Нас не сломить

Утро было туманным. Я умылся, оделся и направился к рынку, чтобы позавтракать в какой-нибудь чайной. Рынок в нашем городе Пегу, как, наверное, и в любом другом городе, самое людное место.

— Братья и сестры! Помогите несчастной калеке! Не дайте умереть с голоду!

Я обернулся на голос. Одноногая нищенка лет тридцати сидела на земле. Чуть в сторонке валялись костыли. А прямо перед ней на грязной тряпке поблескивало несколько мелких монет: подаяние сердобольных прохожих. Я порылся в кармане и бросил ей десять пья.

В тот же день мне довелось снова увидеть эту женщину.

Время близилось к полудню. Нестерпимо палило солнце. Я укрылся от жары в китайском ресторанчике и в ожидании официанта погрузился в чтение газеты. И тут я снова услышал: «Братья и сестры! Помогите несчастной! Не дайте умереть с голоду!»

Перед входом в ресторан, опираясь на костыли, стояла моя утрешняя знакомая. «Базар кончился, народ разошелся, и теперь эта несчастная должна побираться по чайным и закусочным», — подумал я. Получив от хозяина ресторана горсть мелочи, нищенка заковыляла дальше. Я смотрел ей вслед и почему-то вдруг вспомнил детскую песенку про птицу Нгаун.

В озере Гаунсей отражались вплотную подступавшие к нему дома и деревья. Западный ветер гнал по воде белые барашки. Лучи заходящего солнца, преломляясь в воде, веселыми зайчиками скользили по стенам домов и деревьям. Я медленно шел по мосту, перекинутому от берега к острову, и любовался красотой озера и древнего города. И вдруг неподалеку от пагоды в тени развесистого дерева я увидел свою знакомую. Отставив костыли в сторону, она ловко орудовала у костра. Меня распирало любопытство, и я подошел к ней.

— Что готовите?

— Ужин. Рыбную приправу к рису, — ответила она, подняв на меня удивленные глаза.

— Рыбную приправу? О, это очень вкусно. А где вы живете? Здесь, в монастыре?

Мне очень хотелось узнать, где она потеряла ногу. Но не мог же я вот так, сразу, приступить к расспросам. Прежде нужно было завоевать ее расположение.

— Как приехала в Пегу, так с тех пор здесь, в монастыре, и живу.

— А где ваше постоянное жительство?

— На земле. Любой монастырь — мой дом.

Она умолкла, давая, видимо, тем самым понять, что у нее нет желания продолжать разговор.

— Родились-то где?

— Моя родина — город Таунгу.

Теперь замолчал я. Потом, набравшись храбрости, сказал:

— Неловко мне спрашивать, но вот с ногой-то что у вас?

— А чего тут неловкого? Те, кто живет подаянием, рады, когда вызывают сочувствие у людей. Во время восстания каренов в городе Таунгу был бой. Пуля случайно угодила мне прямо в щиколотку и раздробила кость. В больнице ногу и отрезали.

Она рассказывала о своем несчастье легко и просто, как о каком-то обыденном деле.

— В какой больнице делали операцию?

— Там же, в Таунгу.

— Одного понять не могу: пуля попала в щиколотку, а отрезали всю ногу. Видно, врач был неопытный, — сказал я и сочувственно покачал головой. Она задумалась, тяжело вздохнула, а потом проговорила:

— Нет, врачи тут ни при чем. Врачей тогда в городе попросту не было. Все поспешили укрыться — кто в лесу, кто в деревнях. А у меня началась гангрена.

Пока мы разговаривали, солнце соло. С высоты монастырского холма я опять залюбовался красотой этого древнего города и озером, по которому ветер больше не гнал белые барашки.

— Ну что, все еще не готово? — услышал я резкий голос и, обернувшись, увидел опрятно одетого мужчину.

— Минут через пять будет готово, Ко Тхун, — ответила женщина, пробуя ложкой приправу.

Судя по разговору, они были муж и жена.

— Я сейчас вернусь, — сказал мужчина и ушел.

— Кто это? — спросил я.

— Мой муж, — ответила она с улыбкой.

— Муж? А где он работает?

— Сейчас нигде не работает.

— А раньше?

— Раньше в Таунгу работал в одной конторе.

— Кем?

— Грузчиком.

Тем временем мужчина вернулся. Теперь на нем была рубашка светло-желтого цвета и новое лоунджи. На руке поблескивали часы. Жена стала торопливо накладывать рис.

Район Зайганай в городе Пегу сверкал огнями неоновых реклам. У кинотеатров толпился народ. «Граждане! Проходите в зал! Первый звонок уже прозвенел!» — раздалось из репродуктора над входом в кинотеатр «Сейн». Я шел, не спеша разглядывая рекламу кинотеатров. Мне захотелось пить, я заглянул в одно из многочисленных кафе и заказал стакан молочного коктейля со льдом. Мое внимание привлекла парочка, которая выходила из кафе, о чем-то весело болтая. От неожиданности я вздрогнул. В мужчине я узнал мужа моей знакомой одноногой нищенки. А его спутница была модно одетая красивая молодая женщина. Они направились в кино. У меня в груди вспыхнула ярость. Мне захотелось узнать, что же будет дальше. Меня неотступно преследовал образ несчастной нищенки. Я видел ее то просящей подаяние на базаре, то у входа в китайский ресторан. А с какой жадностью набросился этот мерзавец на рис, приготовленный несчастной женщиной.

Я допил коктейль, расплатился с официантом и поспешил на улицу. У кинотеатра «Вази» я нагнал их. Стараясь оставаться незамеченным, я подошел к ним как можно ближе, так, чтобы слышать, о чем они говорят:

— Куда пойдем? — спросил он свою спутницу.

— В «Вази».

— Я сказки смотреть не люблю.

— А мне очень нравятся всякие сказки и легенды.

Он воспринял ее желание как приказ и тотчас же направился к кассе. И хотя я не переношу подобные фильмы, на сей раз решил пойти в кино и тоже купил билет.

— Народу-то совсем нет, — сказал мужчина. — Сегодня последний день показывают этот фильм.

— А тебе народ нужен? — спросила она игриво.

— Мне достаточно тебя, — со смехом ответил он.

Я сидел сзади и исподволь наблюдал за ними. Когда погас свет, они прижались друг к другу и стали о чем-то шептаться, без конца хихикая. А я думал о жизни двух людей, свидетелем которой я невольно оказался. Я не замечал того, что происходило на экране. Те двое, что сидели передо мной, тоже не замечали.

После окончания сеанса они наняли рикшу и куда-то поехали. Я тоже нанял рикшу и приказал следовать за ними. Лавируя в толпе людей, рикши ехали в сторону вокзала. Ярко освещенные улицы остались позади. Теперь мы въехали в совсем темный переулок.

— Какой дом? — спросил мой рикша.

— Следуй за ними. Когда они остановятся, остановись и ты, но так, чтобы они нас не заметили.

— Хорошо.

Вскоре они остановились перед длинным одноэтажным каменным домом со множеством подъездов. Парочка исчезла в одном из них.