Нацистские пожиратели кишок

Ханке покинул лагерь на следующий день. Вечером по прибытии ему подали восхитительную еду, приготовленную из лучших кусочков человеческого тела.

Во-первых, он съел обожженный язык. Молодая девушка, у которой был добыт этот язык, – ей было не больше двадцати – пыталась возражать. Она умоляла, как они всегда умоляли. Но ее слова не были услышаны (конечно, в случае Отто, который нашел какой-то способ перекрыть крики и непрекращающиеся мольбы). Отто плоскогубцами вытащил у нее изо рта язык и растянул мышцу на всю длину, прежде чем с легкостью отрезать ее. Шульц наблюдал за этим – он был удивлен, увидев, как легко лезвие рассекло мясо ее языка.

Как только он был удален из ее тела, Шульц немедленно поджарил язык. Девушка наблюдала за этим, в то время как кровь каскадом стекала по ее нижней губе и подбородку; ее язык был приготовлен, слегка почерневший с обеих сторон, ровно настолько, чтобы запечатать сок внутри него.

Ханке отметил, что ему очень понравился этот язык. Эти замечания были переданы и Отто, и девушке, которая, казалось, не слишком оценила комплимент.

Затем Отто приготовил восхитительное рагу. Он нарезал кубиками овощи (морковь и картофель) и поставил их вариться, прежде чем приступить к мясу. Он снова наточил свой нож, прежде чем осторожно срезать филе мяса с бедра девушки. Девушка потеряла сознание на середине действия. Это не проблема – ей не нужно было быть в сознании, чтобы Отто мог удалить части ее тела– и, вероятно, для нее же было лучше, что она не могла видеть, что осталось от ее ноги, так как вся мышца бедра была удалена и ее бедренная кость была обнажена. Мясо, добавленное в кастрюлю, варилось всего полчаса – еще немного, и мясо высохло бы и потеряло всю свою доброту.

Ханке понравилось тушеное мясо, но не так сильно, как язык.

Наконец ему подали деликатес, который самому Шульцу довелось отведать лишь однажды. Отто взял нож с коротким лезвием и вонзил его в запястье девушки. Боль от этого заставила ее очнуться. Она оставалась в сознании (хотя Шульц хотел бы, чтобы она не просыпалась – он едва мог вынести ее крики), когда Отто круговыми движениями вытащил нож, разрезая ее плоть и перерезая сухожилия. Ему потребовалось меньше минуты, чтобы отделить ее руку.

Затем обжарил отрубленную руку во фритюре, пока кожа не стала хрустящей.

Шульц до сих пор помнил, как попробовал жареную во фритюре руку – вкус был безупречен. Соки внутри мяса, которые лились на его язык, когда зубы соскребали мясо с костей, были самыми вкусными, которые он когда-либо пробовал. Ханке был с ним полностью согласен.

Всего через несколько часов после отъезда Ханке прибыл еще один грузовик с солдатами, а с ними и еще один высокопоставленный офицер СС – Мартин Борман.

Борман был личным секретарем Гитлера. Где бы ни находился Гитлер, Борман всегда был рядом с ним.

Шульц отдал честь, сразу узнав Бормана. Борман отсалютовал в ответ, но затем взволнованно пожал руку Шульцу.

–  Мне не терпится попробовать то, что вы приготовили для меня, - сказал он высоким голосом, похожим на голос восторженного ребенка.

– О да, - сказал Шульц.
– Что ж, если вы последуете за мной, я отведу вас в столовую, которую мы подготовили для вас.

– Еда уже готова к подаче?

– Почти.

– О, хорошо! У меня урчит в животе!

Шульц рассмеялся. Он взмахнул вытянутой рукой, ведя Бормана по дороге.

– Тогда... Сюда, пожалуйста.

Кабинет был переоборудован в небольшую столовую, чтобы офицеры могли спокойно наслаждаться едой, вдали от грязи солдатской столовой. На каждой стене висело по флагу со свастикой – эмблемой СС и нацистов. В центре комнаты стоял тяжелый дубовый стол, служивший обеденным столом. Шульц принес свой стул для обедающих, так как прекрасно знал, что его стул – с высокой спинкой и широкими подлокотниками, красиво обитый толстой зеленой кожей – был самым удобным во всем лагере. В углу комнаты стояла полностью заполненная винная стойка.

Комната произвела на Бормана впечатление. Он сел за стол.

На столе уже стоял бокал с вином. Шульц взял со стойки бутылку вина и штопором вытащил пробку. Затем он налил Борману стакан.

– Если хотите, подождите здесь и наслаждайтесь вином, - сказал Шульц.
– Я пойду и сообщу на кухне, что вы готовы.

– Спасибо, - сказал Борман, потягивая вино.

Шульц прошел по коридору через дверь, которая вела прямо на кухню. Отсюда он попал на бойню.

Отто был занят выдалбливанием трупа женщины. Вся передняя часть ее груди была отрезана, плоть содрана, а грудная клетка удалена. Теперь Отто руками в перчатках вытаскивал ее внутренние органы и бросал их в ведро. К тому времени, как он закончит, ее позвоночник будет виден сквозь грудную полость.

Можно было с уверенностью сказать, что эта женщина мертва.

Однако другая женщина была еще жива. Она была обнажена и привязана к стальному столу, ее руки и ноги были стянуты кожаными ремнями.

– Отто, - сказал Шульц, входя в комнату.
– Борман здесь. Он готов.

– Ладно, - сказал Отто.
– Просто дай мне секунду.

Затем он высосал кровь из пальцев своих перчаток, размазав ее по лицу, прежде чем снять их и бросить на стол.

– Пожалуйста, сэр, - сказала женщина, прерывисто дыша.
– Не делайте этого со мной. Я сделаю все, что угодно.

Шульц подошел к женщине. Он почувствовал, как по его лицу расползается улыбка. Он находил в высшей степени забавным, что эта женщина только что наблюдала, как потрошат другую женщину (возможно, ее подругу?), и все же она все еще думала, что, возможно, есть какой-то способ остаться живой.

– Мне очень жаль, - сказал Шульц, улыбаясь женщине.
– Но у нас гость, и он голоден. Мой друг Отто собирается отрезать кусочки от твоего тела, а потом мы скормим их нашему гостю.

– Нет!
– Всхлипнула женщина.
– Пожалуйста... Я сделаю все, что угодно. Я позволю вам трахнуть меня.

Шульц усмехнулся в ответ.

– Если бы я хотел тебя трахнуть, я бы это сделал. Ты же не можешь меня остановить, правда? Но с другой стороны, почему я должен хотеть засунуть свой член в пизду такой грязной еврейки, как ты?

Женщина продолжала плакать.

Шульц кивнул Отто, который подошел с заточенным ножом в руке.

Женщина с ужасом в глазах смотрела, как приближается Отто. Он переместился между ее ног и раздвинул их. Женщина визжала и извивалась, пытаясь вырваться, но безуспешно.

Отто просунул нож между ног женщины и начал резать, разрезая кожу по обе стороны ее влагалища.

Женщина закричала, когда лезвие рассекло ее плоть.

– Убедись, что ты вырезал все, - сказал Шульц.
– Включая клитор.

Отто продолжал работать.

Женщина продолжала кричать.

Довольно скоро Отто смог отодрать женские половые органы. Шульц был удивлен тем, как легко это получилось у Отто.

Все осталось нетронутым, половые губы и клитор все еще были связаны вместе.