Наследница огненных льдов

– А кто говорил, что Тэйми тебе не ровня?

– Это моё личное дело, кто мне ровня, а кто нет. Я в твои отношения с Вистингом пока не лезу, вот и ты, будь добра, не вмешивайся в наши с Тэйми.

Как неожиданно и грубо. Видимо, я затронула слишком больную для Эспина тему. Небось, сам не знает, что делать, мечется, а за малейшее напоминание о всей скверности ситуации и нелепости своего поведения просто срывается на мне.

– Неужели ты решил жениться на Тэйми? – не выдержала и спросила я.

– Не говори глупостей, – тут же отреагировал Эспин, – но я не хочу сделать ей больно.

– Если затянешь с разводом по здешним обычаям, потом Тэйми будет ещё больней.

– Может, отложим этот разговор? Вернёмся к нему на обратном пути, домой.

– А не поздно ли будет?

– Надеюсь, что нет.

На этом он вернулся в ярангу, а я осталась стоять на морозе, пытаясь понять, что же делать дальше. Тэйми попала в ловушку. А Эспин и вовсе в капкан. И как же их спасти, что сделать, чтобы всем было хорошо и не было разбитых сердец?

– О чём задумалась, принцесса?

Как же неожиданно ко мне подкрался Вистинг. Хотя, к чему подкрадываться, если я и вправду замечталась и утратила всякую бдительность.

– Да так… – не стала я вдаваться в подробности, но Вистинг всё равно сказал:

– У тебя такой подавленный вид, будто кто-то умер. Вроде бы день завершился на высокой ноте, все живы и относительно здоровы. Или ты грустишь по четырём застреленным оленям?

– Не говорите глупостей. Одного я с превеликим удовольствием уже распробовала.

– Приятно слышать, что за безвинно убиенных зверюшек ты ни на кого накидываться не будешь, и ружьё вырывать из рук не станешь.

Ружьё из рук? Ах да, вспомнил про капустника, которого я хотела спасти от его пули.

– Простите меня за тот случай, – запоздало, но всё же решила я извиниться. – Не знаю, что на меня тогда нашло.

– Зато я знаю.

– Правда? И что же это было?

– Твой необузданный темперамент плюс типичная женская реакция на охоту и смерть живого существа.

– Типичная? – усомнилась я. – А Тэйми по убитым ею песцам не тосковала.

– Тэйми слишком хорошо подготовлена к жизни в здешних краях. Но не думаю, что промысел ей доставляет то же удовольствие, что и охотникам за трофеями. Она не из удовольствия промышляет зверя, а исключительно по необходимости.

– Так вышло и с походом, – кивнула я. – Сначала Тэйми пошла с нами из-за необходимости не оставаться одной, а теперь всё слишком далеко зашло.

– Куда зашло?

– Да с Эспином. Я уже жалею, что уговорила его подыграть Тэйми и побыть немножко её мужем. По-моему, он уже не играет.

– По-моему, это их личное дело, и не нам об этом судить, – с поразительной снисходительностью сказал Вистинг. – Хотя, должен признать, Тэйми положительно влияет на Крога.

– Каким образом?

– С её появлением он перестал быть ревнивым идиотом.

Вот оно что, Вистинг думает, что Тэйми отвлекла Эспина от меня, и теперь самому Вистингу можно безнаказанно приставать ко мне с поцелуями и откровениями про добычу. Неисправимый тип.

– Рано или поздно Эспин оставит Тэйми, – не могла я отделаться от этой мысли. – Вы сказали, если она будет страдать, то наложит на себя руки.

– Не наложит, а попросит кого-то другого прервать её страдания. Здесь это делается именно так.

– А я не хочу, чтобы так случилось. Если Тэйми пожелает умереть, то виновата в этом буду и я тоже.

– С чего ты вдруг решила, что Тейми будет страдать, а Крог её бросит? В Сульмаре, Квадене и Энфосе каждая четвёртая супружеская пара – это переселенец и аборигенка. Ну да, согласен, аборигенов Собольего острова и Песцового друг с другом не сравнить. Да и на острова переселяются не родственники императора, а люди попроще, но всё же.

– Эспин не переселится. У него во Флесмере осталась Сигни.

Как-то поздновато мне об этом вспомнилось. Что же я не думала про дочку угольного магната, когда ночевала в одной палатке с Эспином и тянулась к нему в ожидании поцелуя? Интересно, Сигни ещё ждёт Эспина или решила бросить? А может, она думает, что раз от него нет вестей, то он погиб. А может нас обоих уже давно считают погибшими? Вот ведь досада, надо было раньше отправлять телеграмму во Флесмер, пока мэр Сульмара не прикрыл почтамт.

– Зря я всё это на вас вывалила, – спохватилась я слишком поздно. – Не об этом я хотела с вами поговорить.

– А ты хотела поговорить? – тут же заинтересовался Вистинг. – И о чём же?

Я так и не успела придумать, как лучше начать разговор и что сказать. С языка слетело первое, что пришло в голову:

– Не лезьте больше под пули, пожалуйста. Что бы с вами ни случилось когда-то, оно не стоит того, чтобы умирать теперь.

Былая полуулыбка быстро померкла, и Вистинг внимательно посмотрел на меня, прежде чем задать неожиданный вопрос:

– Ты сейчас хочешь пожалеть меня как того капустника?

– Что, простите? – пришла я в замешательство.

– Ну как же, недавно ты обвинила меня, будто я охочусь за тобой, как за огнёвкой. Вот теперь настала моя очередь сказать – принцесса, я не капустник, чтобы защищать меня от людей с ружьями.

– Я не защищаю.

– А что ты делаешь?

– Я просто хочу сказать, что вы запутались, вы растерянны и не знаете, как быть дальше, потому неоправданно и рискуете жизнью. Вы говорите, что одиноки, а ведь это неправда. Дома вас ждут родные.

– Очень сильно в этом сомневаюсь, – неожиданно сказал он.

– Как такое может быть? Вы в ссоре?

– Это ещё мягко сказано.

– Значит, когда вернётесь в столицу, обязательно помиритесь. После долгой разлуки вам будут очень рады, вот увидите.

Вистинг слушал меня и скептически качал головой:

– Ты просто ничего не знаешь.

– Так расскажите, может быть, я пойму.

– Нет, принцесса, не поймёшь. Даже я не могу до конца понять, как всё так вышло. Но одно знаю точно, дома меня ничто не держит, там я никому не нужен. А здесь, – он немного помолчал, обдумывая свои слова, и продолжил, – здесь и сейчас я точно знаю, кому и для чего необходим.