Наследница огненных льдов

– Да нет, – подал голос Ирнайнав, – Юхагыйнын сказал, есть там одна красивая, но она дочка сварщика.

– А что плохого в дочке сварщика? – не поняла я.

– Да то, что отец её пришлый, – объяснил мне Рантумэ. – Дочь его хоть в Сульмаре родилась, а по-материковски воспитана. Ну какая переселенка захочет в Каменке жить? Это ведь надо к кочевой жизни быть привычной. Зимой в горах, летом на реке. Нет, бывало, конечно, в былые времена, когда в Сульмар пароходы редко ходили, и переселенцы там не очень-то сыто жили, отдавали отцы дочерей местным парням. У тех ведь зимой на столе всегда мясо толсторога имеется, а летом – рыба с лахтаком и нерпушкой. Но это давно было. Нынешние переселенки всё больше на материк рвутся. Если увидят такого как твой двоюродный брат, быстро захомутают его, окрутят и в столицу за ним увяжутся. Нет, не нужна мне такая невестка.

– А в Кедрачёвке живёт девушка на выданье, – припомнила я. – Её зовут Кирсимакан. Она очень добрая и хозяйственная. Толкушу вкусную готовит.

Кажется, Рантумэ эта информация заинтересовала:

– Ладно. Как только Ирнайнав вернётся из Сульмара с женой, отправлю Юхагыйнына в Кедрачёвку. Хоть и далеко она, зато родни у нас там точно нет, в любой дом можно смело заходить и невесту выбирать.

– Пусть лучше сначала заглянет в дом бабушки Матлинэвыт, – настояла я. – Кирсимакан к замужеству уже давно готова. Из неё хорошая выйдет жена. Ну, а если она Юхагыйныну не понравится, у Кирсимакан есть младшая сестра Нуритынэ.

– Да? – ещё больше оживился Рантумэ, – Ну тогда весной, как только снег сойдёт, пошлю его в Кедрачёвку. Две девушки на выбор – пусть только попробует не жениться.

Какие же всё-таки интересные брачные обычаи заведены на Полуночных островах. На Собольем муж селится в доме жены, на Медвежьем муж забирает жену к себе. Но и там и там жених должен ещё заслужить право на женитьбу, что-то там отработать и показать свою доблесть. Прямо подвиг во имя прекрасной дамы. Удивительные правила.

К устью, как и обещал Рантумэ, мы прибыли после полудня. Как только бат пристал к берегу, Зоркий тут же соскочил на снег и начал носиться вокруг кедрача. Даже удивительно, как он только смог несколько часов спокойно сидеть на носу левой лодки и с любопытством смотреть, что же там такое происходит прямо по курсу. А сейчас у него случился выброс накопившейся энергии, не иначе.

Пока Эспин помогал Рантумэ и Ирнайнаву вытаскивать и разгружать бат, я с удивлением взирала на кекуры, что чернели над морской гладью. Такие высокие, с острыми вершинами, словно зубы хищного морского гиганта. Только одна скала не походила на прочие, ведь она была куда шире других, а в самом её центре над водой зияла огромная дыра. Этот кекур напоминал огромную акру, только необтёсанную и грубую. До чего же изобретательна природа, раз вода может так причудливо подточить камень.

Пока я любовалась морским пейзажем, Рантумэ повёл Эспина в сторону прибрежных гор. Удивительно, но каменная арка меньших размеров высилась и на пляже. Одну её опору во время прилива наверняка достают волны. А вот другая примыкает к скале. Как необычно.

Я не удержалась и обогнала мужчин, лишь бы первой пройти под каменным сводом. Зоркий решил не отставать. Это он вперёд меня достиг арки, а потом и вовсе обнаружил за ней пещеру, куда после предусмотрительного обнюхивания всё же забежал.

В этой самой пещере совсем недалеко от берега Рантумэ и прочие каменцы зимой хранили свои байдары. В свете редких лучей, что падали в расщелину местного склада, я разглядела четыре громоздкие лодки, вроде той шлюпки, на которой нам с Эспином пришлось покидать пароход "Альфред Ульсен".

