Наследница огненных льдов

– Тэйми, – только сейчас поняла я, – а ведь у твоей новой собаки Шикши оба глаза зрячие.

– Конечно, зрячие. А почему ты засомневалась?

– Думала, что её голубой глаз с бельмом.

– Нет, её голубой глаз явно достался ей от здешнего отца-кобеля. Это хорошо, что только один глаз. Мы вот щенят, что с двумя светлыми глазами рождаются, сразу убиваем. Не будет из светлоглазых толка, ленивыми вырастут, не смогут за собой упряжку тянуть.

Мы уже отыскали себе местечко на реке и принялись расстилать шкуры, как женщина, что сидела неподалёку и услышала наш разговор, решила возразить Тэйми:

– И ничего наши собачки не ленивые, – обиженно заметила она. – Лень, она не в голубых глазах живёт, а в хвосте. Мы ленивым собакам хвосты сразу отрубаем.

– Мучители, – коротко заключила Тэйми. – Не увечить собак надо, а в щенячьем возрасте отсекать. По голубым глазам.

– По хвостам.

– По глазам.

– По хвостам.

Я побоялась, что сейчас случится межостровная ссора из-за мерила лени ездовых собак, и потому поспешила отвлечь Тэйми рубкой так необходимых нам лунок.

Проделав оные, мы уселись и закутались в шкуры, а после закинули удочки в воду, не забывая убирать намерзающий лёд черпалкой. Клёв выдался неважным, а вот мороз вошёл в небывалую силу. Я едва зубами не стучала, хорошо, что от мыслей о трусливом бегстве в отапливаемый дом меня отвлекли житейские разговоры наших соседок.

Невестки хозяина дома, где мы остановились, первым делом поведали односельчанкам о том, как Эспин и Вистинг отвергли предложение их родственника о дружбе. Ой, что тут началось…

Меня все дружно жалели из-за того, что мой муж страшный ревнивец, а ревность порой застилает разум, отчего со мной могут случиться всякие нехорошие вещи. А вот Тэйми за её дерзкий отказ Велькутки кумушки единодушно назвали гордячкой, за что и начали дружно порицать:

– Зачем мужа своего дружбы лишила? – строго вопросила женщина в годах. – Подружился бы он с Велькутки, они роднее братьев стали бы. Они бы всегда и во всём друг другу помогали. Только ревнивцы и гордые жёнки одни одинёшеньки живут без друзей, без помощи. Плохо они живут из-за своей спеси. И помирают быстро в одиночестве.

– Будь моя мама живой, – ответила на это Тэйми, – оттаскала бы она меня за косы, если б я спала с другим мужчиной кроме мужа.

– Глупая, нашла чего стыдиться. Вот мой муж только с достойными дружбу водит. Никогда он не отдавал меня обычным мужчинам, только самым лучшим.

– И много было этих лучших?

– Да уж побольше десятка наберётся. Как только кто из стойбища или другого селения приедет, муж всегда с ними спешит дружбу завести. А как он соберётся в дальнюю дорогу, я всегда спокойна за него, ведь знаю, у него друзей по всему острову много, они его всегда и везде приютят, обогреют и накормят. А тебя, гордячку такую, никто кормить здесь не станет, пока за ум не возьмёшься, – тут женщина перевела дыхание, посмотрела на меня и решила спросить, – Ты скажи, отчего твой муж такой ревнивый? Наверное, чует, что староват для тебя, вот и злится. Тоже плохо это. Все с голоду помрёте по дороге к чум-горе.

Какое воодушевляющее резюме. Пришлось ответить:

– На нашем далёком большом острове жёнами делиться не принято.

– А почему?

Пришлось задуматься и высказать предположение:

– Наверное, потому что нет у мужей желания воспитывать не своих детей.

– Глупости какие, – хохотнула женщина. – Я вот с мужем своим пять лет после свадебного обряда прожила, а детей у нас всё не было. Он и вторую жену себе брал, а у неё тоже детей не было. Тогда подружился он с оленным пастухом, что приезжал к нам менять мясо на рыбу. А я после того вскоре и сына старшего родила. Тот пастух больше сюда не приезжал, зато другие друзья у мужа появились. Так вот теперь у нас уже шестеро детей подрастают, опора нам в старости верная будет. А если бы мы тут как люди с большого далёкого острова жили, так и померли бы в старости одинокими и голодными.

Вот, значит, как. В суровых северных условиях, где только единство и взаимовыручка помогают людям выжить, семья и дети очень важны для любого человека. Не будет детей – не будет и рода. Если женское бесплодие может сгладить двоежёнство, то мужское только такая вот северная дружба. Не в одних только легкомысленных нравах тут дело, а в вопросе выживания.

Что ж, это обстоятельство заставляет меня иначе взглянуть на всех жителей селения, в особенности на хозяев дома, где мы остановились. Что-то не заметила я там детей. Видимо, с этим и связана прыть Велькутки и его желание завязать дружбу хоть с кем-то из пришлых. К тому же кровь можно разбавить, что немаловажно на малолюдном острове, где каждый друг другу приходится дальним или близким родственником.

– Эй, ревнивица, – неожиданно обратилась к Тэйми молодая русоволосая рыбачка, – я вот видела сегодня двух незнакомых охотников, что пошли к сопкам. Один большой такой, постарше, а другой молодой, красивый. Твой муж?

– Мой, – подтвердила Тэйми.

– Ну, тогда я своему мужу скажу, чтобы он предложил молодому охотнику свою дружбу. А что, муж твой мне понравился, а тебе запасы для похода к чум-горе нужны. Ну так что, не будешь больше упрямиться, поделишься со мной своим красавцем?

– Да как ты смеешь, бесстыдница?! – вскипела Тэйми. – Не отдам тебе моего мужа!

– Это мы ещё посмотрим, что твой муж скажет, когда с охоты без добычи голодным вернётся. Да и я помоложе жены Велькутки буду.

Всё, Тэйми не стерпела и вскочила с места, желая вцепиться потенциальной сопернице в косы. На выручку к той тут же пришли подружки, а я кинулась следом за Тэйми, чтобы разнять девушек. И тут со стороны нашей шкуры раздалось резкое и басовитое:

– А как же рыбьи кишочки для духа очага и уюта?

Намечающаяся драка тут же сошла на нет, и все уставились на недовольно топчущегося возле лунки Брума.

– Кормилица, давай сюда мою долю, а то я сейчас буду гневаться. А если накормишь, буду гневаться на всех, кто гневается на тебя. Я могу, я такой.

Как же хорошо, что Брум не отправился в нагрудной сумке Эспина на охоту, а втихомолку увязался за нами. Теперь будет кем отпугнуть недовольных. Он же дух очага и уюта, он же и разгневаться может.

Я уже мысленно благодарила нашего спасителя и миротворца за его внезапное и эффектное появление, как вдруг женщина, у мужа которой десять друзей, глядя на Брума, сказала:

– Ещё один дух тундры.

– Такой же, только белый, – поддержали её товарки.

Я растерялась от их слов, Брум тоже. Мы ведь так рассчитывали, что рыбачки испугаются неведомого им существа, а они, оказывается, его не боятся и даже видят в нём нечто знакомое и привычное.

– Простите, а кто он, этот дух тундры? – спросила я.

– Маленький мохнатый помощник в доме Итулелю. Он и варево в котле помешивает, и корзины плетёт, и кухлянки шьёт, и детям сказки рассказывает про далёкий большой остров, где волосопеды ездят и дилижабры летают.