Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса

– Так ты согласен?

Парень кивнул:

– Что нужно делать?

Хона извлекла из ножен акинак, надрезала кожу на ладони, затем сделала то же самое с ладонью Юла.

– Просто слушай меня и исполняй то, что я говорю.

Хона закрыла глаза, глубоко вдохнула, затем посмотрела на парня и четко и громко проговорила:

– Дай руку мне!

Юл протянул руку напарнице, она сжала его ладонь, и кровь их смешалась.

– Здесь лишних нет!
– продолжила девушка.
– Ветру ты кажешься не больше песчинки. Ветер легко собьет с дороги, если в скитаньях ты одинок...

Она говорила не своим голосом. Громко и мощно, заглушая вой полуразрушенных многоэтажек, точно в нее вселился некто иной, из потустороннего мира, какой-нибудь дух или предок, или даже сам небесный стальной конь Харлей Изначальный. Юл вслушивался в речь Хоны, но отчего-то перестал различать слова. Слова были не важны. А важен взгляд, полный неизъяснимой силы, и тембр, и ритм, и напор, и бесстрашие перед лицом стихии, перед всеми превратностями судьбы и немилостями жизни.

Хона говорила и говорила, а Юлу, вдыхающему яростный ветер, вдруг открылось знание, что вместе они - сила. Что, помогая товарищу и принимая помощь в ответ, ты становишься значимым в собственных глазах, ты становишься сильней. Работая, делая то, что считаешь правильным, увлекая за собой и увлекаясь за другими, ты можешь обрести настоящее счастье, даже если вокруг кромешная тьма, и ад разверз врата ужаса.

Все это Юл знал не словами, а единым, нерасчлененным чувством, трансцендентным ощущением общности своего бытия и бытия остального человечества. Душа - одна на всех людей. И судьба - одна на всех. И борьба внутри души все равно приводит к единению и движению вперед...

Эйфория закончилась, когда Хона произнесла последние слова судьбоносной баллады и поцеловала Юла. В этот миг раздался грохот, и крыша под беглецами сотряслась. Они обернулись, посмотрели туда, откуда исходили громовые звуки и замерли от увиденного. Высотка, стоявшая рядом с той, на которой находились парень и девушка, накренилась, и, исторгая клубы пыли, гремя складывающимися плитами, обрушилась вниз, подмяв под себя заросли низко растущих деревьев.

Поднявшаяся пыль заслонила солнце, уже почти коснувшееся горизонта, превратила его в тускло-красный гигант. А ветер внезапно стих. Над мертвым городом нависла гробовая тишина, точно остальные здания, ужаснувшись гибели собрата, объявили траурное молчание.

– Видишь!
– прошептала потрясенная Хона.
– Клятва побратимства рушит даже дома древних!

Юл отнюдь не разделял веру напарницы в силу заговора. Он представил, что было бы, если бы они поднялись на высотку, которая только что рухнула, и задрожал, прикрыв веки.

– Нам лучше спуститься, - сказал парень, чувствуя слабость в ногах, - конструкции слишком старые...

– Нет, - перебила его девушка, - нет! Мы переночуем в этом доме древних, и тогда наше побратимство уже никто и никогда не сможет разорвать! Ты колдун, а я... я тоже стану колдуньей, если переночую в месте силы. Давай, останемся!

Юл постоял несколько секунд, и паника вдруг сменилась железным спокойствием. Такое с ним уже случалось, когда он, вцепившись в перекладины плота, вдруг вспомнил, что не умеет плавать. Парень решил, что молния не попадает дважды в одно и то же место, и вряд ли сегодня разрушится еще одна многоэтажка. Что ж, можно заночевать и здесь. Хоть и страшновато, а все же внизу наверняка обитают хищники. Саблезубые капланы, например, или, как их называют байкеры, леопоны. Еще неизвестно, где опасней.

– Хорошо, только давай опустимся ярусов на десять и разведем костер из сушняка, - сказал парень, не имея никакого желания спорить с Хоной, так как чувствовал себя совершенно истощенным.

Гексаграмма 47 (Кунь) - Истощение

Трудности хороши не только тем, что закаляют характер, но и тем, что рано или поздно пройдут

Два всадника и еще одна лошадь двигались на северо-запад, к Пагуби. Река была уже рядом, но густые заросли ольхи и березы, росшие вдоль берега, скрывали ее.

– Я вот о чем подумал, Неп, - медленно произнес Ури, - что мы будем жрать? Ведь любой зверь и любое растение Запагубья запретны для нас. Если мы схаваем хоть травинку, нам придется уйти в отшельничество на целый оборот небесного колеса. У нас есть небольшой запас, но его надолго не хватит.

– Все зависит от того, что считать Запагубьем, - сказал Неп и губы его вытянулись в подобие улыбки.

– Ты о чем?
– Ури потер грудь, которую все еще ломило после позавчерашней ночной атаки выродков на МЭЦ-18.
– Запагубье - это то, что находится за Пагубью. Чего ж тут неясного?

– Древние говорили о том, что запретны территории от Волгодона до Ростова. Так Ростов вот он, рядом, мы б его уже видели, если бы не деревья. Когда мы спустимся вниз по реке, мы сможем удить рыбу, охотится на дичь, и никто не посмеет нас упрекнуть.

– Пожалуй, ты прав, - удовлетворенно хмыкнул Ури.

Всадники попали на пересеченную местность. Это был странный, ни на что не похожий ландшафт. Кочевники ехали между невысокими холмами, покрытыми колючими кустарниками. Холмики располагались не беспорядочно, а линиями, часто на одинаковом расстоянии друг от друга. Тем не менее, продвигаться приходилось с величайшей осторожностью, чтобы лошадиные копыта не попали в неглубокие ямы, почти не заметные среди цветущей травы. В конце концов, байкеры спешились и повели байков за поводья.

– Что это за дерьмо такое?
– проворчал Ури.
– Когда мы уже к Пагуби выйдем!

Неп вдруг споткнулся и поднял обломок камня. Камень оказался неприродного происхождения. Он был гладким, будто отшлифованным, с прямыми углами.

– Наверно, дома предков, - предположил президент Вампиров, - разрушились и превратились в курганы, в большие могилы.

– Баггерхелл! Дурное место, - Ури ускорил шаг, - побыстрей бы его пройти.

Вскоре холмы поредели, количество ям-ловушек заметно уменьшилось, а впереди замаячило, переливаясь травяными волнами, поле. Байкеры оседлали лошадей.

Ветер усилился и откуда-то издалека из-за Пагуби, со стороны Ростова послышался низкий гул.

– Умершие от безумия, - одновременно произнесли президенты.

– Своим воем они истощают живых, - добавил Ури.

– Это просто легенда, - сказал Неп и засмеялся, но смех его получился не таким, как обычно. Не было в нем жесткой и циничной самоуверенности. Даже предводитель Вампиров оказался сейчас не в своей тарелке.

– Дела...
– прохрипел Ури, - сзади курганы мертвых, впереди поют мертвые и некуда податься.

– Ури, мы байкеры и не нам бояться мертвяков, - тихо проговорил Неп, напряженно озирая местность, - мы живем вопреки, как завещали древние.

Кочевники еще какое-то время постояли в нерешительности, а затем Неп сказал:

– Поехали, Ури... поехали...

– Поехали, - согласился президент Дэнджеров.

Но байки отказались двигаться. Они испуганно всхрапывали, словно чуя недоброе, будто нечто невидимое опутало им ноги.

– Давай!
– зло и нетерпеливо прошипел Неп, ударив лошадь по бокам. Та, заржав от обиды, медленно пошла вперед.