Найди меня в темноте

А еще ей кажется, что он смотрит на нее точно так же, как тогда в кухне дома похоронщика, когда так и не сумел найти нужных слов. Проникающим вглубь нее, прямо под кожу, взглядом. Вызывая в ней просто бурю самых разнообразных чувств и эмоций. И одно из них – потребность, разливающаяся настойчивым томлением в теле.

Он нужен ей. И от этого не убежать. Потому что от себя самой не убежать. Морган был чертовски прав…

Бэт наконец находит в себе силы отвести глаза от пристального взгляда Дэрила, пытаясь подавить вспыхнувшее желание уступить голосу собственного сердца и забыть обо всем, что произошло несколько дней назад. Смотрит сначала на его шею, а потом переводит взгляд на плечо. И замечает темное пятно прямо на его рубашке. Это тень или….

Кровь?

– У тебя кровь! – с этими словами Бэт буквально в пару секунд вскакивает с кресла и подходит к нему. Присаживается возле него на корточки. Это действительно кровь. Она видит это влажное пятно и понимает, что, скорее всего, разошлись швы. Если ему зашивали рану.

Он даже не поворачивает головы, чтобы взглянуть на свое плечо. Только смотрит на нее пристально и снова отпивает из бутылки.

– Дай мне взглянуть.

– Я – нормально…

– Дай посмотрю. Швы разошлись. Нужно взглянуть, Дэрил.

Он кивает ей, отставляет бутылку в сторону и стягивает рубашку одним движением. Она с тревогой замечает, что тонкий слой бинтов, которыми перевязана его рана, стал красным от крови в месте раны. И не только. Еще бинты кое-где заляпаны грязью, что приводит ее в еще большее волнение.

– Бинты грязные. Тебе что-нибудь говорит слово «сепсис»?

– Тебе что-нибудь говорит слово «долбанный конец света»? Тот, кто должен быть повешенным, точно не утонет.

– Долбанный конец света – это несколько слов, - начинает она, но умолкает под его взглядом. Потом поднимается и указывает на один из высоких стульев, что стоят вокруг стола-бочки. На столе она расставляет аккуратно свечи, которые переносит с барной стойки, раскладывает флакончик с антисептиком и пакет с перевязочными материалами, которые прихватила с собой из Александрии. Потом долго стоит, не решаясь снять бинты с его раны.

Потому что увидеть то, что под бинтами, для нее сейчас как сковырнуть еле засохшую корку с собственной раны на сердце. Снова заставить ее кровоточить…

– Мы будем что-то делать или нет? – теряет терпение Дэрил, и только тогда она аккуратно разматывает бинты. С каждым слоем, правда, застывает на какую-то секунду. А еще старается по возможности, как можно меньше касаться его обнаженной кожи.

Порез глубокий. Она видит ровные аккуратные швы, которые наложила чья-то рука – рука Джи, скорее всего, и ее сердце падает куда-то в живот со всего маху. Она смотрит на этот порез, темно-красной полосой тянущийся на пару дюймов в длину чуть пониже ключицы. И чувствует, как перехватывает дыхание в горле из-за комка слез, что мешает свободно вдохнуть.

Если бы он все-таки попала выше… прямо в его шею…

– Швы не разошлись, - пытается улыбнуться Бэт дрожащими губами. Вытирает влажной тряпкой кровь с его раны, стараясь не повредить ее лишний раз. – И у тебя точно будет шрам….

– Одним больше, одним меньше, - безразлично говорит он в ответ, пытливо глядя в ее глаза. Она смаргивает навернувшиеся слезы.

Он просто не понимает. Не понимает. Да, у него есть шрамы. И их немало. Но этот шрам для нее равнозначен тем, что он носит на спине. Этот шрам точно такой же, как и те, остальные. Следы, причиненной ему боли человеком, который даже руку не должен был на него поднять…

– Всей этой херни повязывать не надо, - говорит хрипло Дэрил, вырывая ее из мыслей. – Просто залепи пластырем.

Бэт приходится прикусить губу, чтобы удержать собственные эмоции, когда она впервые касается пальцами его кожи вокруг раны. Она совсем ничего не помнит из того момента. Память надежно прячет все в своих укромных уголках, оставив ей только момент с прыжком на него с ножом в руках. И если бы не рана, которую она сейчас обрабатывает, она никогда бы не поверила, что способна на такое.

Только не он. Кто угодно, но только не он… после всего, что им довелось пережить вместе. После всего, что она узнала.

По просьбе Дэрила она не делает плотной и тугой перевязки, какая у него была до того. Ей кажется вполне достаточным сейчас просто приложить тампон из марли и надежно закрепить его полосками пластыря. Но Бэт предупреждает, что если и дальше будет кровоточить, то она сделает утром перевязку, как была до того.

– А там уже решат с тобой делать, - добавляет Бэт, собирая антисептик и перевязочные материалы обратно в свою импровизированную аптечку – пакет из плотного пластика на шнурках. – Может, оставят так. Может, все переделают…

– Где – там?

– В Александрии, Дэрил, - она видит, что он открывает рот, чтобы ей ответить. Видит, как снова сверкают зло его глаза в свете свечей. Поэтому спешит переменить тему.

– Чье это имя? – спрашивает и при этом касается татуировки у него груди кончиком пальца.

– Отца.

– Отца?

– Чтобы не забыть. Ничего не забыть. И чтобы знать, что я не такой. Никогда не буду.

– Ты не такой, - улыбается она ему, с трудом сдерживаясь, чтобы не обнять его в этот момент. Как всегда, когда чувствует, что ему это необходимо. – Ты не такой… и для того, чтобы знать это, тебе не нужны татуировки…

– Для этого мне нужна ты.

И снова что-то больно, но в то же время так сладко сжимается внутри при этих словах, произнесенных в тишине винодельни. Он сейчас так смотрит на нее, что у нее даже мурашки побежали вдоль позвоночника, словно подуло прохладой. Бэт замечает, что он поднимает руки, чтобы привлечь ее к себе. Понимает, что стоит сейчас слишком близко к нему, оттого и так горячо желание просто поддаться этим рукам, качнуться вперед и уткнуться лбом в местечко между плечом и шеей, как когда-то в домике у озера.

Забыть обо всем в его руках. Навсегда вычеркивая прошлое.

Но теперь есть вещи, которые не стереть… никогда… как грубые шрамы на коже.

– Не надо, - Бэт успевает перехватить его руки до того, как они ложатся на ее талию. Знает, что настаивать он не будет. Тут же отведет руки в стороны, как только наткнется на ее сопротивление. – Не надо. И ты должен сам всегда помнить об этом. Без меня. Ты должен обо всем помнить без меня. Потому что… потому что такова жизнь…

Дэрил молчит. Только покусывает губу в задумчивости. Потом он резко слезает с высокого стула и, накинув рубашку на плечи, отходит к дверям, где в щель между досками наблюдает за полем.

– Ложись. Тебе нужно поспать. Я не понимаю, как можно спать, сидя долбанной птицей на дереве.

Он явно ее провоцирует ответить. Бэт видит по напряженной линии плеч, что он все еще на взводе, и ему просто необходим выплеск эмоций, скопившихся внутри. Но она не поддается. Просто молчит. Молчит, когда упаковывает аптечку в свой рюкзак. Молчит, когда собирает грязную одежду из туалетных комнат в большой мешок, чтобы оставить здесь как мусор. Молчит, когда устраивается на сдвинутых кожаных кушетках на ночь, положив себе под голову свернутую парку и укрывшись этим вязаным пледом.