Наследие
Шрифт:
— О каком имени вы говорите, Камилл?
— А вы все еще не догадались? — с издевкой отозвался Розье. — Могли бы, если бы получше изучили мою биографию и сопоставили кое-что. Например, дату замужества и добрачную фамилию моей матери. Двадцать шесть лет назад… Скольких же еще вы убили, расчищая себе дорогу к этому креслу?
Лафонтен неторопливо достал сигарету, щелкнул зажигалкой, закуривая:
— Ваш отец — Клод Валера?
— Слава Богу, хотя бы имя вы помните! Жаль, что я так поздно узнал обо всем, но лучше поздно, чем никогда. Ну, что вы молчите?
— Вы ждете, что я забьюсь в истерике и начну
— Я вам не верю, — бросил Розье. — И не говорите мне про доказательства — вы же сами вели расследование, могли состряпать что угодно.
— Верите вы мне или не верите, дело ваше. Вы разочаровали меня, Камилл. Я был о вас лучшего мнения.
— Что? — ошарашенно уставился на него Розье.
— Мстить нужно уметь. А вы пока только наделали жестоких ошибок и зачеркнули свою жизнь. Непонятно, ради чего.
— О, это только начало! — скривил губы Розье. — Интересно, хватит ли вам бесстыдства убить сына, зная, что на вашей совести смерть отца?
— Это и будет ваша месть?
— Нет, только небольшое дополнение. Остальное вы узнаете позже.
Лафонтен подумал немного, внимательно разглядывая Розье. Припомнил загадочную небрежность заговорщиков в той истории с нападением на Мишель Уэбстер, папку с бумагами Крамера, которую кто-то перепрятал тайком от Шапиро. С какой-то ведь своей целью перепрятал, возможно, рассчитывая, что вернется за ней позже…
— Наводка охотника-Бессмертного на загородный дом, о которой стало известно и с которой начали раскручивать заговор, была устроена вами.
Розье усмехнулся:
— Я Наблюдатель. И я не псих, в отличие от Шапиро. Мне нужно было расследование в Ордене, а не война с Бессмертными.
— Зачем?
Розье покривил губы в победной усмешке:
— Вот этого я вам по доброй воле не скажу. А в пыточное кресло снова усадить меня вы не посмеете.
Верховный аккуратно стряхнул с сигареты пепел.
— Я вам не верю, Камилл. Не знаю, зачем вам это нужно, но вы мне лжете.
— Думайте, как хотите, — обронил Розье. — Тем интереснее будет сюрприз.
— Каким бы ни был этот сюрприз, ваша глупость от этого меньше не станет.
Не дожидаясь ответа Розье, он нажал кнопку вызова и кивнул появившимся охранникам:
— Уведите.
Дождался, пока за ними захлопнется дверь, потом нервным движением погасил сигарету. Некоторое время молча сидел, уставившись в одну точку.
Значит, вот как складывается головоломка, не дававшая ему покоя последние пару месяцев! Он в самом деле не знал ничего толком о женщине, которая упомянута в «деле Валера» — сначала было не до того, потом она спешно переехала, а искать ее никто не счел нужным.
В этом и состоит ошибка, которую он должен был понять по настойчиво являющимся воспоминаниям?
Лафонтен снова припомнил лицо Розье, твердую линию подбородка, морщинки между бровей и возле губ. По-северному светлые глаза и волосы, привычку к законченным, несуетливым движениям…
Потом медленно покачал головой:
— Нет. Этого не может быть.
*
Немного времени спустя в кабинет, постучав, заглянула Дана. Лафонтен стоял у окна, прислонившись к простенку, и смотрел на двор.
—
Месье Антуан?— Знаете, — произнес он, — наверно, Бессмертные не зря считают нас низшей расой. Мы так дешево ценим то, чего нам дано так мало!
Дана подошла ближе.
— Вы хотели что-то спросить?
— Я хотела напомнить… Вы не забыли, что доктор Роше просил вас сегодня не задерживаться?
— Забыл, — усмехнулся он. Глянул на часы. — Дел больше нет, можно отправляться прямо сейчас.
Дана, кивнув, повернулась к двери:
— Я распоряжусь.
Телефон внутренней связи издал мелодичную трель. Лафонтен шагнул к столу и взял трубку.
— Да.
— Прошу прощения за беспокойство, месье Антуан, — раздался голос Денниса Гранта. — Как прошла ваша беседа с Розье?
— Ничего интересного, — ответил он. — Придется довольствоваться его официальными заявлениями.
— Негусто, — хмыкнул Грант. — Знать бы, с чего такое упрямство.
— Может быть, он что-то скажет завтра, — предположил Верховный. — Я отправляюсь домой, Деннис. Если есть еще что-то срочное…
— Нет, больше ничего.
— Тогда до свидания.
— До свидания, месье Антуан. Спокойной ночи.
Он положил трубку и невесело улыбнулся про себя. Хорошо бы спокойной…
*
Заседание Трибунала, посвященное разбору дела Камилла Розье, не обещало никаких внезапных поворотов. В деле все было изложено четко и ясно, Верховный свой разговор с Розье оформлять протоколом не стал, а более ни в чем наличие скрытых мотивов не просматривалось.
Вел заседание Деннис Грант, снова занявший место председателя во главе длинного стола. Верховный Координатор тоже занял свое обычное место — кресло за столом, поставленным так, чтобы видеть и слышать всех присутствующих, но самому на виду не быть.
Все повторялось, только на стуле посреди ярко освещенного круга сидел не Шапиро, а Камилл Розье. В самом начале заседания, в ответ на традиционный вопрос «Что вы можете сказать в свое оправдание?», он ответил: «Ничего». После такого ответа спорить и доказывать стало нечего. Ему, конечно, задали еще несколько вопросов; ответы были столь же краткими и бесцветными.
Лафонтен, внимательно наблюдавший не столько за ходом обсуждения, сколько за настроением собравшихся, для себя решил, что сторонников у Розье немного. Но для того ведь и дается право защищаться, чтобы изменить мнение судей в свою пользу. Попытаться доказать, что не был в курсе всех планов Шапиро и ничего не знал о планах по использованию Центральной Базы, Розье точно мог. Тогда почему он отмалчивается? Очень хочет умереть героем — хотя бы и только в собственных глазах? Или… не в собственных?
Прислушиваясь к обсуждению, Лафонтен понял, что Грант для себя все решил. И Розье на его защиту и покровительство рассчитывать не приходится. Однако странное дело, Лафонтен готов был поклясться, что Розье как минимум дважды готов был заговорить и сказать, быть может, хоть что-то в свое оправдание. Но натыкался на ледяной взгляд Гранта — и снова опускал голову.
Что за чертовщина здесь опять творится?..
Присматриваясь к Розье, Верховный думал еще и о другом. Насколько основательны претензии Розье на родство с Клодом Валера? Возможно ли настолько полное несходство между отцом и сыном?