Народы моря

Та-Кемет заканчивался крепостью Джару, которой командовал Неби — угрюмый тип, грузный и малоподвижный, с низким лбом и длинными волосатыми, обезьяньими, руками. Крепость в форме неправильной трапеции была сложена из сырцового кирпича. Высотой метров двенадцать. При этом внутреннего двора у нее не было. Через ворота попадаешь на первый этаж с высокими служебными помещениями, оттуда по лестницам и пандусу на второй и третий, жилые, а потом на крышу, на которой была прямоугольная башня высотой метра три. То есть, крепость можно рассматривать, как большой донжон. Возле Джару переночевали все три корпуса, причем второму и третьему пришлось пройти в этот день намного больше, чем нам.

Глава 9

Земля севернее крепости ничем не отличалась от той, что южнее, разве что не имела реки Нил. Такая же пустыня с редкой растительностью и животным миром. Только на берегах рек и там, где грунтовые воды подходили близко к поверхности, попадались поселения, маленькие и большие, в зависимости от того, как много людей могли прокормиться на том месте. В будущем здесь образуется государство Палестина, а пока это Кенана в произношении египтян и Ханаан по мнению аборигенов, населенный иевусеями, которых египтяне называют гиксосами — семитами, смешавшимися с самыми разными народами, жившими до них на этой земле. Это несколько городов-государств, контролирующих территорию в радиусе километров десять-пятнадцать от своих крепостных стен. С более удаленных земель спрятаться от врага за городскими стенами просто не успевают, поэтому и не считают нужным подчиняться правителю города и платить ему дань. Эти правители решили объединиться и отказаться от выплаты дани египтянам. Мернептах привел сюда свою армию, чтобы привести их в чувство. Несмотря на уговор, каждый город решил защищаться в одиночку, чем облегчил нашу задачу.

Первым на нашем пути из относительно крупных был город Газа, который из-за своей близости, географической и культурной, к Та-Кемету участие в восстании не принимал. Вторым — Аскелон (местное название Ашкелон), один из главных зачинщиков. Город располагался на берегу Средиземного моря. Я бывал в этом порту в двадцать первом веке, привозил уголь для местной электростанции. Она стоит на самом берегу. Из двухсотметровых труб электростанции шел густой черный дым, который быстро рассеивал сильный восточный ветер, постоянно дующий на той высоте. Выгружали уголь на причал, расположенный вдали от берега, поэтому прогуляться по городу не довелось.

Сейчас это довольно большой город с населением около пятнадцати тысяч жителей. Плюс спрятавшиеся в нем крестьяне из ближних деревень. Расположен на плато из песчаника, которое высотой метров тридцать. Со стороны моря обрыв, который усилиями людей сделан практически неприступным. С остальных трех сторон полуовалом идет вал из утрамбованной глины высотой метров пятнадцать и с наклоном градусов сорок. Поверху вала стена из сырцового кирпича высотой метров шесть. Ворота в стене всего одни. Они шириной два с половиной метра и высотой четыре. Защищены двумя выступающими вперед трехъярусными башнями высотой метров десять. Проблем с водой нет, потому что грунтовые здесь на глубине всего метров пять. Как сообщил наш командир Джет, побывавший на совещании у фараона, штурмовать город не собираются. Для этого у них не было осадных машин. Карабкаться по крутому склону с лестницами и таранами — положить много людей и вряд ли добиться желаемого. Скоро подойдет наш флот, заблокирует подходы с моря, и будем брать измором.

Наш корпус подошел к городу первым, поэтому успели захватить самых нерасторопных аборигенов и собрать кое-какие трофеи в близлежащих деревнях. Мы с Пентауром нагрузили полную колесницу живых кур, которые приятно разнообразили наш стол. Для лошадей корма тоже хватало, потому что поля были покрыты дозревающими пшеницей и ячменем. И климат здесь довольно приятный. Жара не влажная, как в более северных районах Ханаана, смягчается близостью моря и постоянными бризами. Мой отряд колесниц встал лагерем позади пехотинцев и как раз на берегу моря, в котором я с удовольствием купался, удивляя не только кочевников-семитов, но и египтян. Как ни странно, среди живущих на берегу великой реки было очень мало умеющих плавать. В общем, служба моя протекала без особых напрягов, можно даже сказать, в курортных условиях. Это давало мне время и возможность присмотреться к нынешней эпохе и ее обитателям, проанализировать информацию и выбрать путь дальнейшего движения. Пока что четкого плана у меня не было.

