Нас возвышающий обман
Шрифт:
Он подошел к сараю и снял деревянную щеколду.
– Вот, твой железный конь, как новенький! Славная вещь – полет... – мечтательно протянул Хагрид.
Но, похоже, Блэк его уже и не слушал, поспешно выкатывая мотоцикл из сарая. В его прикосновениях к машине чувствовалась грубоватая нежность, вероятно, так рыцари любили своих скакунов, отплачивая им за верность и выносливость.
– Думаю, завтра верну его сюда.
– Ты хоть Селену предупредил?
Сириус что-то неразборчиво хмыкнул в ответ и уселся на мотоцикл — ему не терпелось отправиться в путь.
– О-хо-хо... Ладно, счастливой
У Дамблдора оставалось еще полчаса до начала слушания. Он специально пришел пораньше, чтобы зайти в аврорат, где, несмотря на столь ранний час, уже активно суетились стажеры, перетаскивая кучи бумаг от столов к массивным шкафам, расставленным по периметру комнаты. Один из них нес целый ворох объявлений о розыске Пожирателей: стопка была высокой, а молодой человек держал ее слишком небрежно, через плечо разговаривая с коллегой. В результате часть листовок соскользнула прямо под ноги Дамблдору. Старый волшебник щелкнул пальцами, и один из листков, медленно покачиваясь, поднялся на уровень его глаз и завис в воздухе. С объявления смотрел тяжелым взглядом с полуприщуром Антонин Долохов.
– Этот уже не опасен! – хвастливо заявил молодой волшебник, вылезая из-за закрывавшей его стопки бумаг и пытаясь так же виртуозно, как это только что проделал Дамблдор, собрать с пола упавшие листы. – Мы его поймали...
Увидев директора Хогвартса, стажер застыл, будто не веря своим глазам. Все поднятые в воздух листы шлепнулись обратно, стопка в его руках опасно накренилась, угрожая обрушиться на пол нескончаемым белым потоком. Дамблдор едва заметно улыбнулся в бороду и легким движением кисти вернул бумаги в руки обескураженного аврора.
– Ваше имя, молодой человек? Лицо знакомое, но что-то запамятовал...
– Мое?.. Доусон, профессор Дамблдор, сэр...
– Доусон. Равенкло, если не ошибаюсь. Я хотел узнать...
Но его голос утонул в грохоте распахнувшейся двери, вслед за чем на всю комнату прогремело:
– Доусон, мать твою, где тебя носит?
Стажер попытался втянуть голову в плечи.
– Я... Объявления...
– Брось ты этот хлам, дери тебя гиппогриф! Ну что ты там застыл, как под взглядом горгоны? И забери уже эти папки с моего стола!
– Я… Сейчас… Одну минуту, мистер Грюм, сэр…
– Минуту! Да за минуту, знаешь ли, можно кельпи оседлать! Да еще проехаться на нем до Ирландии и обратно! При условии, что руки растут не из задницы!
Мракоборец громко расхохотался. Магический глаз задержался на покрасневшем Доусоне, потом совершил какой-то невероятный кульбит, поглядев сперва в потолок, а затем – в затылок своему хозяину, и наконец остановился на Дамблдоре.
– Дери меня морской черт! Альбус!
Директор Хогвартса улыбнулся и предупредительно поспешил навстречу.
– Аластор… Доброе утро! Я, право же, не хотел помешать…
– А-а! Было б чему мешать!
– Я всего на пару минут.
– Отлично! – Грюм неуклюже развернулся и, клацая ногой, захромал назад в свой кабинет. – Доусон! Зайдешь потом, заберешь все это чертово дерьмо! Завалили меня бумажками, мать их… Как будто мне делать нечего, как их разгребать!
Дамблдор последовал за
ним. В тесноте кабинета Грюма он чувствовал себя так же естественно, как в собственном огромном кабинете Хогвартса. Не дожидаясь приглашения, старый маг взмахом кисти убрал со стула наваленные на нем папки и тяжело опустился на него.– Аластор, надеюсь, не возражаешь. Мои старые кости ноют, вероятно, будет гроза... А тут еще дернули! Визенгамот, Долохов...
Голос Дамблдора звучал все глуше, голова опускалась на грудь, как будто директор собирался задремать. Грюм пристально посмотрел на него и привычным жестом полез в карман за фляжкой.
– Альбус, может, хлебнешь для бодрости? Извини, что я так по-свойски, но стаканов я тут не держу.
Мракоборец подмигнул директору здоровым глазом. Дамблдор вскинул голову.
– Мерлина ради, Аластор, еще девяти нет! К тому же слушание грозит затянуться...
– Тогда тем более, пить после девяти будет уже поздно, – засмеялся Грюм. – А так и слушание пойдет веселее. Все равно ничего нового не услышим.
Дамблдор покачал головой. Грюм пожал плечами и приложился к фляге сам. Затем его лицо помрачнело.
– Ну, так зачем ты на этот раз пожаловал?
Дамблдор задумчиво пожевал губами и соединил тонкие пальцы. Его мечтательный вид сразу заставил Грюма напрячься, обычно ничего хорошего это не предвещало.
– Собственно, просьба пустячная... Но никому я больше не могу доверить это дело. Видишь ли, Аластор, меня очень беспокоит Сириус.
– Блэк? Дери меня оборотень, с чего бы это? Жив, здоров, на подвиги готов! Впрочем, как всегда. Время идет, а Блэк остается.
– Вот именно. Время сейчас не то, чтобы так необдуманно рисковать собой. И эта его одержимость поисками Петтигрю... – Директор поморщился. – Столько усилий было приложено, чтобы вытащить его из Азкабана, а он ищет новых неприятностей.
– Это ты мне говоришь?! – задохнулся Грюм. – И что ты от меня теперь-то хочешь? Уж коли его жена дома удержать не может! По мне, с такой красоткой разве я стал бы по грязным канавам рыскать? – Грюм усмехнулся. – Или ты думаешь, я его нежнее обниму? Я б его на цепь посадил рядом с домом. Грим бешеный! Шляется не пойми где! А я глаза Селены видел: она ведь и уезжать не хотела, все волновалась, что он скажет, пес шелудивый! А дочка его... Мерлина ради, Альбус, я как глянул на нее, у меня нутро все перевернулось, сразу вспомнил малютку Мэгги — ни отца, ни матери, хорошо хоть Хэмиш бодряком держится. С таким не пропадешь!!
Дамблдор терпеливо ждал, пока мракоборец остановится перевести дух.
– Я понимаю твое возмущение, Аластор, но Селена...
– Да мне ее силком за дверь выпихивать пришлось!
– Это любовь... – волшебник мечтательно прикрыл глаза, как будто смакуя произнесенное им слово.
– Мерлина ради, Альбус!
– Нет, это именно любовь, – настаивал тот, – она жертвенна, она всепрощающа, она создает самую мощную магию из ничего — из чувства, из души! Блэк ищет опасностей, потому что такова его натура, а Селена, – он задумался на мгновение, подбирая слова, – она его тень, она всегда с ним, она из тех, кто встанет между ним и смертью, не раздумывая. Как Лили Поттер встала между Волдемортом и Гарри.