Наследница огненных льдов

Он так проникновенно смотрел мне в глаза, что с губ сама собой слетела просьба:

– Мортен, не думайте так обо мне. Я никогда не хотела играть людскими чувствами ради своих интересов.

– В твоём нынешнем интересе нет ничего дурного, принцесса. Можно сказать, ты и меня подбила на благородное дело.

– Значит, вы решили идти вместе с нами ради дяди Руди и его экипажа?

– А ты будто не понимаешь, что не только ради них.

О, этот взгляд напротив, такой суровый и прожигающий, требовал от меня ответного признания. И мне пришлось произнести его, неловко потупив взор:

– Если бы вы хоть раз просто сказали мне что-то приятное, я бы относилась к вам иначе.

– Что тебе сказать, принцесса?

– Что угодно, только не про добычу, которую тяжело, но интересно ловить. Я не хочу, чтобы на меня охотились, я хочу, чтобы меня просто…

… просто полюбили. Нет, я не решилась сказать об этом вслух, испугалась услышать в ответ нечто колкое и насмешливое. Но Вистинг молчал долго и напряжённо, а после притянул меня к себе и обнял за талию.

– Знаешь, принцесса, что меня поразило при нашей первой встрече, в поезде? Твои глаза. В них было столько решимости. Не знаю, о чём в тот момент думала ты, а я подумал, какая симпатичная особа, вот бы пригласить её на ужин в вагон-ресторан. На пароходе ты была совсем другой, дерзкой, независимой, даже немного опасной. Ты так настойчиво отвергала все мои знаки внимания, что я чётко для себя уяснил – ты не играешь и не врёшь мне в глаза, чтобы заинтересовать, а потом соблазнить. Ты не притворяешься, не хочешь казаться лучше или хуже, ты именно такая, какой я тебя и вижу. Ты даже не представляешь, насколько это стало ценным открытием для меня. Я уже и не думал, что однажды снова смогу поверить женщине, которая пришлась мне по сердцу. А ты заставляешь меня думать, что это возможно. И ещё заставляешь верить, что ещё не всё потеряно в моей жизни. Вот сейчас смотрю на тебя и понимаю, что снова хочу вернуться во Флесмер. С тобой. И там начать всё с начала. Тоже с тобой.

Вначале я оторопела от его признаний, гадая, кто же так сильно его обидел в этой жизни, раз он перестал верить женщинам. Кто же с ним играл, врал и притворялся? Но после его слов о возвращении в столицу и новой жизни, в которой обязательно должна быть я, сомнений и места протесту не осталось.

Вистинг осторожно склонился, не осмеливаясь коснуться моих губ своими. Он будто прощупывал почву, ждал от меня хоть какой-нибудь реакции. Так не похоже на него.

– Вы хотите, чтобы я…

– Выбор за тобой, принцесса.

Так трудно и мучительно решиться на первый шаг. Но разве я не должна заявить о своём согласии с планами Вистинга. А то ещё чего доброго передумает.

Наш поцелуй вышел робким, почти невесомым, но таким сладким. Когда на душе тепло, то целоваться на морозе куда приятней.

Рука Вистинга поползла по моей спине, теснее прижимая меня к его груди. Я не заметила, как потеряла инициативу, а его поцелуй с каждым мигом становился всё требовательнее. Я чуть не задохнулась от такого напора, и только брызги снега, что укололи щеку, заставили опомниться, и не только меня.

Сначала Висинг ослабил хватку, и тут же что-то больно ударило мне в плечо. Я обернулась и увидела хозяйку яранги, что ещё недавно угощала меня супом. В руках она держала слепленный снежок, им-то она и запустила в Вистинга.

– Наглец, – крикнула хозяйка, и тут же из яранги выбежали её золовки и дочери, – будешь знать, как неотработанную невесту хватать.

Тут в нашу сторону полетели снежки, и все угодили в Вистинга. Он уворачивался, даже закрыл меня свой могучей спиной, но тут одна из женщин подскочила к нам, схватила меня за руку и потащила в сторону яранги.

– Не бойся, мы тебя обидеть не дадим, – уверяла она меня пока её родственницы и дальше закидывали Вистинга комками снега.

