Наш друг Димка

своем языке. А все налоги на них же и шли.

А Польша? Кто был союзником Наполеона? Кто захватил

Белую Русь? Кто по России жег да убивал? Кто Сусанина нашего

забил и в лесу бросил? А?

Украина? Вообще что Карл делал у Полтавы? Где Швеция, а

где Полтава! И их не просили к нам. Сами пришли: «Примите да

примите к себе». Хмельницкого помнишь? С дури Крым еще им

отдали! Уж к Крыму-то они какое отношение имеют?

Севастополь! Вот это да! Сколько там Российской кровушки

пролито?!

– Да! Опять моряки, – подумал я, глядя на Димку.

– А казахи. Четыре года! Четыре! Из года в год просили, чтоб

их присоединили к России. А киргизы? Сто лет просили! Сто!

…А вы знаете, что когда Беллинсгаузен, кстати, Фаддей

Фаддеевич, и Лазарев, кстати, Михаил Петрович, шли к

Антарктиде и зашли в Австралию воды попить, то англичане

объявили военную тревогу. А наши: «Да ладно вы, ребята, мы так

просто – Землю изучаем. Пушки-то уберите. Успокойтесь. Это вы

тут раздираете Африку да Азию. Мы-то – мир изучаем». О, как!

А шлюпы у них – «Восток» и «Мирный»!.. Мирный! Ты знаешь

хоть один корабль в мире с таким названием? Вот то-то и оно!

– 50 -

– Опять про моряков! – подумал я и снова посмотрел на Димку.

Юрку было не остановить!

…– Когда Миклухо-Маклай, кстати, Николай Николаевич,

вернулся из Австралии, Океании, Новой Гвинеи, говорит царю:

«Если нужны нам они, так зовут!..» А наши ему: «Мы что,

колонизаторы, что ли, какие? Ты-то, – говорят ему, – что там

изучал? Что изучил?» А Николай Николаевич им: «Приходится

всему миру признать, что люди все одинаковы. Только условия

проживания разные. А так – все равны!» О, как!

А в Академии-то ему: «Во! Открытие сделал!.. Мы с пеленок

все это знаем!..» Поняли! С пеленок!..

До Карла с Фридрихом еще Емельян Пугачев бросил клич

«Пролетарии, соединяйтесь!»

– Давайте после бани. А? – Димка ошарашенно смотрел на нас.

Мы с Вовкой – на них.

Но после бани, так после бани.

…– А евреи! Когда их жизнь погнала из Европы, из гетто, кто

их приютил? Да если б Гитлеру башку не открутили, и Израиля

бы не было! Какой второй язык в Израиле? То-то!

Юрка стал успокаиваться.

…– Нет, Дима! Тут как смотреть.

Азербайджан? Не было такого. Был покоренный народ,

который ходил под персами.

Армения и Грузия – христиане. Были на грани завоевания.

Сами попросились. Другие народы мусульманские потянулись.

Молдова! Не было такого. Персия была – Молдовы не было. А

молдаване были.

Эстония и Латвия – не было. Были покоренные народы,

которые ходили под Шведами и немецкими баронами. Чтоб

свободными стать, им пришлось через Россию и Союз пройти.

…Конечно, теперь-то всяко-разно говорить можно …

– Да ладно ты, Юрка! Ну, помогли и помогли… Вот Крым

жалко. Севастополь там наш … – Димка жалостливо смотрел на

Юрку.

Я знал, что всё, что про моряков, войдет в Димку намертво.

Посидели. Помолчали.

– Вы в баню-то пойдете? – я хотел перевести разговор на

другое.

– Юр! Пойдем, а? – Димка встал, таща за собой Юрку.

– 51 -

…– Вот, Юр, скажи мне, почему «включатель» называют

«выключателем»? Глупо ведь! Выключатель есть, а включателя –

нет! – услышали мы с Вовкой.

Димка и Новый год

Позвонил Димка.

…Кто-то на Новый год ходит в баню, кто-то дома ест «оливье»,

кто-то…

… Давно было. Наши были тогда уже не маленькие, но и не

взрослые. И стали они как-то перед Новым годом «тихой сапой»

узнавать, куда и где мы будем Новый год встречать.

Димка тогда с Вовкой пришли и говорят:

– Ты знаешь, баб стеречь, что волка розгами сечь. Давай, ты

нас пригласишь будто бы, а мы будто бы согласимся. А все поедем

на кордон. Жен возьмем, ну, чтоб у них была потом в жизни

отмазка – почему детей одних оставили. Соберемся тридцатого и в

обед поедем, а приедем числа второго. Ну, третьего… как

продышимся.

…Вот мы семьями с тех пор и стали ездить на Новый год в лес.

Дети повырастали, а мы все ездили. Потом как-то жены перестали

с нами ездить и опять мы остались втроем.

Мы по наивности считали, что наши поездки как-то плавно

перерастут в поездки с внуками, потом уже внуки нас с собой

будут брать… Но!..

В жизни бывает и по-другому, чем планируется.

А в этом году снега нет. Тайга, Новый год, и нет снега – это

вам… Это не хухры-мухры!

Грусть это для нас! С годами грусть поселится в доме, и не

заметишь как! Гони её или не гони, а приходится учиться жить с

ней. Хоть квартирантка и незваная, а своя. На улицу не выкинешь

– к другому прицепится, а с ней уже, вроде, как-то сжился,

приспособился к её уловкам.

А Новый год – это для Грусти самый что ни на есть праздник.

Их две таких подружки: Грусть и Радость. Вот для них и сделан

праздник Новый год. Это, значит, для того, чтоб они порознь

гуляли. Радость – с теми, кто мал и помоложе. А Грусть – с нами,

чтоб тем, кто молод, не мешала. Да и ей с нами попривычнее.

– 52 -

Вот так вот. Когда наступал Новый год, на нашей стороне, как

всегда, были: жены, снег, водка (а как без неё?), морозец, мысли о

том, что дети выросли, что скоро внуки будут.

А на её стороне: много не выпьешь, через костер не

попрыгаешь, в снегу не поборешься, по бутылкам не постреляешь,

жены о своих и о наших спинах «шу-шу-шу» ведут.