(не)хорошая девочка

Итак… Правда ли все это?

Ох, черт возьми, как же тяжело разобраться в этом без Вадима. И как тяжело на том поле, на котором я ничего не понимаю. Что нормально, что нет — я понятия не имею.

Они ведь правы. Отец, Эльза — они оба правы. И эта сторона Дягилева — я к ней не готова.

И я ведь не мазохистка, я ведь не смогу… Не выдержу. Мне даже подумать страшно о порке. Хорошо, наверное, в мире наивных иллюзий. Там где никого не порют, и нет таких стремных шрамов на всю спину.

И мне надо отказаться от него и “начать жить нормально”.

Нормально.

Нормально — без него?

Нормально — когда он будет трахать какую-нибудь другую девочку? Трахать, пороть, делать с ней все, что его душе угодно? Просто потому, что она может это вынести, а я нет?

Это будет делать мой Хозяин? С другой покорной?

Боже, почему меня кроет такой невыносимой яростью от этих мыслей?

Он — мой. Я не говорила этого вслух, но он — мой. Мой Хозяин. И ни к кому он не должен прикасаться, кроме меня. Пока я встаю перед ним на колени — ни к кому. Если его это условие не устроит, то и Хозяином я его больше не назову. Но если устроит…

Соглашусь ли я на боль? Готова ли к ней? Нет. Нет, я не готова. Но… Но я соглашусь, раз ему это надо. Это надо обсуждать уже с Вадимом. Но принять как факт, что он может искать удовлетворения с кем-то еще — я не смогу.

У меня пылает лицо. Еще несколько дней назад я искренне верила, что совсем не свяжусь с Дягилевым. Или что смогу ограничиться с ним одним разом. Ага… Мало мне одного раза, чертовски мало!

На самом деле — у нас с Вадимом было не так уж много, а я уже с ума сошла настолько, что взяла его и приватизировала. Он ведь не давал мне права, да?

Хотя, он-то не стесняется называть меня своей.

Может ли саба позволять себе аналогичное в адрес Хозяина?

Боже, как сложно, но не идти же мне к папе, чтобы он мне рассказал “как оно в Теме все работает”.

Перед глазами снова плывет исполосованная спина Эльзы. Поэтому она предпочла моего отца? Или нет? Если нет — почему была с Вадимом так долго? Не из-за денег же, как мы уже выяснили. У них была какая-то договоренность. Что-то не складывается. Все не складывается.

Мне нужен Вадим.

Он и в принципе-то мне нужен, а сейчас — еще и надо понять, чего мне бояться, чего ждать. Он ведь понимает, что вот в этом я нихрена не понимаю, да? Вот и пускай мне объяснит.

Наверное, я дура, отбитая на всю голову. Мне доходчиво объяснили, что если я сунусь в пасть — то уши мне откусят. А я все равно отважно намерена сходить в гости к своему волку.

Отбитая — да.

Завтра после пар хочется сбегать до ресторана Вадима. До центрального, который считается головным в его сети.

Поговорить. Ну… Хотя бы поговорить, ага.

Все равно после пар я должна ехать на тренировку по конкуру, один раз можно и пропустить. Тренер наверняка меня даже прикроет.

Могу себе представить, как удивится Вадим, когда я к нему заявлюсь… Но мне нужны объяснения. Понимание, к чему стоит морально готовиться с ним.

А еще мне нужен запах его рук. Вдохнуть его хотя бы напоследок…

Перебираю, планирую, думаю, как буду добираться, прикидываю, сколько мне можно подождать Вадима, если его не окажется на месте. Хотя… Хотя можно на всякий скинуть ему СМС с Маринкиного телефона. Если у него будет время — будет на месте.

Почему с Маринкиного телефона? Со своего я такое делать опасалась и, оказывается, не зря. Если Эльза на чистом глазу порылась в моих вещах, значит, и в телефон свой нос сунет обязательно, дай ей только возможность. Надо будет запаролить, что ли.

Сна ни в одном глазу до самого будильника. Встаю я вопреки бессонной ночи боле-менее бодрая и в приподнятом настроении. Хотя за завтраком можно будет изображать мрачный скепсис, чтоб никто ничего не заподозрил.

Спускаюсь в холл, чтобы выйти на пробежку, и к своему удивлению вижу в гостиной отца. И крепкого, широкоплечего мордатого парня рядом с ним.

— Доброе утро, дочь, — кивает мне папа. — Познакомься, это Паша, твой охранник. Некоторое время он от тебя отходить не будет. На пробежках, кстати, тоже.

Охранник? О нет, надсмотрщик!

Реальность напоминала о том, что ей пофиг на мои планы, довольно болезненно…

30. Бывает хуже

— Сонька, не висни. — Маринка пихает меня локтем.

Приходится отвиснуть из моей комы. Честно говоря, давненько я не сидела на зачете, и не провисала, утыкаясь взглядом в доску. Билет я знаю. Писать конспект для ответа совершенно не хочется. Настроение капец какое отстойное.

Я угадала. Паша работает моим конвоиром. Тенью. Он ходит за мной по пятам даже в универе, даже на лекциях сидит в уголке аудитории и сверлит мне взглядом висок. Ответственный, даже в телефон не тупит.

Молчалив. Развести его на разговор практически невозможно.

У него на лбу написано: “Клиенты — очень ценная мебель. Охранять, не разговаривать”.

Преподов Паша никоим образом не напрягает — у моего отца сроду не было проблем с “убедительностью”. Однокурсники ржут. Я переживу на самом деле, но есть у меня ощущение, что на День Студента я с курсом никуда не выберусь. Просто по причине подорванного авторитета. Да и не факт, что меня отпустят без Паши.

Семнадцать дней.

Семнадцать дней этого выгула, когда за шаг влево или вправо предусматривается немедленный расстрел. Или “София Олеговна, у вас нет этого в распорядке дня, я буду вынужден сообщить об этом отклонении”.

Еще не понятно, что хуже — ходить под конвоем или быть “свободной в передвижениях”, но знать что за “отклонения от маршрута” тут же будет доложено “куда следует”.

В общем, распорядок дня — штука, с одной стороны, полезная. С другой стороны, мне сложно не чувствовать себя как в тюрьме, когда изо дня в день у меня все строго по плану.

Ой, нет, разумеется, мне никуда не запрещают ходить. Ходи Сонечка. Но имей в виду, папа тут же узнает, куда и к кому ты пошла.

Разумеется, никакой речи не идет о том, чтобы вырваться к Вадиму. С Пашей уже не проканало “отвлечь внимание симпатичной подружкой”, и поменяться шмотками, увы, не выйдет. Нет, это в кино проканало бы зайти в туалет — а туда я к счастью хожу одна, поменяться с Маринкой толстовками и пока она отвлекает Пашу на себя, но… Размер у нас, конечно, один, но фигуры разные. И рост тоже. Не говоря уже о Маринкиной термоядерной фуксии на всю голову.