Наследник пепла. Книга I

И Бутурлин знал лишь одного человека из пограничного городка, кто мог показать подобный уровень боевой защиты. Вот только он не помнил, что у того были ученики. Что ж, это повод послать ему телеграмму. А, может быть, и встретиться.

— Ладно, — совсем другим голосом, словно разом выдохнул всё своё негодование и сразу же обрёл душевное равновесие, проговорил Бутурлин. — Пойдём посмотрим, кого там к нам нанесло приливом идиотизма.

* * *

Декан внимательно смотрел на меня, словно тоже узнал. Но я-то понимал, что такое исключено и его интерес обусловлен чем-то ещё. Возможно, моим происхождением. Хотя я вообще не помню, чтобы Бутурлин как-то выделял тохаров среди всех остальных. Для него все были никуда не годными сосунками и хлыщами, кроме тех, кто косил демонов направо и налево.

Я слегка поклонился Ивану Васильевичу в знак уважения, и он ответил мне тем же. Но подходить и заговаривать пока не спешил. Да и что я мог бы ему ответить?

А Бутурлин тем временем с интересом смотрел на бой Кости. Парень с коротко стриженной шевелюрой казался неуклюжим перед инструктором. Но отбивался практически от всех атак. А у Геркана никак не получалось выбить его за пределы круга.

Но в какой-то момент инструктор изловчился и подловил Жердева. Схватил его за запястье и взял руку на излом в болевой приём. Я сам поморщился, потому что это даже со стороны выглядело очень больно.

А затем я взглянул на лицо Кости и был немало удивлён. Да, у того пробежала некая волна по лицу, но она выражала, скорее, дискомфорт, а не боль. Геркану нужно было теперь просто вывести парня за линию. И с любым другим у него бы это получилось. Даже со мной. Но не с Жердевым. Тот стоял на месте, не колеблясь. Мы даже услышали тихий хруст костей, но Костя даже глазом не моргнул. Инструктор ничего не смог с ним сделать, пока не закончились положенные две минуты.

Когда он вышел из круга, улыбаясь во все тридцать два, лекари тут же подсуетились срастить абитуриенту перелом, я же успел поздравил Костю с этой маленькой победой. Но спрашивать про болевой порог не стал. Всё-таки это тема для разговора тет-а-тет, а не для обсуждения в окружении множества народа.

Следующим после нас в круг отправился Тагай. Он заставил инструктора озадачиться ещё больше, чем Костя перед ним. Стоило лишь пройти отсчёту, как мой будущий друг побежал. Быстро, по кругу, вдоль самой линии. Но так, что инструктор, как ни пытался, не смог его подловить.

Всё это приводило в дикий восторг не только нас, но и остальных собравшихся. Улыбка застыла даже на губах Бутурлина.

Через некоторое время у Геркана всё же получилось отрезать Тагаю все пути к отступлению, но в этот момент прозвучал гонг, означавший окончание боя.

— Это нечестно! — возмутился инструктор, глядя на улыбающегося декана. — Драки не было!

— А в условиях было только то, что я не должен выйти за линию, — горячо возразил на это Тагай, тяжело дыша. — И я не вышел!

— Он прав, — пожал на это плечами Бутурлин. — Вы либо правила пишите подробнее, либо не возмущайтесь, — потом он посмотрел на нас троих. — Будет интересно, как вы пройдёте магический тест.

В этот момент к нему подскочил Николай Голицын. Вид он имел как старающаяся выслужиться собачонка.

— Иван Васильевич! — громко обратился он к Бутурлину. — У меня для вас письмо от моего горячо любимого дяди. Прочтите, пожалуйста! — и протянул декану конверт с фамильной печатью Ермолова.

Мне доставило удовольствие наблюдать за лицом Бутурлина. Тот явно прилагал усилия, чтобы по его выражению ничего нельзя было прочитать. И всё-таки губы на несколько секунд сложились в презрительную, если не брезгливую линию.

Он молча взял конверт из рук Голицына и убрал в карман.

— Вы не прочитаете? — удивился племянник генерала.

— Когда все пройдёте, — без всяческого выражения ответил Бутурлин.

Ему явно не хотелось говорить с этим человеком. И я ещё раз вспомнил, с каким презрением Иван Васильевич всегда рассуждал о столичных никчёмышах, которые только и могут, что полировать своим языком медали и вышестоящие задницы. А при первой встрече с демонами обгадятся и лишатся рассудка.

— Но ведь… — хотел было возразить Голицын, но затем передумал и поспешил удалиться до того момента, когда начнёт терять авторитет у окружающих его прихлебателей.

Я в этот момент вспомнил, что у меня тоже есть дополнительные документы, которые я должен подать декану. В частности, о присвоении нашему роду наследуемого дворянства и титула баронета.

Но решил, что сейчас не время. И лучше будет действительно после окончания всех тестов передать это из рук в руки. Тем более, что Бутурлин явно благоволил нам троим.

— Доброго дня, Иван Васильевич! — раздался за моей спиной голос Гниды. — Вы уже приехали! О, и господин Голицын уже передал вам рекомендательное письмо. Отлично! — он перевёл дыхание и мгновенно изменившимся голосом обратился к нам. — Так, а вы, доходяги чего встали?! Марш на прохождение последнего теста. Краснозадый, тебя тоже касается!

Если до этого выпады инструктора ещё с натяжкой можно было отнести к обобщениям и обидным шуточкам, чтобы подстегнуть злость для прохождения тестирования, то сейчас он явно перешёл грань. Кровь буквально вскипела в жилах. Показалось даже, что глаза наполнились пламенем. По крайней мере, видел я, словно сквозь красную пелену. А кулаки мои сжались. Что ж, удачно, даже арена для боя под боком! Вот только злость — плохой помощник. Потому, сделав пару глубоких вдохов и выдохов, я с улыбочкой обратился к инструктору:

— Вам зубы жмут? Или забыли, как с аристократами разговаривать?

— Да из тебя аристократ, как из говна пуля, — выдал на это помощник Бутурлина. — Куда империя катится, если уже тохаров начали в столичную академию допускать.

Сам декан смотрел на выходки своего помощника с выражением полного удивления. Мне показалось, что он будет совсем не против, если я сейчас же начищу Гниде морду.

Но перед этим я с чувством глубокого удовлетворения вытащил бумагу, скреплённую императорской печатью.

— Если первые оскорбления касались меня лично, то последнее задевает честь Её Императорского Величества, которая личным указом рекомендовала нас для поступления в академию. Тайному сыску, думаю, будет очень интересно, кто это с такой лёгкостью даёт оценки действиям государыни.

И, словно для ещё большего моего удовольствия, Гнида изменился в лице. Он несколько секунд, не отрываясь, смотрел на бумагу, затем перевёл взгляд на Бутурлина. Потом снова на бумагу, и лишь после на меня.

— Но… — проговорил он и замер.