Наледь

Воронов долго оглядывал эту непривычную для глаз картину и наконец произнес сочувственно:

– Ничего себе кладовая! Холодильника держать здесь не надо.

– За зиму ее столько намерзнет, что дома по крышу закрывает. Из-под каждого камня прет.

– А ну пойдем, показывай свои дома.
– Они пошли по наледи к подножию того хребта, на склонах которого будут карьеры и фабрика. Здесь, внизу, всюду остались следы от геологической экспедиции: валялись вмерзшие в лед ящики, бревна, остатки разваленных и растащенных сараев; а там, возле самого устья Снежинки, в редком ельнике, Воронов заметил три вмерзшие по самые крыши избы - их так и бросили, поснимали только кровлю да на одной разобрали верхние венцы сруба.

– Есть здесь кто-нибудь из экспедиции?
– спросил Воронов.

– Есть. Кажется, главный инженер. Там, наверху, возле штольни обитает.

Весь будущий поселок горняков состоял пока из одного двенадцатиквартирного дома, выведенного почти под стропила. Здесь работали десятка два каменщиков и плотников: одни заканчивали кладку стен, другие трудились над чердачными перекрытиями. Окна первого этажа наполовину были скрыты наледью, междуэтажного перекрытия не было; изнутри здания десятка полтора рабочих вырубали лед.

– До сих пор не могли лед вырубить!
– с заметным раздражением сказал Воронов.

– Так ведь рабочие заняты были в аварийном поселке.
– Белкин по-девичьи заморгал своими белыми ресницами.

"Не в том беда, что лед поздно вырубают, а в том, что на этом месте дома строят", - с досадой подумал Воронов и пошел к траншеям, вырытым под новые дома.

Закладывалось четыре фундамента: они вытянулись по наледи, окруженные кучами бутового камня и кирпича, завезенного зимой и снизу наполовину все еще скованного льдом. Под наледью шли тяжелые глинистые грунты, перемешанные с булыжником. Вода хлестала по дну траншей сплошным потоком, и насосы, установленные на фундаментах, не успевали откачивать ее. Люди ходили грязные и злые - одни ругались, вычерпывая воду ведрами, другие курили и, казалось, равнодушно смотрели, как вода затапливает только что уложенные стенки фундамента.

Здесь Воронов встретил тех ребят, что шумели в конторе; они выжидательно смотрели на него и тяжело молчали.

– Надо все насосы поставить на один фундамент, - сказал Воронов Белкину.

– А что будут делать люди на остальных фундаментах?
– спросил Белкин. Куда я их поставлю? Эх!
– воскликнул он в сердцах.
– Пока аварийным поселок строился, еще дело шло. А теперь вот сгрудилось все здесь...

– Ведь это же Снежинка, Снежинка бьет здесь из-под каждого камня! выкрикивал он с каким-то злорадством, тыча рукой в траншеи.
– Просто какая-то подземная река. Разве ее перекачаешь?

– Верно говоришь, река и впрямь будто подземная, - согласился Воронов.
– Тут одними насосами не обойдешься. Здесь канал отводной нужно рыть. Сверху, на перехват воды.

– Да кто ж нам заплатит за такой канал? В проекте он не предусмотрен...

– Придется заняться этим проектом, - раздумчиво заметил Воронов.
– Вот что, распоряжайся здесь. А я схожу к геологам, у них должен быть точный дебит Снежинки. А потом вместе подумаем, что можно сделать.

Он несколько раз пересекал ущелье, поднимался наверх к геологам и тщательно изучил многочисленные промеры Снежинки. Река действительно оказывалась, по меткому определению Белкина, подземной. Ее поверхностный дебит был в девять раз меньше грунтового. Она имела капризный, своенравный характер: постоянно меняла русло и гуляла в пределах ущелья как ей вздумается.

Характер наледи оказался тоже очень неприятным.

Если бы она имела определенное направление, ее можно было бы преградить барьером. Но она вырастала повсюду и принимала самые неожиданные формы. Здесь, в ущелье, били сотни ключей - грунтовые воды выбивались повсюду. Они неслись в Снежинку и наращивали наледь. "Очень сложные условия. И не столько для строительства, сколько для жизни здесь", - думал Воронов. Существующий проект, по его глубокому убеждению, не устранял этих трудностей. Снежинку, например, предлагалось взять в глубокое русло. Но это было б целесообразно, если бы река являлась обыкновенной, а не с подземным дебитом. А так она может пробиться в любом ином месте и попросту обойти уготовленное ей русло. Другое дело, если ее взять в огромную дренажную трубу, но это будет стоить колоссальных денег! И даже в таком случае трудно застраховаться от наледей.

