Наша навсегда
Шрифт:
Большой еще пару мгновений стоит под дверью.
— Тебе помочь?
— Нет, мне ребята помогут!
Большой тихо и прочувствованно высказывается в наш с Лисом адрес и тяжело топает вниз.
От его шагов трясется добрая половина дома, а я думаю, что мне в прошлый раз удалось завалить этого матерого секача исключительно на нерве. Он тяжелее меня килограмм на десять, не меньше. И непробиваемый совершенно. Шкура дубленая, а под ней — мышцы. Для его возраста, да блядь, для любого возраста — охуенная форма.
И сейчас эти сто двадцать
Повезло нам с будущим родственничком, да…
— Пошли, — Вася встает, натягивает джинсы, убирает волосы в пучок, и я на мгновение дико жалею ее длинных роскошных локонов… Они так светились золотом когда-то…
Сейчас они кажутся темнее.
Вася ловит мой взгляд, смущенно поправляет прядь волос за ушко.
— Они отрастут, — шепчет она, — они очень быстро растут…
— Да пофиг вообще, малышка, — Лис ее подхватывает на руки, кивает мне, чтоб открыл дверь.
— Ты что? — смеется Вася.
— Как что? Помогаю тебе спуститься! А потом Камешек поможет подняться. И вместе мы поможем тебе раздеться.
— Боже… Только при отце не говорите такого…
— А то он не в курсе, что мы тут с тобой делаем, — хмыкает Лис, вынося нашу общую драгоценность в дверь.
— Вот потому что в курсе, и не стоит… Мне кажется, он упорно старается об этом не думать, — шепчет Вася.
— Блядь, а придется принимать реальность! — ржет Лис, чуть подбрасывает Васю, она взвизгивает, хватается за него.
— Осторожней, придурок сивый, — бурчу я, с тревогой наблюдая тем, как Лис нарочито легко несет Васю по лестнице вниз.
— Отвали, — добродушно фырчит Лис, — мне сейчас одного ревнивого здоровяка за глаза.
Так, переругиваясь, мы появляемся на пороге гостиной.
Большой, сидящий за столом, вскидывает на нас жесткий горящий взгляд, и я машинально поднимаю подбородок и усмехаюсь с вызовом. И краем глаза вижу, как Лис зеркалит мою реакцию.
А потому что нехрен! Вот!
77. Отец
— Так и будете ее все время на руках таскать?
Отец недоволен, выражение лица самое напряженное, борода воинственно топорщится. И одет во все черное. Словно траур соблюдает.
Лис молчит, не реагируя на тон, спокойно ставит меня на ноги, Камень отодвигает стул. Сажусь.
Отец за этим всем наблюдает, а затем усмехается.
— Блядь… — смотрит в сторону, в окно, словно собираясь с силами и мыслями, а затем снова поворачивается к нам.
Ко мне, вернее.
— Куриный суп специально для тебя приготовили, — говорит он. И голос его, только что грозно рычащий, становится мягким, ласковым.
Киваю.
Молчаливая девушка в форменной одежде быстро расставляет тарелки, наливает мне суп.
— Всем доброго дня, — звучно здоровается хозяин дома, появляясь на пороге. — И приятного аппетита. Геня, — обращается он в сыну, — потом ко мне зайди, раз уж выполз из своей берлоги.
И ты, Камень, тоже.Лис кивает, не отрываясь от еды.
Лешка задумчиво крутит в руках ложку.
— Срочно надо? — басит он.
— А в чем дело? — усмехается отец Игната, — даже на минуту свою находку оставить не можете?
— Не хотелось бы, — спокойно кивает Камень, а Лис откладывает ложку и щурится на друга. И тоже кивает.
— Дай нам еще день. Ты же все равно сейчас никуда не собираешься.
— Да, — говорит Демид Игнатьевич, — у меня тут… Накопилось.
— Ну вот и погоняй блох, — Лис снова берется за ложку, — а то совсем распустились…
— Без твоих советов разберусь, — хмыкает его отец, переглядывается с Большим, — а вообще, хватит вам уже наверху сидеть. И девочке надо на воздух… А то бледная вся, замученная.
Лис и Камень синхронно поворачиваются ко мне, осматривают, хмурятся, выискивая признаки замученности. Внимательно так!
Суп идет не в то горло, принимаюсь судорожно кашлять.
Меня тут же начинают обхаживать, стучать по спине, предлагать воду и прочее.
— Да отлепитесь вы уже от нее, засранцы! — не выдерживает отец, поднимаясь со своего места и упирая здоровенные кулачищи в столешницу, — совсем замучили! Вася, иди сюда!
Все так удивляются его словам, и, в первую очередь, я, что замирают и смотрят на Большого.
Я перестаю кашлять.
Встречаю напряженный взгляд отца.
А он ведь на взводе, и сильно.
Не нравится ему происходящее. Не нравится, что мои парни сознательно меня ограждают от него.
И вот есть у меня ощущение, что Большой — вообще не тот человек, который будет долго мириться с ситуацией. Он ее решать примется. И не факт, что это решение устроит всех.
А потому…
Блин, ну почему я не могу на неделю, например, отключиться от реальности? И просто кайфануть? Спрятаться где-нибудь с Лисом и Лешкой и забыть обо всем? Переформатироваться?
Почему реальность постоянно напоминает о себе?
Кажется, все уже позади, Тошка больше не висит надо мной дамокловым мечом, мои Лис и Лешка со мной, наконец, у них тоже налаживается на работе. Отец нашелся! Бабушка!
Ну зачем все усложнять?
Но вокруг меня очень сложные мужчины, которые не могут не делить пространство, не могут постоянно не соперничать, пусть и неосознанно.
И тут у меня два выбора: или устраниться, и пусть сами разруливают. Но это чревато членовредительством и проблемами.
Или пытаться все смягчить, найти лазейку, чтоб всем было хорошо. И мне тоже.
Я нашла своих любимых. Я приняла их и себя, наконец-то. Полностью. И не собираюсь терять.
В моей жизни появился отец. Появился, когда я уже и не ждала, не надеялась. И, мне кажется, что он ко мне относится хорошо. Что, может быть, даже и любит…
И я тоже не хочу это терять!
У меня никогда не было отца. Только теперь я это понимаю. И вот появился. И что? Конфликтовать с ним, отстраняться?