Наследие обмана

Приехав домой в тот же день, я обнаружила свою бабушку, сидящей на кухне. Бездельничая, она наблюдала за экономкой, готовящей ужин. Кожа бабушки была такой бледной, что, казалась, она была полупрозрачной, руки сжаты, но постоянно тряслись, как будто она не могла согреться.

– С тобой все в порядке? – спросила я, быстро повесив свою сумочку. – Что-то случилось, бабушка?

Она не ответила. Я взглянул на Нэнси:

– Что не так?

– Не знаю. Она молчит, – ответила Нэнси, затем сунула в духовку сковородку.– Я весь день пробовала заставить ее сходить к врачу. Нет смысла уговаривать - она не пойдет. Она ведет себя так жутко с тех пор, как я обнаружила эти маленькие часы.

– Вы нашли часы? – спросила я, во рту пересохло.

– Только не смейся надо мной.

– Где они были?

– На столе в зале, за букетом цветов.

Взяла стул рядом с бабушкой и села.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Мне так не кажется. Я хочу позвонить твоему врачу.

– Я запрещаю тебе, - сказала она.

Нэнси одарила меня взглядом в стиле «Я же говорила».

– Ты ведь знаешь, бабушка, я не всегда подчиняюсь приказам.

– Можешь звонить, но я все равно не пойду к нему.

Я встала.

– Мэтт должен скоро вернуться домой. Он знает, что делать.

Нэнси покачала головой.

– Он позвонил, и миссис Барнс сказала ему, что он может остаться у Алекса. – Женщина начала сердиться. – Она могла бы сказать мне раньше. Я столько времени потратила на готовку, а у неё нет аппетита, а вы - вегетарианка.

– Я ем мясо, – сказала я.

– Достань его из духовки, когда погаснет таймер, – продолжила Нэнси.- Можешь даже выкопать от туда горох.

Я промолчала, просто ждала, когда она уйдет, надеясь, что бабушка снова заговорит со мной. Но как только Нэнси ушла, бабушка побрела в свою комнату. Я последовала за ней наверх и сказал ей, что буду проверять ее каждый час.

– Нет, – сказала она, затем закрыла дверь. Я услышала щелчок замка.

В тот вечер я ужинала одна на кухне, рада, что была подальше от несчастного оленя в столовой. Потом пошла в библиотеку, чтобы посмотреть старинные часы. Я взвесила их в руках и провела пальцами по холодным металлическим поверхностям, надеясь, что они напомнят мне то, что мой мозг не мог: впервые ли я держала их в руках? Могла ли я переместить их, прежде чем отправилась в розовую комнату? Я аккуратно вернула часы на место, узнав не больше, чем прежде.

В десять часов Мэтт еще не вернулся от Алекса. Я нашла номер и позвонила, чтобы рассказать Мэтту об этой ситуации. Он сказал, что проведает Бабушку, когда вернется домой. Я легла спать, оставив дверь спальни приоткрытой, зная, что не буду спать. Через двадцать минут Мэтт тихо постучал в дверь бабушки, позвав ее. Дверь открылась. Я выскользнула из постели и направилась к входу моей комнаты. Хотя я не могла разобрать слова Мэтта, но понимала по его тону, что он задавал вопросы.

Бабушка была расстроена, и, либо забыла, что я была в соседней комнате, либо ей было все равно.

Она громко заговорила:

– Я собственноручно перенесла их, Мэтт.

Он тихо спросил ее о чем-то еще.

– Я сама их принесла! – повторила она расстроенно. – Разве ты не понимаешь? Меня наказывают.

– Но тебя не за что наказывать, – ответил Мэтт, его голос стал громче.

– Бог выбрал ее своим инструментом, – настаивала бабушка.

– Бог ничего не выбрал, - утверждал он. – Ты же сама пригласила Меган. Бабушка, это выдумка. Все это в твоей голове.

Ее ответ был приглушен от эмоций.

– Тише! Все будет хорошо, – сказал он.

Затем я услышала, как он шагнул в комнату. Дверь закрылась.

Разговор больше не был слышен. Я закрыла свою дверь и прислонилась к ней. Их уединение длилось долго.

Наконец, я услышала, как дверь бабушки снова открылась и закрылась, а затем шаги Мэтта в коридоре, направленные в сторону лестницы. Он остановился у моей двери. Я знала, что он стоит с противоположной стороны, и ждала, когда он постучит.

Когда я услышала, как он начал уходить, быстро открыла дверь.

Он обернулся.

– С ней все будет в порядке? – спросила я.

Его губы образовали мрачную линию:

– Она в замешательстве. Если не поправится, я отведу ее к врачу.

– А, ты? – Я заметила, что его практически трясло. – Как дела?

– Тебе не нужно беспокоиться обо мне.

– Нужно.

Он отвернулся. Я вошла в зал.

– Мэтт, почему она так себя ведет?

– Лучше бы ты никогда не приходила сюда, Меган.

– Ты винишь в этом меня? – спросила я. – Не так ли? Пожалуйста, посмотри на меня.

Он сделал это, и на мгновение никто из нас не говорил.

– Ты просишь меня уйти?

Он глубоко вздохнул

­– Так будет лучше.

– Ладно, я подумаю над этим, но сначала скажи мне, почему она расстроена. Я хочу знать, что происходит.

Он не ответил.

– Мэтт, я не могу помочь, если не пойму проблему.

Тем не менее он ничего не сказал.

– Значит, ты не нуждаешься в моей помощи.

– Нет.

Я отступила в свою комнату и закрыла дверь. Расстояние, которое он держал между нами, больше не сводило меня с ума; мне было больно.

Мы играли в игру, Мэтт и я шли на цыпочках вокруг заброшенного дома, или, может быть, это был сарай. Стены и полы были сделаны из грубой древесины, а простые деревянные ступеньки больше напоминали наклонные лестницы. Мы играли в прятки.

На улице были сумерки. Внутри с каждой минуты становилось все темнее. Я знала, что мы должны прекратить игру, пока не стало слишком поздно, но я продолжала. Я слышала, как Мэтт шел по полу над моей головой, ища меня. Я тихо открыла люк и спустилась по лестнице, ведущей в подвал.

Воздух был холодным и влажным; он впитывал темноту, как губка. Мои глаза медленно проследили к свету, который шел из дверного проема. Внезапно я увидела огромные колеса, колеса с зубьями, одно колесо, соприкасающееся со следующим, как шестерни внутри часов. Самый большой был ростом с меня.

Я услышала шум, стон от машины. Мои глаза сосредоточились на самом большом колесе. Сначала оно двигалось медленно, очень медленно. Меньшие колеса вращались вместе с ним. Я должна была остановить их. Я знала, что если не сделаю это, они начнут крутиться все быстрее и быстрее, сотрясая старое здание, пока оно не разлетится.