Найди меня в темноте

Поэтому как только она замечает в просветы между деревьями очертания домов, то сразу же поворачивает в сторону окраинной улочки Клифтона, на которую и выходят в итоге.

– Словно долбанная картинка из рекламки, - сплевывает на потрескавшийся асфальт Дэрил, когда стоят уже на улице, выбирая дом, которому предназначено стать убежищем на сегодняшнюю ночь. Действительно, улица выглядит слишком чистой для этого нового мира, ставшего привычным за прожитые годы. Нигде даже лишней бумажки не валяется. Только стоят автомобили с распахнутыми дверцами, да лежат перевернутые мусорные баки у подъездных дорожек. А еще газонная трава намного выше обычного. А так – ровное полотно асфальта и аккуратные красивые домики из красного кирпича по обе стороны.

Бэт проходит по улице, внимательно осматриваясь, чтобы заметить ходячих сразу, как они появятся. Но их нет. И тогда она уже гораздо смелее идет к самому маленькому – если можно его так назвать – среди особняков на улочке. С ровной подъездной дорогой, соснами на лужайке перед домом, пристроенным гаражом с двумя дверьми и баскетбольным щитом на дереве у гаражной площадки.

Дверь заперта, и поэтому ей приходится достать нож. Замок долго сопротивляется, но потом поддается, когда она уже готова упасть на крыльце и зарыдать в отчаянье. Слава Богу, Дэрила за ее спиной нет – он ушел еще пару минут назад куда-то за дом. Бэт распахивает широко дверь, готовая стрелять в любого, кто выйдет ей навстречу. Потом стучит дверью об стену, вызывая к себе ходячих, если такие есть. А они есть. Сначала к ней выходит, медленно переставляя ноги, мертвячка в дорогом кашемировом кардигане и нитью жемчуга на шее, которую Бет толкает к лестнице и убивает ударом ножа.

А затем… затем выходит девочка. Без привычного хрипения ходячей. В джинсах и кофточке с котенком на груди. Маленькие пальчики. Маленькие ушки с золотыми гвоздиками. Распущенные светлые волосы. И рана на боку. Она даже не выглядит так страшно, как мать с вывернутой на бок челюстью. Просто как мертвый ангел… ищущий человеческой плоти.

Это усталость виновата. Или внешность этого маленького ангела смерти, который подходит, пользуясь ее замешательством, слишком близко к ней, застывшей в холле, словно уснувшей стоя с широко распахнутыми глазами. Но Бэт даже не может поднять руки, чтобы убить ее. Просто смотрит на нее. На голубые мертвые глаза с кроваво-красными зрачками, на длинные светлые волосы, на долбанного котенка на груди.

Бэт приходит в себя только, когда та вдруг открывает рот и, издавая привычное хрипение, бросается на нее. А потом ходячая падает, сбитая стрелой, что пустили ей прямо в череп. Бэт поднимает глаза от трупа, упавшего прямо к ее ногам, и видит Дэрила, который, видимо, взломал заднюю дверь и прошел в дом через нее.

– Я просто устала, - говорит Бэт ему позднее в свое оправдание, когда после зачистки дома сидит, забравшись с ногами на диван. Он только пожимает плечами в ответ, пересчитывая стрелы.

Дом решают пока не проверять в поисках чего-нибудь полезного, отложив это на завтра. Но уже успевают поужинать к тому времени. Консервированным чили, на банках которого крупными буквами написано «Без бобов», что вызывает приступ смеха у Бэт и улыбку у Дэрила. Бэт все никак не может успокоиться, пока разогревает банки на огне в камине. Все смеется тихонько и смеется, пока не начинает болеть голова. А может, это не из-за смеха, а от усталости… потому что она действительно устала до крайности за эти два дня.

– Тебе нужно сделать новые стрелы, - говорит он, и она поднимает голову со спинки дивана. Только сейчас замечает, что он уже проверил свои стрелы и принялся за ее личные. Которые кажутся сейчас такими маленькими в его руках.

– Потом сделаю.

– Я сделаю сам.

