Насильно твоя

Я не сразу поняла: он сдержан, мышцы просто дрожат от усталости. Как и я, он простоял эту ночь, сложив за головой руки.

— Давай, — мужчина сделал знак рукой, соседняя дверь распахнулась. К нему подошел высокий парень, положил бумаги на стол. — Жду, Эмиль.

Эмиль подошел к столу за бумагами — медленно, потому что я еле ковыляла.

— Иду тебе навстречу только потому, что уважаю тебя. Ты человек слова, Эмиль. Ты умный. Ты должен все понимать. Работать нам вместе долго. Надеюсь, ты будешь за это благодарен.

— Я благодарен.

— Я хочу, чтобы ты помнил это каждый день, — он подал бумаги. — Мне нужен был кто-то один, Глеб или ты. Я выбрал тебя.

— Я не подведу, — ответил Эмиль.

— Надеюсь.

Сейчас решалась моя судьба, и я мысленно умоляла Эмиля. Я буду тебе лучшей женой, только забери… Но меня пугал подтекст в их словах. Оба имели в виду больше, чем сказано вслух.

Почему-то этому жуткому человеку за столом выгодно, чтобы Эмиль взял меня в жены.

— Иди сюда, — он забрал бумаги, и подвел меня к кожаному креслу.

Я села робко, как бездомная собака, удивленная, что ей позволили поваляться на хозяйской постели в богатом доме.

— Подпиши.

Он пальцем показывал в пустые поля, подсказывая.

Первый документ я испортила: начала плакать. По мелованной бумаге расплылась безобразная красноватая клякса. Слеза, проползшая по щеке, окрасилась кровью — я буквально плакала кровавыми слезами.

Документ молча поменяли.

— Давай, Дина, — Эмиль взял мои пальцы рукой, чтобы они не дрожали так сильно и вместе со мной вывел буквы.

Я не знала, что это. Но была готова на все, лишь бы уйти. Последняя подпись — вот и все. Я бы на них имущество переписала, если бы хотели.

Эмиль еще что-то сказал им.

Я сидела в кресле, опустив голову. На плече сжималась большая ладонь с расставленными пальцами. Ритмично, словно его заело.

А затем он вновь взял на руки и понес к дверям.

Нас не пытались остановить. Я видела боковым зрением смазанные темные фигуры — нас окружили, но выпустили из кольца.

— Молодожены, — вслед усмехнулся мужчина за столом. — До завтра, Эмиль. Парни к тебе подъедут с утра. И еще… девку сам выпросил. Сам за нее отвечаешь.

На улице еще не рассвело.

Эмиль вынес меня на руках, спустился по ступенькам и понес куда-то в темноту. Только почувствовав запах бензина, я поняла, что мы на парковке.

У пассажирской двери «мерседеса» он попытался поставить меня на слабые ноги.

— Дина, встань, — тихо сказал Эмиль. — Я не удержу тебя одной рукой.

Я схватилась за крышу и сумела выпрямиться. Халат болтался от ветра, шершавый асфальт был ледяным, и я поджала одну ступню. Я никак не могла прийти в себя. Если вообще когда-то смогу. Поверх серой крыши авто я смотрела на дом. У крыльца горел фонарь, свет красиво истекал в темноту… Словно на открытке. Похолодало, изо рта вырвался легкий пар.

Я опустошенно смотрела на дом кошмаров.

— Садись, — он открыл дверцу.

Посадив меня, он обошел машину. Прежде чем сесть, Эмиль сплюнул кровью, красный плевок разбился об асфальт.

Завел двигатель и сразу вывернул руль — торопился убраться отсюда. Охрана открывала кованые ворота. Свет фар задрожал на решетке, делая ее четкой и черной, а все остальное призрачным, как мираж.

Он выжал газ, и мы влились в автомобильный поток.

Оказалось, я почти не дышала. Но стоило преодолеть ворота, как я выдохнула. Адреналин уходил, оставляя после себя мои истерзанные останки. Я съежилась на сидении, ничего не видя перед собой.

Это все неправильно. Я закрыла глаза. Неправильно!

Я думала, когда выйду отсюда, все будет по-другому. Но мир не заметил того, что со мной произошло. С ним ничего не случилось, жизнь двигалась дальше. Это я осталась на обочине.

Эмиль свернул с главной дороги куда-то в темноту.

Мы удалялись от города, и я не знала куда. Скажу правду: мне было наплевать, куда он меня везет. Я старалась ни о чем не думать. Если следить за мыслями, то это почти не больно. Главное, не думать.

«Мерседес» сбросил скорость, на последнем дыхании прополз последние метры, будто Эмиль отпустил педаль газа, и остановился на обочине. Пустынная дорога была проселочной, ее окружали деревья. Самая глушь.

Я плотнее закуталась в халат и опустила голову, уставившись на свои разбитые колени.

Эмиль молчал, и я боялась на него смотреть.

Глава 38

С пустым лицом Эмиль смотрел на черный горизонт.

Я вела себя тихо. Очень тихо, не обращая внимание на боль во всем теле и, особенно — между ног, которая не думала стихать. Искоса смотрела в безумный профиль с крепко сжатыми губами… Профиль моего мужа.

Я не испытывала отчетливого страха — чувства стали неопределенными. Но горло сжималось так, что дышать было трудно.

Эмиль закрыл глаза, прижал пальцы к векам.

Он качался — почти незаметно, но я уловила эти движения взад-вперед. А затем неожиданно заорал и ударил по рулю. «Мерседес» коротко просигналил, мигнули фары — он задел органы управления.

Я совсем перестала дышать и сжалась у дверцы.

Краем глаза я видела, как Эмиля охватывает дрожь. Он стремительно выбрался из машины и ушел вперед. Теперь он стоял перед капотом спиной ко мне, залитый светом фар, который выбелил его мятую сорочку, бурую от пятен крови.

В свете фар Эмиль выглядел нереальным.

Он снова заорал. Сорванным голосом выплевывал ругательства в пустоту. Бросился на капот, проминая его ударами кулаков. Ударил снова, и пальцы заскрипели по гладкой поверхности, словно он собирался рвать металл руками.

Эмиль резко поднял голову и увидел, что я слежу за ним через лобовое стекло.

Слава богу, он замолк. Только тяжело дышал и смотрел исподлобья, не мигая.

Оскаленный рот, искаженное лицо, обезображенное кровью и ожогами — он даже не похож на человека. Монстр. Эмиль с такой ненавистью смотрел на меня, что я не могла пошевелиться от страха.

Мы на пустынной дороге, и этот мужчина в ярости.

Знаю, он умеет убивать. А я принадлежу ему: не как женщина или даже рабыня. Меня бы не было в живых, если бы Эмиль не взял меня в жены. Ему принадлежала моя жизнь.

Он сгорбился над капотом, не зная, на что еще кинуться, чтобы побороть то, что его мучит. Но здесь только я.

— Не надо, — одними губами выдохнула я, когда он обошел машину.

Он вытащит меня наружу! Пристрелит и бросит труп на обочине…

Пистолет у него забрали. И такой ценой увозить меня, чтобы убить сейчас, смысла нет. Но эта картина стояла перед глазами, когда Эмиль, разъяренный и собранный, нырнул в открытый салон и уставился на меня пронзительно-тяжелым взглядом.