Наследник чародея. Вот и кончилось лето. Книга вторая

– Э, пацан, не спеши!

Мысленно в очередной раз обругал себя за отсутствие предусмотрительности и одновременно наложил «каменную кожу». Обернулся. Передо мной стоял давешний парнишка, которого шуганула тётя Маша. Какая-то крысиная мордочка – мелкие глазенки, острый длинный нос, узкие губы, над ними узенькая щеточка усиков.

По возрасту лет 20, ниже меня ростом и какой-то невзрачно дохлый. Про таких говорят, мол, «соплей перешибешь». Но вот вел он себя непонятно вызывающе. И вертлявый какой-то.

– Слышь, пацан, не торопись! – он цыкнул и демонстративно сплюнул мне под ноги. – С тобой уважаемые люди поговорить хотят.

Я сдернул его руку с плеча, завернул её ему за спину, рванул вверх. Парнишка взвыл, заорал:

– Ты что делаешь, гад? Отпусти, больно!

Я ударил его в сгиб колена сзади. Он рухнул на колени.

– Кто тебя послал? Говори!

– Задолбал ты! – парень чуть не плакал. – С тобой по-хорошему встретиться хотят, поговорить! Чё ты творишь-то, гад?

Я ослабил хватку, потом чуть поддернул руку вверх.

– Кто?

– Дядя Шалва! Шалва! А! – заорал он.

Дверь подъезда распахнулась. В домашнем халате, растрепанная выскочила тётя Маша с увесистой деревянной скалкой в руках. В умелых руках такая скалка, как дубинка… Увидев нас, она замерла, хмыкнула, хихикнула:

– Я думала, тебя поймали. А это ты поймал. В «02» позвонить?

– Не надо, - простонал парнишка. – Я ж ничё не сделал. Я только передать хотел!

Я отпустил его, шагнул назад, чтобы в случае чего можно было развернуться. Тётя Маша поглядела на ноющего парня, махнула рукой и ушла.

– Говори! – приказал я.

Парень выпрямился, посмотрел на меня, бросил:

– Ну, сука, ты еще пожалеешь!

И бросился бежать. Я пожал плечами – кто такой Шалва? Без понятия совершенно!

На следующий день с утра я побаловал maman настоящим кофе. Намолол, засыпал в турку две чайных ложки. По квартире поплыл такой запах, что maman выскочила из ванной, обёрнутая полотенцем, повела носом:

– Это что? Настоящий кофе?

Она взяла чашку, с минуту наслаждалась запахом, сделала глоток:

– Божественно! Антошка, ты не перестаёшь меня удивлять!

Допив кофе, обняла меня:

– Спасибо! Это было так вкусно!

И опять: она – на остановку, я – на стадион. Зарядка уже вошла в привычку. Опять круги по стадиону вдоль футбольного поля, турник, брусья. И, конечно же, Светка Быкова, без чьих шуток я уже стал скучать. На этот раз Светка долго молчала и только, когда я попрощался с ней, собираясь домой выдала:

– А у тебя горячая вода есть?

– У меня и кофе есть! – отозвался я.

– Я серьёзно, Тоха! – Светка нахмурилась. – У нас до сих пор никак воду включить не могут.

– Есть, - я перестал улыбаться. – У нас колонка.

– Я к тебе зайду чуть позже? – Светка испытывающе посмотрела на меня.

– Запросто. Заходи! – и я побежал домой.

Возле дома меня ждал еще один сюрприз. У подъезда стояли два мужика. С такими вечером встретишься, всю жизнь заикаться будешь. Один чем-то напоминал бульдога, то ли щеками-брылями, то ли выдающейся нижней челюстью. Второй был чисто питекантроп – низкий лоб, жидкие черные волосики и длинные волосатые руки чуть ли не до колен. И оба татуированные, словно картинная галерея!

Мужики кого-то ждали. Почему-то я сразу понял, что этот «кто-то» не кто иной, как я. А не соседка тётя Маша, и даже не дед Пахом.

От этой мысли я не выдержал, засмеялся – представил себе, как тётя Маша лупит этих «гавриков» скалкой или дед Пахом костылем…

Мужики стояли по обеим сторонам подъездной двери. Когда я попытался пройти мимо, в дверь, они вроде как неожиданно и ловко подхватили меня под руки и попытались куда-то отвести. Только «неожиданно и ловко» - это было по их мнению. Я нечто подобное ждал, успел наложить на себя «каменную кожу», а в опущенных руках уже ждали «старта» импульсы «некросилы». Не очень сильные, чтоб их шаловливые ручонки отсушить-парализовать не надолго.

И как только эти «ждуны» меня прихватили под руки, прижали, импульсы сразу ударили по ним. Руки, естественно, у них обвисли – паралич. Мужики заорали, больше, наверное, всё-таки от неожиданности, чем от боли.

Я, пользуясь моментом и состоянием противника, оттолкнул их в стороны. Один из них, наверное, самый упрямый, похожий на бульдога, всё-таки попытался меня ударить здоровой рукой. Драться я с ним не собирался. Еще один импульс и вторая рука у него обвисла.

– Ты что творишь, шакал? – заорал он. – С тобой по-хорошему хотели! Да я тебя на четыре кости поставлю! Тебя, твою маму…

Я не стал сдерживаться, выпустил еще один импульс «некросилы» ему в поясницу. Бульдог рухнул навзничь, от души приложившись затылком об бетонную опалубку, и отключился.

Второй времени зря не терял и сзади врезал мне чем-то по затылку. «Каменная кожа», разумеется, выдержала. Я повернулся и сделал то же самое – импульс «некросилы» ему в поясницу, и он уже лежит на спине и не может пошевелиться.

Я вернулся к бульдогу. Он очнулся, лежал и только бессильно крутил глазами. Пошевелиться в ближайшие пять минут ему, увы, не судьба.

– Свою маму ставь на четыре кости, падла! – внятно сообщил я ему, наклонившись к самому лицу. – Заживо гнить будешь, понял? Сдохнешь без покаяния.

Бульдог что-то хотел сказать, но не смог выговорить ни слова. Я отошел ко второму – питекантропу.

– Еще раз кого-нибудь из ваших увижу, - сообщил я ему. – Убью всех! Понятно?

Питекантропу хватило сил лежа кивнуть головой.

– Через пять минут пройдет, - сказал я. – В следующий раз на всю жизнь.

– Ковалев! – услышал я. – Я начинаю тобой восхищаться!

Я повернулся. Передо мной стояла Светка Быкова. Она изумленно посмотрела на меня, на двух мужиков, покачала головой.

– Может, милицию вызвать?

– Не надо, - буркнул я. – Пошли, потру тебе спинку!

Не ожидая ответа, я зашел в подъезд, поднялся на свою площадку, открыл ключом дверь. В затылок сзади дышала Светка.

– Заходи! – я пропустил даму вперёд. – Ванная там. Только дай я сначала руки вымою. С улицы пришел.

– Оффигеть! – выдала она, как только я закрыл дверь. – Как ты их ловко уложил! С ума сойти! Ты – мастер каратэ? Или гений дзюдо?