Что-то мне сразу стало тоскливо, стоило увидеть, как Рантумэ с сыном подтаскивают байдару к морскому берегу. И снова в путь, и снова по волнам. И отчего-то с каждой минутой всё больше хочется задержаться на берегу.

Эспин уже успел закинуть в байдару наши рюкзаки, после чего настойчиво позвал меня идти к судну. Кажется, там вдали у горизонта виднеется тонкая полоска суши, но что-то она не сильно вдохновляет на морскую прогулку. Эти пенистые волны с кусочками льда так некстати будят в памяти мгновения, проведённые в непропуске.

– Шела, ну сколько можно ждать, иди скорее! – раздалось у кромки моря.

Пришлось пересилить себя и сделать пару шагов навстречу новым испытаниям. Вот только Зоркий, похоже, разделял мою тревогу и продолжал сидеть возле пещеры, явно не намереваясь никуда плыть. Пришлось подойти к нему, погладить и приободрить:

– Мохнатик мой, пушистик, что такое? Пойдём скорее, Эспин не будет долго ждать.

Пёс внимательно меня выслушал, но с места так и не сдвинулся.

Я снова принялась за ласки, уговоры, потом попыталась обхватить Зоркого вокруг брюха и заставить подняться. Тщетно, уж очень он хорошо отъелся в последние дни.

Вскоре Эспин присоединился ко мне и попытался ухватить Зоркого за шкирку, но я тут же пресекла эти грубости, ударив его по рукам. Эспин только тяжко вздохнул, закатил глаза к небу, а после обхватил Зоркого поперёк груди, поднял его и потащил к байдаре. И тут же из куртки послышалось истеричное:

– А-а-а, волосищи! Они падают в мой карман!

– Только ты не начинай, – пропыхтел Эспин.

– У нас был уговор! Никаких песцов! – продолжал настаивать Брум.

– Если умеешь плавать в холодной морской воде, можешь и дальше возмущаться.

Всё, на этом спор был закончен. Брум на собственном утоплении настаивать не стал.

Зоркий не вырывался из рук Эспина и вёл себя спокойно, но по несчастному выражению его морды было понятно, что по реке он любит плавать больше, чем в открытом море.

Из-за строптивости пса мне пришлось залезать в байдару первой и принимать его из рук Эспина. Усевшись на услужливо постеленный для меня свёрток из старой дырявой сети, я ухватила Зоркого за пушистую шею и крепко прижала его к себе, чтобы не вздумал вырываться.

– Мальчик мой, что с тобой такое? Чего ты боишься? Ну, что поделать, я тоже не очень-то хочу болтаться в море, но выбора у нас нет.

Слова за слово, а мои нежности усыпили бдительность Зоркого. Байдара успела отплыть от берега, а пёс положил морду мне на колени и не пытался прыгнуть за борт, чтобы отплыть назад к острову. Правда, он всё равно оставался таким грустным…

Орудуя вёслами, Ирнайнав и Эспин направили байдару прямиком к кекурам, и меня это немало взволновало.

– Обычай такой, – неспешно объяснил мне Ирнайнав. – Надо проплыть через прореху, чтобы море было спокойным, чтобы байдару не перевернуло, чтобы к берегу скорее пристали. Говорят, как только проплывёшь через прореху, Хозяин моря сразу такую байдару приметит и трогать не станет.

– Кто такой Хозяин моря? – полюбопытствовал я.

Парень заметно смутился, но всё же ответил:

– Да так, сказки, конечно, но старики в них всё равно верят. Вроде как морем и всеми, кто в нём живёт, повелевает могущественный дух. Раньше ему жертвы приносили, чтобы всё лето была обильная рыбалка. Корову или холхута резали, но это давно было, я сам такого ни разу не видел. Так только, бабушки по весне из озимых трав плетут жгутики, а из них мастерят чучелки в виде скотины, а потом эти чучелки кидают в море. Вроде как корову в жертву приносят, но ненастоящую.