отсюда. Но пока мы этим занимаемся, нам следует избавиться от этого злобного ублюдка.

– Ты хочешь убить Гитлера?

Мэри кивнула.

– И как ты предлагаешь это сделать?

Мэри промолчала. Она оглядела двор, чтобы убедиться, что вокруг никого нет, и прислушалась к тому, о чем они говорят. Она наклонилась ближе и сказала:

– У меня есть идея.

Семь

Фюрер прибыл на следующий день.

Шульц приложил все усилия, чтобы убедиться, что весь лагерь находится в том состоянии, которого, по его мнению, ожидал фюрер.