Наше единственное лето: второй шанс

Папа громко закашлялся, и мама, улыбнувшись, замолчала.

— Я думаю, что с этим проблем у него нет, — рассеянно ответила я, переключая каналы.

Больше родители ни о чем не спрашивали.

Говорить со мной и давать советы — дело неблагодарное: выслушать — выслушаю, но все равно сделаю так, как считаю нужным. Тем более в отношении Дани.

Я ушла в свою комнату и долго сидела в тишине, не включая свет.

Чтобы чем-то заняться, я взяла в руки телефон и полистала график ближайших встреч и список срочных и не очень дел. На начало января их оказалось немного.

Еще утром я заметила, что за праздники мне никто не позвонил и не написал. Как забавно, но популярная нынче в Москве связь в моем родном провинциальном городе не работала! По словам Димы, ставить усилитель сигнала для нее собирались только в следующем году.

Я держала в руках совершенно бесполезный телефон и улыбалась: давно у меня не было такого отпуска! Даже на ГОА и в Тайланде меня умудрялись найти и задергать до нервного тика. Оказывается — надо было просто уезжать домой!

Я отключила телефон и убрала в сумку. Через пару дней пора было возвращаться на работу, но сегодня и завтра у меня еще есть время…

И все же после ужина я уселась за собранные для меня моей помощницей документы.

Перед сном зашла попрощаться мама, а я сидела на полу, обложенная кипой бумаг.

— Эля, дочка, ложись пораньше, — ласково сказала она. — Наверняка в Москве часто не высыпаешься, так хоть здесь отоспись.

Мама ушла, а я с удовольствием потянулась, постанывая от боли в пояснице.

Через пятнадцать минут все было готово. Оля явно пожалела меня. Я пыталась сложить все документы обратно в пакет, но они отказывались укладываться также ровно.

На дне лежал какой-то объемный конверт.

Я вытащила его и внимательно осмотрела: ни подписи, ни какой-то пометки, чистый запечатанный конверт. Он точно лежал среди документов? Что-то я этого не помню… Хотя, что я помню с того вечера, когда просидела почти до полуночи в офисе, как верная собачка, ожидая прихода или хотя бы звонка Дани?

В конверте оказалась толстая, видавшая виды тетрадь и исписанный от руки лист бумаги.

Я взяла их, и меня словно ледяной водой окатили! — на вложенном листке я узнала ровный и аккуратный почерк Дани:

«Дорогая моя Эля!

Прости, что мне пришлось так неожиданно уехать. Появилось важное дело, которое больше нельзя откладывать. Через пару часов у меня самолет до Сиэтла, но ты, наверное, не успеешь приехать со своей встречи. А я так хотел тебя увидеть…

Мы с тобой словно вернулись на двенадцать лет назад, где практически единственным средством связи были письма))) Пусть так. Есть в этом что-то знаковое и чертовски романтичное!

Я не хочу больше, чтобы между нами были какие-то недоговоренности, не хочу молчать, не решаясь дать ответы на твои такие простые вопросы. Поэтому оставляю тебе свой дневник, который начал писать, как часть терапии (да это не важно!), а потом привык.

Прочитай его, хорошо? Так получилось, что в нем — почти каждая страница о тебе… Я не планировал, так само собой вышло. И в нем я — настоящий, без прикрас, идиот.

И не суди строго, я, конечно, не твой любимый Ремарк)))

Не грусти, любимая, я вернусь быстро.

Даня

P. s. Я не знаю, где ты будешь встречать новый год, но очень надеюсь, что в Москве, иначе я сойду с ума, если вернусь и не найду тебя здесь».

У меня закружилась голова.

Я провела почти сутки в диком аду, не понимая, куда и почему он пропал, за последние несколько дней почти свыклась с мыслью, что он меня в очередной раз бросил, а ответы на все мои вопросы были в моих руках?!

Я закрыла глаза и попыталась успокоиться и привести дыхание в порядок.

Через несколько секунд с диким волнением я открыла его дневник…

Дневник Дани

(…)

У меня наконец-то появился повод вернуться на родину.

Я еду на очередную свадьбу отца.

Он женится уже третий раз, но на ком теперь — я толком не знаю. Да мне и не интересно. Я бы с удовольствием пропустил это «событие века», но уговор с отцом есть уговор. Он свою часть выполняет: не лезет в мою личную жизнь. Я же не должен соваться сюда, чтобы не напоминать о ему о матери и изредка обязан играть роль приличного сына, что я и собираюсь сделать.

P. s. Интересно, я встречусь с Элькой? Надеюсь, что да. Ведь основная причина, почему я так рвусь приехать сюда — это она.

(…)

Наверное, стоит рассказать, кто такая Эля Данилова…

Я встретил ее лет семь назад, и она младшая сестра моего школьного друга. Не знаю, как это произошло, но однажды я увидел ее и — пропал…

Она сидела за первой партой у окна, а я, как обычно, торчал в библиотеке, чтобы домой не идти, разглядывал школьный двор и заметил ее. Шел урок, она что-то отвечала учителю… До сих пор не могу понять, что меня в ней зацепило? Но я не мог оторваться от нее до самой перемены.

А потом пошел ее провожать до дома. Ну, «провожать» — громко сказано, я шел за ней и делал вид, что мне просто нужно туда же, куда и ей. Так мы дошли до дома Димы.

Я часто вот так провожал ее, и однажды она заметила меня. Обернулась и сердито так сказала: «Прекрати ходить за мной, раздражает!»

С этого все и началось. Я ответил ей в том же тоне, что, мол, кому ты тут нужна, чтобы ходить за тобой?.. И пошло-поехало. Мы оба уже не могли остановиться и начать нормально разговаривать: цеплялись и сердились друг на друга, словно один другому проиграть боялся…

Чтобы посердить ее, я стал звать ее «малой», а потом так привык, что уже и не отучусь, наверное. Мне нравится, как звучит, Эльке подходит.

Я заканчивал школу и ликовал, что наконец-то уеду от отца и начну жить самостоятельно. И в то же время заранее грустил, что не смогу так часто, как хочу, видеть малую.

Сказал об этом Диме, а он ответил, что пока его сестра не вырастет, я могу и не мечтать подкатить к ней.