– Не надо, у меня отлично выходит, - говорит Бэт, а потом вспоминает, как мучились с Морганом в последний раз, чтобы получить пару десятков самодельных стрел. И что у самой никогда не хватит сил вырезать наконечник из жести. Он поднимает на нее взгляд, и она понимает, что он тоже это знает. Потому только пожимает плечами.

А потом Дэрил кладет на столик ее нож. Нож, который она так и не подняла с пола в винодельне. Решив навсегда его оставить там. Попробовать оставить его в прошлом. Как и Дэрила.

– Ты забыла свой нож.

– Я не хочу его…

– Ты должна его взять. Просто должна. Посмотреть своему страху в глаза. Решиться на это.

– Ты так делал? Смотрел своему страху в глаза? А, я забыла. Ты же ничего не боишься…

Сначала он молчит, просто сидит у камина, опираясь на колено локтем. А потом говорит, глядя на нее пристально. Делая вид, что не заметил иронии, мелькнувшей в ее голосе.

– Ты же знаешь, что это не так, Грин.

Она знает. Видит в его глазах сейчас то, что он не произносит вслух. Он боится ее потерять. И именно поэтому он здесь, рядом с ней. В этой гостиной. В этой жизни. И так будет. Что бы она ни сделала…

– Ты как я, - говорит он потом. – Ты была охренительно права на том крыльце. Ты – как я. Ты боишься. Как я когда-то боялся. Подпускать к себе близко… это охренеть как тяжело. И охренеть как больно, когда ты теряешь. Но дело в том… что мы должны, понимаешь, Грин? Мы должны это сделать. Начать сначала. И я боюсь. Ты права – я охренительно боюсь. Что снова что-то пойдет не так, и тогда все. Долбанный конец. Долбанный, мать его, конец… Но, Грин… Бэт… что, если не попробовав, ты потеряешь что-то другое?

Когда он стал таким…?

Бэт смотрит на него неотрывно и удивляется тому, что слышит.

Он изменился за то время, что она не знала его. За эти месяцы, проведенные врозь. Он уже совсем другой. И в то же время тот же самый. Улыбающийся ей неловко, словно опасаясь, что она сейчас будет смеяться над его словами. Или примет их не всерьез.

Сердце сжимается снова в груди так больно, что нет уже сил терпеть эту боль. Особенно сейчас, когда она видит его таким. Беззащитным. Открытым. Желающим убедить ее в том, что ему кажется единственно верным. И она признает его правоту.

О, она действительно понимает, что его слова верны. Но принять для себя их не может. Неужели он не понимает…?

– То, что тогда было у озера Берк. Бэт… то, что было тогда… и то, что ты сказала… про ребенка… мы ведь могли бы…

– Нет, - качает она головой. – Не могли бы. Не в этом мире. И не в этой жизни.

– У меня одна жизнь, Грин. И больше у меня не будет. И у тебя тоже.

– Я понимаю… но иметь ребенка сейчас… ты сам вынес недавно девочку отсюда. В этом мире нельзя иметь детей.

– И что тогда можно в этом мире, Грин? Давай… ты же такая умная! Что можно в этом долбанном мире?

Выживать. В этом мире можно только выживать.

Нет, Бэтти. Ты совершеннейшим образом не права, моя милая.

Тогда что можно в этом мире, папа? Можно ли любить? Любить, зная, что в любой момент все может закончиться? Что можно делать в этом проклятом мире, папа?

В этом мире можно делать то, что ты себе позволяешь делать. Если ты будешь отвергать от себя все то, что представляет собой смысл жизни, то ты будешь только дышать. Ради чего? Ради чего тебе просто дышать? Я уже говорил, что нам отныне не дано умирать тогда, когда бы нам того хотелось. В любой момент наша жизнь может оборваться. Но зато мы можем позволять себе жить. И принимать от Бога те дары, что он приносит в нашу жизнь. Он подарил Мэгги дочь. Он привел всех под защиту стен. Он помог им преодолеть столько трудностей по дороге к безопасности. И он вернул тебе то, что ты потеряла… в твоей ли власти отвергать этот дар?