Наследник для друга отца

– Нашла… - дурашливо.

Позволяю ей съехать по своему телу вниз и смотрю в глаза. Утекаю. Член дергается. Отстраняю бедра. Капец…

– Как тетя Маша сама за банками лазит?
– Обеспокоено хмурится Нина.
– Неужели нельзя сделать стеллажи ниже?

– Все продумано, - прокашливаюсь.
– Мне запрещено вмешиваться. На третьей полке стоят варенье, на второй - соленья, на нижней - компоты, потому что чаще всего всего берутся. К ней часто дети попить прибегают. Тут школа и футбольное поле рядом.

– Она хорошая. Она тебя воспитала?

– Заглядывает мне в глаза Нина.

Я прикрываю свои. Слишком это все пронзительно. Где мои очки?

– Да, - киваю.
– Тётка оформила опекунство, когда отца первый раз закрыли.

– Ясно… А…

– А дальше ты отправляешься ужинать и спать, - перебиваю Нину.
– И больше не пытаешь мою тётку по поводу прошлого. Ясно? Я запрещаю.

– Ну почему?
– С досадой тянет в ответ.
– Что плохого в том, что я хочу узнать тебя лучше? Раз уж ты представляешь меня как невесту.

– Я сам все тебе расскажу, - обещаю, надеясь, что случай выдастся нескоро.
– У меня ещё одна встреча сейчас.

– С кем?
– Прищуривается Нина.

Красноречиво веду бровью, показывая, что вопрос выходит за рамки дозволенного.

– Не важно.

– А баня мне тоже не положена?
– Уточняет обижено.

– Для тебя в доме есть ванная, - поясняю терпеливо.
– Баня для меня.

– Вы там чего застряли?
– Доносится сверху голос тетки.

– Идём!
– Отзываюсь.

Фыркнув, Нина выворачивается из моих рук и идёт к выходу из погреба. Я жадно смотрю на ее задницу, пока она взбирается по лестнице. Ааррр! Забираю с дальней полки бутылку самогона и иду следом. Пригодится.

Для местных виски и водка - это так. Несерьёзно. А участковый мужик прожжённый и пропитый, как говорится, с кем поведёшься.

Наскоро ужинаю. Тушеный картофель с мясом и блины с вареньем. Вкусно, жирно, не то что в ресторанах. Выходишь из них и будто ничего не жрал. Шаурмой догнаться хочется.

Нина демонстративно и нарочито общается за столом только с тёткой. Злится. Прямо кипит. Наверное, объективно есть за что. Вечер выдался мразный. Мне и самому хочется побыстрее уснуть, а потом уже что-то думать со свежей головой, но дела не ждут.

Сука! Я же был почти уверен, что тот человек, который считается моим биологическим отцом, сдох! Да, мне хотелось. Чтобы он сдох, как собака. Где-то отравился паленой водкой или замёрз под забором…

Замечаю, что так сильно сжимаю вилку, что ее ручка гнётся. Выпрямляю ее и встаю из-за стола.

– Спасибо, заночую в бане, скорее всего.

– Илья… - провожает меня взглядом теть Маша.

Поднимаю руки вверх.

– Я просто поговорю с Сан Санычем.

Не просто, конечно… но это ей знать совершенно необязательно. Ибо клал ее братец большой и толстый на родственные связи. Это не алкоголь и не наркота. Натура.

– Подожди, закуски соберу вам, - вздыхая, встаёт с места тётка.

Когда меня хотели посадить, Саныч был на моей стороне. Даже на слушания в суд приезжал. За это я прощаю ему многое. От деревенского панибратства до любви пожрать и выпить за чужой счёт.

– Ну, будем, - собирается он опрокинуть очередную стопку.

Я останавливаю его руку.

– Постой, пока не накидался, давай рассказывай, что узнать успел. Зачем мой папаша в родные края пожаловал? И где его искать?

– Так он, вроде как, легально. Как дальнобойщик, - понижает голос Саныч и пригибается к столу, - груз какой-то ждёт. Обещали быстро загрузить, но задерживают вот уже на четыре дня. Денег у него только на день было. Выпить захотелось. Вот и наведался к сестре.

– Сука… - сжимаю зубы.

– Что за груз то? Кто ему вообще баранку алкашу доверил?

– Вот все, что выведал, - разводит руками участковый.
– Даже не прячется. Стоит на парковке ночлежки. Сегодня весь день мясо с мужиками жарил и пил.

– Хм… - тяну.

Наливаю себе стопку самогона и опрокидываю, не закусывая. Внутренности обжигает. Действительно стоит напиться, чтобы не пойти гасить гада по-жести.

– Заявление то тетка будет писать?
– Интересуется Сан Саныч.

– Нет… - качаю головой и ухмыляюсь.
– Сам с ним доходчиво поговорю. Давно не виделись.

– Только давай без весенних трупов на моей территории, а?
– Вздыхает участковый.

– Да ну!
– Усмехаюсь.
– Зачем мне это.

– Слухи о тебя, Илья, ходят всякие, - отводит глаза Саныч.
– И, думаю, что не просто так. Это я тебя с вот таких, - показывает ребром ладони уровень столешницы, - знаю. А Томка моя не спит. Ждёт меня. Всем бабам, дура, рассказала, куда я вечером иду. Говорит, чтобы показания давали, если что, - разводит руками.

– Понятно, - ухмыляюсь.

– Ну, будь здоров, - участковый все-таки опрокидывает в себя рюмку и морщится, заедая куском буженины.
– Ух! Хорошо!

Встаёт, поправляя на груди простынь.

– Пойду я, Илья.

– Только один раз же в парную зашли… - непонимающе развожу я руками.

– Не могу, - мнётся Саныч.
– Если засижусь с тобой, люд меня бояться станет. А я - свой. Да и Томке обещал, что трезвым приду. Выгонит же дурна баба…

– Что, так плохо обо мне говорят?
– Удивляюсь искренне.

– Разное говорят, - вздыхает участковый.
– Тёть Машу жалеют, но дружбы особой не водят. Завидуют бабы, скорее всего. Что ты все для неё. Вот языками и чешут.

– Ладно, все нормально, - встаю и подаю Санычу руку.
– Спасибо. Бывай.

Участковый достаточно быстро собирается. Правда, выпить на посашок не отказывается. Я остаюсь в бане один. Захожу в парилку и сажусь на верхнюю полку. Хорошо… Кладу ледяной веник себе на затылок и облокачиваюсь на спинку. Устал. Ощущение каких-то крысиных забегов. Носишься, мутишь, общаешься, решаешь, но не живешь. Нету вкуса что ли… Хотя, жить я люблю. Ценность этой штуки и смысл мне предельно ясны.