Наша навсегда

— Маленькая… — хрипит Камень, бессильно упираясь здоровенными кулаками в землю.

— Малышка… — вторит ему мой недогадливый оболтус. Ох, взрослеть ему еще и взрослеть…

— Девочка беременная, — отрезает ее бабушка, сурово глядя по очереди на всех. И на меня, в том числе.

Едва успеваю шлангом прикинуться.

Минута молчания на полянке прямо-таки угнетающе долгая.

А затем воздух взрывается голосами, словно петардами:

— Вася!

— Маленькая!

— Малышка!

Большой, словно его внезапно все силы покидают, садится прямо в банном полотенце на землю, а затем и вовсе ложится на траву и смотрит в небо.

Мой оболтус, его приятель и их мелкая радость обнимаются.

Мать Большого, поднявшись, с умилением на это дело смотрит.

А я встречаюсь взглядом с Большим.

Он, кряхтя, садится.

— Закурить есть? — спрашивает хрипло.

Киваю, протягиваю ему сигару, которую успел зажечь как раз перед происшествием.

Большой затягивается, затем выдыхает дым.

Смотрит на тискающих его дочь парней, вздыхает:

— Дети — это цветы. Бля.

— Однозначно, — киваю я.

Щурюсь на закат.

Внук, значит, будет. Или внучка.

Хорошо-то как!

Жизнь продолжается.

***

Мы с тобою полетим в эту темную пустыню, Где без звезд за облака уплывает горизонт. Рассмеявшись, поглядим, как остаток дня остынет, как прозрачен диск луны, купол неба как высок. Взявшись за руки, скользнем, над осколками созвездий. Это так легко — летать, если крылья за спиной. Если тот, кто может дать, все дает без промедлений, потому что мы вдвоем, потому что он — со мной. Отряхнем от наших плеч все проблемы и проклятья, резко крыльями взмахнем — и на взлет, и только вверх. Потому что лишь с тобой так могу легко летать я, потому что ты — судьбой мне предсказанный навек. Пусть гадалка ноготком проведет по грампластинке и предскажет нам любовь, бесконечную, как жизнь. Только за руку возьми, как на фотках, по старинке. Только за руку мою ты, пожалуйста, держись.

Конец