Возник этот план, когда я в очередной раз бороздил Средиземное море стилями кроль и брас. Точнее, появилась идея, как улучшить свое нынешнее положение. Когда прибыл наш флот в составе трех десятков кораблей и полностью заблокировал Ашкелон со стороны моря, я без опаски заплывал довольно далеко, поскольку, иногда плавая с опущенной в воду головой и открытыми глазами, однажды обнаружил, что там не так уж и глубоко, после чего вспомнил, что севернее и южнее города в море уходят длинные мели, которые как бы ограждают акваторию порта. В конце одной из них в будущем и соорудят угольный причал. Встав там на дно, я внимательно посмотрел на город со стороны моря. На берегу чернели недогоревшие остовы двух больших судов и десятка рыбачьих лодок, сожженных нашими солдатами, несмотря на обстрел из Ашкелона. На краю обрыва стояли деревянные «подъемные краны» — большие деревянные ручные лебедки с тросами, пропущенными через выносную стрелу. Еще недавно с их помощью поднимали в город привезенные на судах товары и опускали свои. Днем там болталось несколько горожан, любовалось, наверное, египетскими судами. Военных я не заметил. Будут ли они там ночью или нет — сказать трудно, однако не ошибусь, если предположу, что нападения с этой стороны не ожидают, потому и охраняют абы как. У каждой крепости есть слабое место, и чаще всего это гарнизон, точнее, безалаберное отношение командиров и солдат к своим обязанностям.

У меня никогда не было дурного пристрастия к альпинизму. Более того, я боюсь высоты. Не в самолете или на дереве (мачте), а на балконе многоэтажки, на краю пропасти. Меня прямо таки тянет сигануть. Вся моя дурь досталась морю. Я, конечно, боюсь утонуть, но вот прыгнуть за борт ни с того ни с сего меня не тянет. Впрочем, если бы даже и прыгнул, то запросто вынырнул бы. А вот после падения в пропасть вряд ли вынырнешь. Нелюбовь к альпинизму не помешала мне придумать план с его использованием. К тому времени осада продолжалась уже четвертую неделю, порядком всем надоев. Тем более, что к тому времени все ценное и съедобное в окрестностях Ашкелона наша армия уже подмела подчистую.

— А ты сумеешь туда забраться? — с сомнением задал вопрос Джет, когда я изложил ему свой план.

Он вырос в Дельте, к горам и скалолазанию, в отличие от жителей верховий Нила, не привык.

— Сумею, — заверил я. — Особенно если мне дать в помощь солдат, которые выросли в горах.

— Хорошо, я поговорю с нашим правителем, — пообещал он.

На самом деле поговорит Джет с командиром нашего корпуса, а уже тот — с фараоном, но надо ведь показать себя более значительным, чем есть на самом деле. Вся жизнь — понты, а люди лишь актеры.

Поскольку осада чертовски надоела не только солдатам, но и Мернептаху, предложение мое приняли быстро и выделили в помощь две сотни легких пехотинцев и две сотни тяжелых, а также большое количество веревок разной толщины. Бронзовые костыли и деревянные молотки для нас изготовили кузнецы и столяры из вспомогательного подразделения, которое занималось ремонтом оружия, доспехов и колесниц и изготовлением таранов и штурмовых лестниц.

Глава 10

Сильный западный ветер нагоняет на берег высокие волны, которые с шумом разбиваются на мелководье и катят гальку сначала к суше, а потом, отступая, утягивают в море. По меркам Средиземного моря сейчас сильный шторм. По меркам Северной или Южной Атлантики — рабочая погода, всего-то баллов шесть-семь. Я специально выбрал такую ночь. И потому, что шум моря будет заглушать частично или полностью наши действия, и потому, что в случае ранения меня пообещали положить в лодку и оттолкнуть от берега. Надеюсь, этого хватит, чтобы переместиться в другую эпоху. Я сказал своим сослуживцам, что у моего народа принято отправляться в царство мертвых на лодке, как и у египтян, но не по Нилу, а по морю. Отнеслись с пониманием. Египтяне легко зачисляют в свой пантеон чужих богов, точнее, считают, что чужих богов не бывает, и чтут чужие религиозные ритуалы, особенно связанные со смертью.

Я медленно карабкаюсь вверх по отвесному обрыву. Ашкелонцы поработали основательно, стараясь сделать его непреодолимым, но песчаник он и есть песчаник, слишком мягкий материал для надежной защиты. Западный ветер прижимает меня к неровной, бугристой поверхности, от которой исходит сладковатый, пряный запах. Мне кажется, в этих краях все, включая навоз, пахнет именно так. Для меня этот запах — запах Востока. Камни еще не растеряли тепло, накопленное за день. Я наощупь нахожу между ними впадину, вдавливаю в нее бронзовый костыль с крюком на другом конце, а потом вбиваю его поглубже деревянным молотком. К крюку привязываю крепким морским узлом веревку с мусингами, после чего перецепляю карабин страховочного троса за нее между последними двумя костылями. Если сорвусь, пролечу всего с метр. Придерживаясь за последний вбитый костыль, нахожу ногами точки опоры и поднимаюсь выше на метр-полтора, где вбиваю следующий. Я не имею альпинистской подготовки, поэтому действую, наверное, не совсем рационально, зато предельно надежно. Пару раз чуть не сорвался. Появлялось желание плюнуть на все, спуститься вниз и послать другого, но я уже прошел две трети маршрута, и спускаться теперь страшнее, чем пониматься.