А ему даже стало весело.

– Дамы, – удаляясь к соседней яранге, задорно прокричал он им, – ваше феерическое приветствие невероятно бодрит.

– Иди, иди отсюда, – через губу ответили ему, – на Тюленьем острове развратничать будешь.

Всё, развратник был посрамлён и тут же ретировался, а потому настала очередь отчитывать меня:

– А ты чего как вкопанная стояла? Отбиваться надо было, кричать, на помощь звать.

– Зачем звать? – смутилась я.

– Чтоб жених твой раньше времени от тебя не сбежал. Сначала родичам твоим за тебя всё отработать должен, а потом уже пусть хватает.

– Кого хватает?

– Тебя. Как только твои родичи решат, что отработке пришёл конец, так скажут они твоему жениху, иди, хватай её, если сможешь. А он пойдёт и схватит тебя, утащит в свою ярангу, там уже хоть отбивайся, хоть нет, а муж в своём праве, и родичи не заступятся.

Ну, и нравы здесь царят. Хорошо, что мы в стойбище оленеводов, а не в селении рыбаков, а то на ночь меня бы точно завернули в сеть.

Уже в яранге Тэйми, посмеиваясь, сказала, что Вистинг ещё легко отделался. По всем правилам бдительные женщины могли бы и поколотить его палками, но не стали исключительно из уважения к Мортену как к гостю.

Спали мы в остывающей при тлеющем костре яранге. Мне выделили место за пологом из шкуры белого оленя, а вот Тэйми и Эспину предложили одно спальное место на двоих – они ведь супружеская пара. И Эспин даже слова против не сказал.

Полночи я проворочалась, снедаемая тревожными мыслями о Тэйми. Вот в кого надо было запустить снежком загодя, так это в Эспина, чтобы не вздумал перейти красную черту. Хотя, может Вистинг и прав, это их личное дело, а не моё. Я и так ни на что повлиять уже не могу, поздно, время упущено.

А теперь как бы я сама не упустила время, а заодно не потеряла бы бдительность в общении с Мортеном Вистингом. Сегодня я узнала, как он может быть обманчиво спокоен, а в следующий миг взорваться вулканом страсти. Его объятия подобны захлопывающемуся капкану, из которого не вырваться. И самое странное, сегодня мне не хотелось вырываться. Что это со мной? Апатия с усталостью навалились, или я просто начинаю влюбляться?

Глава 77

К вечеру следующего дня в сопровождении четырёх оленьих упряжек мы снова направились к побережью Великой полыньи. На то было только две причины: Вистинг собирался вернуть рыбакам отнятые браконьерами шкуры, а пастухи желали пристроить туши убитых оленей, чтобы не пропали зря. Ещё они не поскупились и отдали прибрежным горемыкам пару браконьерских ружей и коробку с патронами, чтобы им было чем отбиваться в случае внезапного хаконайского вторжения.

Рыбаки встретили нас настороженно, но после широкого жеста оленеводов и Вистинга приняли нас как дорогих гостей. Пастухи, сгрузив туши, поспешили вернуться к своему стойбищу, а вот нас ждало угощение в виде строганины из квашеной рыбы и рыбного же киселя с кедровыми орешками.

В благодарность за гостеприимство или просто из желания избавиться пока не поздно от невыделанных шкурок, Тэйми отдала четырёх песцов хозяйке подснежного дома Лемпинавыт – у Тэйми ведь нет ни времени, ни скребка, для их обработки.

Подарок пришёлся очень даже кстати, но хозяйка оставаться в долгу перед Тэйми не пожелала и уговорила своего мужа отдать Тэйми для её поредевшей упряжки хотя бы одну собаку. Выбор пал на серую сучку с одним белёсым, точно из-за бельма, глазом.

– Вот моя Шикша, – не без гордости представил собаку Яринанто, когда мы все поднялись из дома на крышу. – Старательная, сообразительная и дорогу до Тюленьего острова хорошо знает. Ездили мы с ней к моим родственникам туда и не раз.

– Разве можно проехать на собаках с острова на остров? – удивилась я.