Наш человек на небе
Шрифт:
– Подтверждаю, — сказал штурмовик, встряхивая отросшими жёсткими кудрями. — Оборудование с «Палача».
Интересно, что он там разглядывал через свой «визор»? Рентген у него в шлем встроен, что ли?.. С их уровнем миниатюризации вполне возможно: излучающую трубку встраиваем вот в этот гребень наверху, а приёмник для отражённых лучей... Хотя отставить: почему сразу «рентген»? потому что «видит невидимое»? Ненаучно рассуждаете, товарищ Берия, обывательски. «Невидимость» объекта может проистекать из самых различных его свойств; значит, и компенсировать недостатки человеческого глаза следует различными инструментами. Может, в визор шлема встроен самый обыкновенный
Нет, всё-таки отставить: так я до утра могу гадать, и ничего не выгадать. А разгадывать, понятно, надо; технологию воспроизводить — надо тем более; очень уж похвально Мясников отзывается об этих тактических шлемах... Но для того, чтобы хотя бы приблизиться к пониманию инопланетных технологий, надо набрать колоссальный объём знаний, которых у нас пока нет; и невозможно даже сказать, будто мы охотимся за клочками информации — нет, информации у нас полно, у нас явный переизбыток информации, только мы не знаем, что с ней делать; потому что даже если союзники предоставят нам полный комплект проектно-производственной документации на личную броню, — как она там называется... «Фазан»? «Катар»?.. — и тогда мы не сумеем наладить производство, мы даже нормально проект прочитать не сумеем, потому что задач, — срочных, немедленных, чрезвычайных, — настолько много, что груз выворачивается из рук...
Лаврентий Палыч потёр ладонью умный усталый лоб.
Я подумаю обо всём этом завтра, в Балашихе. Тогда я смогу. Завтра я найду способ вернуть работу в рабочее русло. Ведь завтра уже будет другой день.
– Продолжайте, товарищ Берия, — негромко сказал Иосиф Виссарионович.
– Да. Итак, после анализа вентиля, мы пришли к выводу, что имеющиеся повреждения не могли быть вызваны одним только сотрясением при ударе. Во
– первых, материал вентиля — керамический...
Лаврентий Палыч сделал короткую вопросительную паузу. Окто машинально кивнул; значит, действительно керамика. Уверенности не было до самого последнего момента — технологии пришельцев позволяли создавать пластмассы, почти неотличимые по свойствам от неорганических материалов.
– Итак, здесь у нас керамика. Теперь посмотрите на увеличенное фотоизображение, — Берия повёл указкой. — Вот по этой линии вверх — обычный скол, от удара. А вот здесь... обведено красным, видите?
– Это лазерный разрез, — спокойно сообщил Окто. — У вас сверхточных лазеров подобной мощности быть не может. Владыка Сталин, вентиль надрезан на «Палаче». Либо ещё раньше.
Берия переглянулся с Иосифом Виссарионовичем.
Похоже, оправдываться перед штурмовиком необходимости нет: капитан и без подробных объяснений ухватил суть дела.
– Но я не понимаю, почему незначительный инцидент с вентилем привёл к таким тяжёлым последствиям для Лорда Вейдера, — с заметным сомнением сказал Окто.
– К сожалению, это не всё, — сказал Сталин, неторопливо обходя стол, на котором были разложены вещественные доказательства саботажа. Приближение Иосифа Виссарионовича заставило штурмовика ощутимо подобраться: капитан вытянулся совсем уж деревянно, а смуглое лицо его, — по правде сказать, обычно довольно смешливое, — сделалось постным и обречённо-уважительным. Выглядело это так, словно товарищ Сталин собирается надрать инопланетянину уши — за недоверие; а тот вежливо боится, хотя и признаёт полную законность расправы.
– Господин Окто, — сказал Сталин, обводя мундштуком нераскуренной трубки небольшой продолговатый предмет на столе, — что Вы можете
сказать по поводу данного устройства?Господин Окто скосил глаза и некоторое время рассматривал предмет.
– Разрешите, — сказал он наконец и, дождавшись кивка, одним плавным движением нацепил шлем.
«Точно», подумал Берия, «микроскоп.»
– Владыка Сталин, — сказал капитан, снова снимая шлем, — это медтехнический микродозатор. Мы используем такие в полевых операциях. Но данный экземпляр — с нестандартным переходником, шаг нарезан слишком...
– Устройство содержало в себе сильнейший яд, — негромко произнёс Сталин. — При разряжении устройства погиб сержант государственной безопасности Филатов. Он был первым, кто услышал сигнал тревоги из комнаты лорда Вейдера.
– Токсин?
– Яд. Токсин. Отрава, — сказал Берия, желая облегчить работу автоматического переводчика. — Наши химики не смогли получить достаточного для анализа количества этого газа.
– Но дозатор удерживает до пятнадцати процентов полного объёма. Иначе невозможно гарантировать достаточное давление на клапане. Берия придвинул ближе остатки дозатора, постучал ногтем большого пальца по сколу.
– Вот здесь он крепился, внутри вентиля. Видите, этот зубчик? При ударе о пол вентиль сместился, вот здесь нажало... видите? И, получается, зубчик принял всю тяжесть. А вот здесь — надрез. Как зубило вошло. Движением ладони он показал, как крошечный пузырёк дозатора провернулся внутри вентиля.
– Когда пустили газ из самого баллона, дозатор открылся синхронно. Давление ещё немного возросло — и тут уже общий клапан не выдержал. Часть яда из дозатора попала в... как это называется?
– Дыхательная система скафандра, — отстранённо подсказал Окто.
– Именно. К счастью, вентиль лопнул почти сразу. Лорду Вейдеру достался всего вздох отравленного воздуха, может, два. Филатову... видимо, больше.
– Механизм самоуничтожения? — спросил Окто после секундного размышления. Похоже, судьба неизвестного ему Филатова взволновала штурмовика куда меньше, чем техническая составляющая диверсии.
– Не обнаружено, — поморщившись, сообщил Судоплатов. — Хотя места для установки пироболта предостаточно, вот, например, между этими клапанами.
Окто кивнул, не глядя на фотографии.
– Судя по всему, диверсия готовилась либо в спешке, либо недостаточно профессионально, — слегка даже разочарованно сказал Судоплатов.
– Либо диверсант предполагал, что после гибели лорда Вейдера обнаружение не будет иметь какого-либо значения, — заметил Иосиф Виссарионович.
– Смертник? — спросил Абакумов. Возможно, дипломатических навыков Виктору Семёновичу и не хватало, но без начальника Управления Особых отделов НКВД СССР вопросы контрдиверсионной деятельности, понятно, обсуждаться всяко не могли. — Немцы. Или итальянцы? Но слишком уж быстро они...
– Баллон разрезали ещё в космосе, — напомнил Берия. Разумеется, он знал, что Абакумов не рассматривает всерьёз версию о вмешательстве земных держав. Диверсант скрывался на «Палаче». Но Окто к этому выводу следовало подвести как можно более деликатно, чтобы инопланетянин уверился в собственной проницательности. А там, глядишь, и своё командование поможет убедить в искренности действий и намерений СССР. Очень уж обидно быть виноватым без вины.
Покушение на инопланетного главнокомандующего в первый же день его пребывания в Кремле — да, это выходило за любые мыслимые рамки. Скандал надлежало гасить в зародыше, гасить любой ценой. Возможные последствия инцидента предугадать было невозможно.