Наше единственное лето: второй шанс

— Мам, пап, я сегодня в Москву возвращаюсь, — с набитым ртом сказала я, и родители, замолчав, переглянулись.

— Что-то случилось? — обеспокоено спросила мама. — Ты, вроде, собиралась еще день побыть.

— Случилось! — не могла больше сдерживать плещущие через край эмоции я. — Меня очень ждут в Москве!

— Ждут-не ждут, но сегодня ты никуда, милая, не поедешь, — сказал папа.

— Почему? — расстроилась я.

— Потому что из-за сильного мороза машину не сможешь завести, — он сделал глоток кофе. — Она простояла несколько дней на такой холодрыге.

— А если в сервис?.. — с вялой надеждой спросила я.

— Праздники, Эля… — как маленькому ребенку объяснил он мне. — Это в Москве все и всегда работает, а у нас ребята еще не отметили как следует!

Аппетит пропал, я грустно посмотрела в окно, витиевато изрисованное морозными узорами.

— Завтра. Поедешь завтра. И мороз спадет, и трассу разгребут как раз. Говорят, из-за снегопадов в последние дни пробки на несколько часов образовались, — кладя руку мне на плечо, сказал папа. — Побудь с нами еще денек, ведь здорово же дома?

Я улыбнулась ему в ответ. Дома, правда, было замечательно!

Хорошо. Еще день. Я скучала по Дане двенадцать лет, поскучаю и еще один день. Всего лишь день…

Чтобы время перестало стоять на месте, я убрала в доме, вытерла пыль со всех своих книг в комнате, перебрала старые вещи и испекла пирог к ужину, но настенные часы как издевались надо мной!

Я сотни раз представляла, как мы встретимся с Даней, что он скажет мне, и что я скажу ему, что будет потом…

Со страхом и накатывающим волнением я думала о том времени, когда наш совместный проект будет реализован, и Даню уже ничего не будет держать в России. На подходе будет лето… Еще одно лето. Проведем ли мы его вместе или то, от которого сердце сжимается, так и останется нашим единственным?

Стемнело. Мама начала накрывать на стол, а я пришлепала к ней и просто смотрела, как она расставляет тарелки и с какой-то особой любовью раскладывает приборы.

Так хотелось рассказать ей прямо сейчас все-все про Даню, про наши вернувшиеся отношения, про его дневник, про то, что это он меня ждет в Москве, и поэтому я так спешу туда… Но в глубине души я боялась. Боялась, что все произошедшее окажется сном, моей выдумкой…

— Эля, вечер уже, а ты до сих пор в пижаме, — улыбнулась мама.

Я посмотрела на ставшую привычной и такой родной за эти дни теплую пижаму с оленями и отшутилась:

— Ну, раз скоро спать ложиться, так чего уже и переодеваться?

— Вот смотрю я на тебя с этими… оленями, — скривился папа, — и думаю: ты точно в крупной компании работаешь и на светские мероприятия ходишь?

— Точно, точно! — засмеялась я. — Но даже столичным леди нужно где-то отдыхать…

Не дав мне договорить, входная дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появился весь в снегу Дима.

— Дима, что-то случилось? — мы втроем замерли в ожидании его ответа.

Мой брат стряхнул с волос снег, почему-то улыбнулся и сказал, обращаясь ко мне:

— Иди к нему… Он ждет в ресторане на смотровой… Сказал, ты все поймешь.

Секунду я пыталась поверить в то, что и это тоже не сон, после чего вскочила, опрокинув табуретку, схватила пальто и, одеваясь на ходу, выбежала из дома.

— Эля? Дима, да что происходит? — слышала я голоса родителей.

— Мам, не ждите ее, сегодня она точно не придет…

Глава 39

Я бежала к смотровой площадке, не ощущая мороза и не обращая внимания на заснеженную дорогу. Мне гудели проезжающие машины, я едва могла дождаться, когда на светофорах загорался зеленый…

Сердце колотилось в груди с такой скоростью, что, казалось, вот-вот выскочит из нее.

Он приехал! Он как-то нашел меня. Он здесь! Здесь!!! Совершенно неконтролируемое счастье накрыло меня.

Когда я вбежала по подъездной дорожке в гору, каждый вдох обжигал мои легкие, в правом боку нестерпимо кололо. Я согнулась, пытаясь отдышаться.

Вдруг дверь в ресторан распахнулась, и на улицу выбежал Даня.

Сейчас он выглядел просто сногсшибательно в идеально сидящем на нем темно-синем костюме и голубой рубашке.

А я, едва переводя дыхание, стояла перед ним совсем не накрашенная, с взъерошенными от ветра и бега волосами, в распахнутом пальто, из-под которого предательски торчала вытянутая за выходные пижама с оленями…

Даня подбежал и прижал меня к себе, удерживая и не давая мне упасть от усталости.

— Элька… Ты пришла… — его голос дрожал. — Глупенькая моя… Ты что, пешком сюда шла? Бежала?! Ты же простудишься… — взволнованно шептал он мне в волосы, прижимая все сильнее.

А я просто стояла, не в силах ничего ему ответить, а по щекам текли и текли слезы. Мне хотелось сказать, что я люблю его, что рада его видеть, что скучала и думала, что мы никогда больше не встретимся… Но вместо этого я вытирала слезы о Данин дорогущий пиджак и молчала.

А он, как это было когда-то, просто ждал, когда я успокоюсь и нежно поглаживал меня по спине.

Одышка прошла, и меня начало знобить. Даня сразу же отстранился:

— Идем внутрь, там тепло…

Я посмотрела на него, потом на себя и отрицательно покачала головой:

— В таком виде — не пойду.

Он засмеялся и медленно прошелся по мне своим взглядом с головы до ног.

— Ты сейчас выглядишь сногсшибательно, особенно эти олени…

Я резко запахнула пальто и, нахмурившись, уставилась в землю. Да что же всем мои олени покоя не дают?

Даня положил мне руки на плечи и, наклонившись, заглянул в глаза:

— Малая, внутри никого нет. Только ты и я. Ну, и еще пара официантов и повар… Но они уйдут сразу же, как только мы скажем.

Я повторила отрицательные мотания головой.

Даня выдохнул:

— Ну, тогда останемся здесь. И я, пожалуй, замерзну нафиг минут через пять…

Да уж, если я куталась в свое пальто, и мне все равно было холодно, то каково же сейчас ему в тоненьком костюме и явно не зимней обуви? Сколько я тут уже плачу и в себя прихожу?

Я наконец-то подняла на него глаза. Он смотрел на меня и терпеливо ждал моего ответа.

— Нечестно, — пробурчала я. — Я слишком гуманная и не могу позволить человеку замерзнуть и заболеть, а так бы…