Вечером Воронов долго просидел с Белкиным над генеральным планом поселка. Чертежи Белкин прихватил с собой на дом. Он занимал комнату в коммунальной квартире нового дома. В комнате Белкина было так же голо, как и в конторе: вся мебель состояла из койки, стола с двумя табуретками и грубо сколоченного стеллажа под книги. В углу висели фуфайка, комбинезон да валялись резиновые сапоги, прикрытые портянками.

– Вы расположились как временный постоялец, - сказал Воронов, осматриваясь.

– А я и так временный, - весело отозвался Белкин.
– Меня уж два раза снимали отсюда. И опять посылают... Видать, лучше подыскать никого не смогли. Наверно, подыщут.

– За что же вас снимали?

– План заваливал. И в этом месяце завалю.
– Белкин говорил с отчаянной веселостью, но за этой веселостью чувствовалась невысказанная горечь.

– Отчего же так примирился?

– А, шут с ней, - он равнодушно махнул рукой.
– Сначала-то вроде хорошо шло. А впрочем, все мы начинаем хорошо, да вот не все тянуть умеем.

– Вы здесь с самого начала?

– Да. Сразу после института сюда попал.

– Как же вас загнали в это ущелье? Ну-ка расскажите.

– Очень просто. Мы начинали строить поселок в Солнечном. Видели травянистую ложбину? Ну вот. В начале позапрошлой зимы приезжает к нам председатель совнархоза Мясников, а с ним начальник управления горнорудной промышленности да еще наши братья-строители. Председатель совнархоза, такой солидный, в бобровой шапке, - говорят, начальником главка был, - но мужик веселый, все с шутками да с прибаутками прохаживался. "Вы, говорит, хутора, что ли, здесь строите?" - "Нет, - отвечаем, - поселок для горняков".
– "Для горняков?
– он вплеснул руками.
– А я и не догадался. А чем же здесь будут заниматься ваши горняки? Может, коров пасти?" - "Руду добывать", - говорим. "Ишь ты, руду!.. А где же рудники будут?" - "Да километров пятнадцать отсюда по ущелью в горы".
– "Вот бы проектировщиков заставить бегать на работу за пятнадцать километров, да еще в горы". "Для рабочих автобусы будут", - сказал Зеленин. "Ага!
– иронически согласился Мясников.
– А возить их за счет государства? Вот умники! Ну-ка, поехали к рудникам..." И все подались сюда. Здесь красиво было. Все снежком припорошено. Наледь еще не успела образоваться - начало зимы. "Вот здесь и строить нужно поселок, - сказал Мясников.
– Тут тебе и работа, и жилье под боком. И возить их никуда не надо. Экономно и для государства, и для рабочих удобно".

– Да неужто никто не возразил ему из строителей?
– спросил Воронов.

– Зеленин возражал. Здесь, говорит, условия трудные, наледи много. А Мясников ему: "А вы что, трудностей испугались? Наледи устранить и строить поселок. Орлы горные будут здесь жить!" Вот так сказал да уехал. А потом уж появились и проект Синельникова и рабочие чертежи домов из проектного института.

Воронов встал и, заложив руки за спину, крупно зашагал по комнате.

– Но солнце-то, неужели они не заметили, что солнца здесь нет! воскликнул Воронов.

– Солнца?
– переспросил Белкин.
– О солнце ничего не говорили. День был пасмурный, его вообще не было, солнца-то.

– Ну а что ж заказчик? Будущие горняки! Они тоже молчат? Ведь им здесь жить! Рудник рядом и на высоте... Значит, пыль от выработки породы будет оседать в ущелье. Это ж верный силикоз!

– Заказчики каждый месяц возмущаются. Как приезжают принимать работы, так все грозятся прикрыть это дело и перенести в поселок Солнечное. Вы, говорят, построили да уехали, а нам силикоз наживать... Вроде в Москве хлопочут... Ну, заговорились мы совсем, спать пора.
– Он встал из-за стола и лениво потянулся. Потом принес откуда-то раскладушку для Воронова и одну подушку.