Названец. Камер-юнгфера

— Тебя-то любит?

— Да, любит, как-то нерешительно проговорил Кудаев. — Сказывает, что любит. А ведь сердце девицы, сказывают, бездонная пропасть, где, очертя голову, целое войско погибнуть может.

— Это не глупо сказано...

— Да. Это не я... Слышал так.

— На чём же у вас с юнгферой дело стало? — спросил капитан.

— Да дело стало от кончины государыни. Переехали они в Зимний дворец. Герцог, видите ли, в Летнем будет помещаться с своей фамилией. А император с матерью, и отцом и со всем штатом в Зимнем дворце присутствовать будет. Ну вот и моя придворная барынька с моей голубкой тоже перебрались туда.

— Ну, так что же?

— Ну, как, стало быть, вещи покладали на подводы, так у них и важности много прибавилось. Должно, теперь дело расстроится.

— Ну и плевать, — выговорил капитан.

— Как, дядюшка, плевать? Я без неё жить не могу.

— Это без Мальхен-то?

— Да, без неё!

— Это враки.

— Как, тоись... враки? Что вы, дядюшка.

— Да так, племянник, враки. Это мы слыхали с тех пор, что мир стоит. Всякий молодец так каждый раз говорит: жить не могу, удавлюся, утоплюся, помру, ан глядишь, живёт себе в своё удовольствие. Собирается молодец жениться сто разов, а женится один раз. Так и ты. Плюнь ты на всё это, вот тебе и дело решено.

Кудаев замотал головой.

— А я тебе вот что скажу, Вася, после небольшой паузы заговорил капитан. — Дай, я тебе подъищу невесту, раскрасавицу, приданницу, из русских, у которой имя-то христианское, а не собачья кличка. Ведь это что же такое? Мальхен? Эдак на кораблях, кажись, называется какая-то снасть. И будешь ты по своей невесте тянуть в законную, государскую линию, будешь на счету в согласниках цесаревны. А от сего тебе всякое добро приключится в будущем времени.

Кудаев ничего не отвечал, но мысленно думал:

— Нет, уж спасибо. Цесаревна-то в Смольном доме всю жизнь проживёт. Быть в её согласниках только в Сибирь угодишь, а не только не разживёшься, из рядовых-то в каторжники попадёшь, а не в сержанты.

VII

Прошло недели две. Был уже ноябрь месяц. Кудаева не приглашали в гости к камер-юнгфере Минк. Вокруг Зимнего дворца не было сада, где бы могла прогуливаться Мальхен. Кудаев не мало бродил около жилища возлюбленной, но ни разу не увидал её, ни на улице, ни даже у окна. Три раза заходил он, опрашивал прислугу, просил доложить о себе госпоже юнгфере, но получал ответ что она просит прощенья, ей недосуг.

Когда в третий раз придворная барынька отказала Кудаеву в его желании повидаться, он окончательно был сражён и загрустил. Было очевидно, что от него хотели отделаться, а Мальхен его разлюбила.

Сваха чиновница оказывалась права. Смерть императрицы возвысила общественное положение камер-юнгферы Анны Леопольдовны. Она, очевидно, считала теперь Кудаева слишком невидным женихом для своей Мальхен.

Капрал роты, в которой был Кудаев, видя грустное лицо рядового, всё чаще спрашивал его об его делах.

После своего последнего объяснения с Новоклюевым, Кудаев неохотно заговаривал с ним о своих делах. Новоклюев уж очень несообразно рассуждал и глупые советы давал.

Однажды он посоветовал Кудаеву влезть силком к придворной барыньке, да выругать её поздоровее, постращать её даже. И разное подобное, одно глупее другого предлагал капрал из сдаточных.

Однажды, видя Кудаева особенно грустным, Новоклюев снова пристал к приятелю-рядовому.

— Что, аль всё по своей зазнобушке тоскуешь?

Кудаев молча повёл плечами и вздохнул, как бы говоря:

— Вестимо, а то что же.

— А вот что, приятель. Испробуй ты, что я тебе скажу. Тебя придворная барынька пущать перестала, так ли?

— Да, сказывает, всё недосуг.

— Ну, так ты эту упорную барыньку корыстью возьми. Купи ты ситцу хорошего на платье, да сластей разных. Пойди ты во дворец, да прикажи о себе доклад сделать: пришёл де мол с гостинцами. Она тебя тотчас и впустит. А ты ей гостинец-то поднеси, а острастку-то ей всё-таки задай. Коли вы, мол, за меня не отдадите девицы, то я, мол, вам что-нибудь пакостное учиню.

— Да что, что? — рассердился Кудаев. — Чем я ей острастку-то могу дать? Полаяться на неё, ну и выгонит вон. Что же толку-то? Чем я её напугаю! Битьём, что ль?

— Как чем? Всем. Скажи из-за угла обухом, а не то ножом двину. А не то у вас во дворце в петлю затянусь. Мёртвое тело у вас окажется.

— Это я-то затянусь?

— Вестимо, ты, а не я.

— Спасибо. Худой выигрыш. Из-за дуры бабы повеситься.

— Да это будет вторым делом, — отозвался Новоклюев. — А первое дело гостинцев купи, да снеси.

Кудаев молчал.

— Что же, и это по твоему негодно? — спросил капрал.

— Нет. Вестимо дело гостинцу ей снести было бы хорошо. Да ведь его купить надо.

— Знамо купить.

— В лавке?

— Вестимо, в лавке, а то где же? На колокольне...

— Лавки в столице не про меня писаны...

— А про меня все писаны. Иду в любую...

— Чтобы купить гостинцу, объяснил Кудаев вздыхая, — деньги нужны, а где мне их взять? У дядюшки попросить. Более не у кого. Никого в Питере не имею...

— Попроси у дядюшки.

— Не даст, отозвался Кудаев. — Не таковский!

— Почему? Скупердяй?

— Не та линия, видишь ли.

— Какая линия?

— Линия, говорит он, не та. Невеста придворная Анны Леопольдовны, а он эфту линию не одобряет, сказывает, истинная линия у цесаревны Елизаветы Петровны.

— И, и, и! Братцы вы мои! — пропищал тоненьким, деланным голосом богатырь Новоклюев. — Ахти мои матушки! За эдакие, голубчик ты мой, речи улетают люди не токмо туда, куда Макар телят не гонял, а куда если и чёрта загнать, так он оттуда не выкарабкается. А ты, дурень, повторяешь! Аль плети захотел вместо невесты? Аль в тайной канцелярии побывать желаешь?

— Да нет, я это только так, к слову, смутился Кудаев, вспомнив приказание дяди не проговариваться. — Это я брешу. Да опять-таки не я то говорю, а дядюшка сказывает. Я тут невиновен.

И Кудаев внутренне застыдился, что с первой же минуты, испугавшись, свалил всю вину на добряка дядю, чтобы выгородить себя.

— Нет, дядя не даст денег, — заговорил снова Кудаев, желая скорее переменить разговор. — Он скуповат. А у меня ни алтына, какой тут гостинец.

— Ах ты дурень, дурень! — выговорил Новоклюев. — Хоть из дворян ты, а я простого состояния, а всё же ты, извини, дурень. Деньги, видишь, ему нужны.