Над пропастью юности

В то же время Джеймс не испытывал большой необходимости в мнимых развлечениях. Даже мысли о них не приносили прежнего удовольствия. Оказавшись в баре вместе с отцом, Джеймс больше не чувствовал собственной причастности к этим людям, компания которых теперь ему была чужда. Он выпил, покурил, уединился с девушкой, но этого оказалось недостаточно. Это было вовсе не то, чего ему хотелось. Чего хотелось на самом деле, парень не стал себя спрашивать, предвещая разочарование от исходящего ответа.

Был последний день, прежде чем Джеймс решил вернуться к занятиям, осознавая всю важность их пропуска. Денег, как и заступничества, после приезда отца не прибавилось. Его жизнь по-прежнему зависела исключительно от него самого, с чем приходилось без особой охоты мириться.

Джеймс сидел в пабе, где была обусловлена встреча со Спенсером и Дунканом. Мистер Клаффин отпустил его намного раньше, поскольку вдохновение подводило, чего никто не мог изменить. Мужчина был сдержано раздражительным, и Джеймс не знал, в чем было дело. Его работой оставалась печать под диктовку и никакого вмешательства, с чем он справлялся, как нельзя лучше. Джеймс считал неуместным спрашивать, в чем было дело, а потому просто следовал всему, что ему говорили.

Он заказал бокал холодного пива и жареный картофель, но за время ожидания так и не притронулся к ним. По дороге в паб Джеймс встретил Джереми Мерелла, который был изрядно подвыпившим, да и к тому же обкуренным. Запах травы резал ноздри. Под воздействием смеси веществ он много болтал, но едва ли внятно, вынуждая Джеймса всякий раз улыбаться всему, что говорил. Глядя в упор на Джереми, Джеймс с грустью подумал о том, что тот был частью того общества, с которым он когда-то хотел себя связать и, в конце концов, так и сделал. Он уподоблялся этим людям, восхищался ими, но теперь наблюдая за ними со стороны, видел всё совершенно иначе. Джеймс хотел оставаться верным смыслу поиска удовольствия, но искать его теперь был намерен в другом месте.

Вечер был пронзительно холодным, и ему хотелось быстрее добраться до паба, в чем Джереми его изрядно задерживал. Кто-то окликнул парня, и Джеймс был готов выдохнуть с облегчением. Он изрядно устал. Был голоден и хотел спать, не растрачивая сил на пустые разговоры с кем-то, вроде Джереми.

— Кстати тебе ужасно повезло, что отец оплатил твой долг, — Джереми весело хихикнул, потормошив Джеймса за плечо на прощание. — Ты чёртов счастливчик, друг! — он ещё и станцевал незатейливый танец, повеселив публику, разразившуюся смехом, а затем ушел искать приключений в другом месте с другой компанией людей.

Осев в пабе, Джеймс не мог перестать думать о странном поступке отца. Ему было не по себе от этой новости, хоть, в сущности, ничего плохого не произошло. У него оставался приличный долг за карточным столом, который Джеймс намеревался оплатить частями к Рождеству, питая мнимую надежду на то, что у него получиться к тому времени собрать всю сумму. Теперь он чувствовал себя должником отца, что было в разы худшим чувством. Джеймс должен был испытывать благодарность, но вместо этого ощущал, будто это одолжение сковало его в цепи, делало зависимым от воли отца. Его услуга легла на шею Джеймса ярмом, вес которого хоть сейчас был неощутимым, что могло измениться в любую минуту. Он знал, что в самом близком будущем мистер Кромфорд обязательно упрекнет этим, ненавязчиво намекнет и попросит своей платы, в чем сын не сможет после этого отказать, невзирая на отсутствующее благородное чувство долга.

Когда в пабе появились Дункан и Спенсер, Джеймс, чтобы отвлечься, рассказал им бегло о короткой встрече с Джереми, опустив замечание о том, что тот успел сказать напоследок.

— Он мне никогда не нравился, — серьезно заявил Спенсер, сложив руки впереди себя. На поверхности стола ещё оставались крохи от подсушенных соленых сухарей и разводы от растертого пива, но Спенс, кажется, этого не заметил.

— Тебе вообще никто не нравиться, — фыркнул в ответ Джеймс, подвигая ещё полную тарелку с жареным картофелем на середину стола.

— Ему нравиться Рейчел, — Дункан первым потянулся к картофелю, сгребая пальцами сразу несколько ломтиков, легко уместившимися во рту. — Похоже, Спенс снова в деле.

— К вашему сведенью я успел навести некоторые справки. Рейчел большая поклонница Агаты Кристи. Она обожает её детективные истории, поэтому я сумел договориться, чтобы нас добавили в список участников на следующую встречу клуба «Тринадцати загадочных случаев», — он подхватил двумя пальцами ломтик картофеля и подбросил в воздухе, открыв широко рот. Тот пролетел мимо, оказавшись на полу. Оба друга громко рассмеялись.

— Что это ещё такое? Впервые слышу об этом клубе, — спросил Дункан, прежде чем громко отхлебнуть пива из своего бокала. Джеймс неприятно поморщился от этого звука. В попытке не обращать на это внимания он достал сигареты. Вытащив для себя одну, оставил на столе пачку, предлагая прикурить и друзьям.

— По большей мере это клуб поклонников Агаты Кристи. Ничего такого, что привлекло бы ваше внимание. Тем более, что число участников ограничено — всего тринадцать.

— И одного из них тебе пришлось убить, чтобы занять его место? — выдыхая вверх дым, спросил Джеймс, вынудив Дункана прыснуть от смеха. — Мы твои друзья, ты можешь не бояться признаться в подобном. Мы тебя не осудим.

— Вы идиоты, — без тени доброго смеха ответил Спенсер, принимавший любую шутку близко к сердцу. — Помимо этого я беседовал с Фреей. Попросил её передать Рейчел приглашение и уговорить прийти, если Рейчел вдруг не согласиться, — он с озадаченным выражением лица потерел лоб. Джеймс усмехнулся от одного упоминания имени Фреи, чего сам не мог объяснить.

— Лучшим для тебя было бы побеседовать с самой Рейчел. Не поверишь, но целые поколения людей именно так заводили знакомства — разговаривали друг с другом, — с той же иронией ответил Джеймс.

— Куда мне до тебя. Ты благодаря своему языку уламываешь людей и на большее, — раздраженно ответил Спенсер, испытывая волнение от обсуждения столь личностного вопроса. Он не умел разговаривать с девушками, как это умели делать Джеймс и Дункан. Последние отношения завершились для него не самым удачным образом, а потому теперь открывать своё сердце заново перед кем-то было сложнее, чем это могло представиться несерьезному Джеймсу или разговорчивому Дункану. Спенсер ненавидел их небрежность в отношении к тому, что имело значение для него. Порой шутливость их речи едва ли была уместной.

— Поверь, ты даже представить не можешь, как ловко я умею справляться своим языком, — ответил Джеймс, лихо усмехнувшись. Дункан, посмеиваясь над обеими, поднялся с места, когда бармен сообщил о том, что ещё одна порция картофеля была готова. Спенсер неприятно поморщился, не желая подобного представлять.

В компании друзей Джеймсу удалось ненадолго забыть о своих проблемах с отцом. Облегчая жизнь, мистер Кромфорд не мог не подразумевать ответной платы. И всё же забыть о его поступке было наиболее благоразумным решением. Зачем мучать себя догадками о том, что произойдет, если произойдет обязательно то, о чем никогда не догадаешься? Забывать Джеймс умел быстро. Угнетающие мысли никогда не задерживались в его голове подолгу, а потому до следующей встречи с отцом, он окончательно решил не терзать себя вопросами, на которые всё равно единолично не нашел бы ответов.