Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Назови меня по имени
Шрифт:

Заряднов усмехнулся.

– Зачем так резко? – сказал он. – Можно не продавать. Квартиру я сдам в аренду. А что касается сроков, по предварительным раскладам получается лет десять, не меньше. И поэтому я хочу взять с собой сына.

– Что значит «хочу»?

Она смотрела на бывшего и поражалась собственной интуиции. Это случилось! Вот прямо сейчас Андрей пытается отобрать у неё ребёнка.

– Хочу – это значит могу, – ответил Заряднов. – На этой неделе мы с Петькой собирались съездить туда, посмотреть новый дом.

– Он будет такой же безобразный, как этот? – вырвалось у Маши.

– Не страшнее твоей квартирки

в Королёве, – парировал бывший. – Хочешь, поехали с нами? Поглядишь, где будет жить мой сын.

Маша делано рассмеялась.

– Вот уж спасибо! – покачала она головой. – Мы с Петькой как-нибудь сами разберёмся, где нам жить.

Она развернулась и начала спускаться вниз по лестнице, стараясь идти медленно и не делать резких движений.

– Я не услышал твоего ответа, – пронеслось ей вслед.

– А сам не догадываешься?

– Ты согласна?

Она молча обернулась и столкнулась взглядом с Петькой.

Сын с обречённым видом тащил вниз по ступеням свой огромный чемодан. За ним, чуть ли не дыша Петьке в спину, шёл тот самый работник, который открывал Маше калитку и запускал её на территорию хозяйских владений. Он нёс за сыном хозяина два пакета с подарками.

Маше хотелось бы, чтобы этот чужой человек исчез в каком-нибудь коридоре или за случайной дверью – и туда же уволок бы пакеты. Тогда бы у неё появилась наконец возможность снова обнять Петьку, потормошить его… Посторонний дядька мешал, в его присутствии любые нежности становились неловкими, невозможными.

Когда они подошли к «тойоте», управляющий потребовал открыть багажник. Маша сделала вид, что не расслышала приказа.

– Ты уверен, что все эти подарки поместятся в твою комнату? – спросила она у Петьки, когда тот подкатил чемодан к «тойоте».

– Поместятся! – ответил Петька. – Свой старый комп я Витальке отдам.

Работник стоял рядом и наблюдал за матерью и сыном. Один раз он открыл было рот, чтобы повторить своё требование насчёт багажника, но Маша в ответ так на него зыркнула, что мужчина наконец всё понял и поставил пакеты на снег.

Глава 10

Через водительское окно Маша смотрела, как Петька прощается с отцом, с двумя его дочерьми и с соседским мальчишкой. Новая супруга Заряднова в проводах решила не участвовать.

Девочки, одетые в ярко-жёлтые пуховики, стояли возле отца; обе темноволосые, очень похожие друг на друга. Старшая хмурилась и через каждые несколько секунд дёргала за рукав младшую, которая то и дело подпрыгивала и строила брату смешные рожицы. Прощаясь, Петька шутя натянул девочке капюшон на нос, и она, громко вскрикнув, принялась его поправлять свободной рукой.

Маша коротко просигналила, поторапливая компанию. Петька помахал рукой – казалось, жест предназначался только маленькой кривляке, – а потом зашагал к автомобилю. Эти четверо выглядят совсем как семья, невольно подумала Маша.

По Сестрорецку ехали молча. Возле какого-то заснеженного сквера, через ограду которого виднелась высокая наряженная ёлка, Маша вырулила ближе к обочине, притормозила и заглушила мотор. Петька молчал.

Маша опустила стекло. Потянулась к сумке, лежащей на заднем сиденье. Выудила оттуда пачку сигарет и зажигалку.

– Ты снова куришь, – сказал наконец Петька.

– А что мне остаётся?

Сын выглядел виноватым.

– Расстроился? – спросила Маша. – Только честно.

Петька засопел.

Мы с папой что-то сделали неправильно, – сказал он.

– Похоже на то.

– Почему я так редко приезжаю сюда? Зачем нужен самолёт, если ты снова за один день смогла…

Маша закашлялась.

– Ну ты даёшь… – Она затушила окурок в пепельнице и выбросила его наружу. – Вот доедем до Королёва, я сама тебя об этом спрошу. Идёт?

Петька кивнул.

Маша завела мотор и бросила взгляд на циферблат. Ну вот, договаривались на пятнадцать минут, а потеряли целый час.

– А сейчас мы поедем к бабушке.

– К кому?! – Петька застыл в изумлении. – Ты серьёзно?

– Серьёзнее некуда. – Маша подняла стекло и вырулила на шоссе.

Может быть, отношения матери с младшей дочерью сложились бы совсем иначе, если бы у Маши хватило чуткости понять с самого начала, что упрёки, которая мать бросала отцу при каждом удобном случае, были всего лишь тревогой за мужа, и тревогу эту мама умела выражать только так. В ней бушевало столько ревности, столько боли, и не выпускать их наружу требовало от Ираиды Михайловны огромных усилий.

– Если бы я знала раньше, что он ничего не добьётся, – без конца повторяла она, – я никогда не вышла бы за него.

Даже после того, как бывший муж получил заведование кафедрой, Ираида Михайловна продолжала обречённо вздыхать.

– Как был нищим, так и остался, – говорила она. – Впрочем, это можно было предвидеть.

Убеждённость в том, что какие-то вещи можно угадать заранее, поселилась в ней давно, ещё до увлечения эзотерикой. А потом, когда по кабельному телевидению начали транслировать разные псевдонаучные передачи, новая информация упала на хорошо подготовленную почву.

Выйти из затянувшегося соломенного вдовства она могла только полностью перерождённой. Ираида Михайловна перекрасилась в чёрный цвет. Бабетта осталась в прошлом, а новая причёска – короткое каре – сделала её внешность ещё эффектнее.

У бывшей супруги доцента Иртышова началась новая жизнь. Несколько раз в неделю она посещала лекции и семинары, читала книгу Елены Блаватской и выписывала газету «Наш посредник» – имелось в виду, посредник с высшими сферами, – а после и сама стала частым гостем телепередач на любимом кабельном канале. Ираида Михайловна отвечала за астропрогноз в одном женском журнале и управляла магазином оккультных товаров.

Новая страсть Ираиды Михайловны и её попытки уйти в придуманное пространство, туда, где серьёзные бытовые проблемы решались с помощью чудесных слов и предметов, поначалу выглядели очень трогательно. Маше с Алькой пришлось стать первыми участницами её экспериментов. Например, Ираида Михайловна училась читать мысли: для этого она сажала Машу на табуретку, а на голову ей ставила миску с водой. Туда она лила расплавленный воск, а потом пыталась угадать, о чём её дочка думает. На ночь она заставляла дочерей надевать рубашки, к которым были пришиты большие прямоугольные куски фольги. Фольгу Ираида Михайловна брала из упаковок от чая и пришивала её на ткань блестящей стороной на изнанку. Следовало сказать: «Как серебро блестится, так на меня ангел садится» – и сразу лечь спать. Однако уснуть на фольге было невозможно: бумага в считанные минуты становилась горячей, обжигала кожу, шуршала, царапалась. Маша не выдерживала, сбрасывала с себя рубашку и только после полуночи наконец-то засыпала.

Поделиться с друзьями: