Не искавшие приключений
Шрифт:
— Что же вы стоите, барышня Горшковиц, — пожурил канцлер Гортензию, — поддержите подругу.
Зи подошла и ласково обняла меня за плечи.
Я заглянула в глаза убийце.
Кажется, мне в голову швырнули топор…
Зрение возвратилось не сразу: сначала — багровые контуры в красном тумане, потом туман начал рассеиваться. Пока это происходило, я осознала, что страстно хочу очутиться дома, в постели. Почему-то не оставляла уверенность, что тогда все плохое закончится. Так в детстве мы прячемся под одеялом от чудищ, таящихся под кроватью.
Спрятаться от чудищ не удалось: комната оказалась не моя, а резные панели на
Поразмыслив, я поняла: на голове у меня — меховая шапка. Осталось понять, как она там оказалась.
Самый простой способ во всем разобраться — потрогать.
— Мряф! — сказала шапка и стукнула меня лапой по пальцам.
Оказывается, на мне сидел фамилиар и забирал мою боль.
— Аль, ты очнулась!
Радостный голос подруги приподнял настроение. Появилось желание встать. Фамилиар свесился, глядя на меня в упор, и снова ударил лапой, в этот раз — по носу.
— Лечение не закончено, — строго сказал голос за пределами поля зрения. — Встанете, когда разрешу.
"По крайней мере, это не госпожа Шуэтт. Какое облегчение. Ох… О другом надо думать!"
— Что с Мэтти?
— Отпустили! Прямо из зала суда! — радостно воскликнула Зи. — Порывался тоже сидеть с тобой, но я отправила его к маме.
"Да. Кузен изменился. Раньше мать была у него на первом месте. Впрочем, не важно. Главное — мы победили!"
Я вдруг поняла, как страшно устала. Путь кошка сидит на мне целую вечность — замечательный повод, чтоб не вставать.
Наступив на нос, на подбородок, проехавшись хвостом по глазам, трехцветная кошка царственно сошла с пациента. Напоследок еще раз стукнула — хвостом по носу.
— Мы закончили! — возвестила целительница.
— Очень заметно, — мне не удалось удержаться. — Сколько я вам должна?
— За все заплачено, — пожала плечами старушка в пестром, как кошкина шкурка, жакете. — Передаю пациента следующему.
— Что?.. Ой. Ой-ой-ой.
Недовольны кошкой? Что ж… Почувствуйте разницу: получите на голову ворона. Это вам не мягкая шапка. Это мастер по изготовлению гнезд из причесок.
— Зачем ей мозгоправ? — переполошилась Гортензия.
— Не имею ни малейшего понятия, — ответил мужчина лет сорока. В отличие от старушки, мозгоправ совершенно не походил на своего помощника: грустный шатен с носом-уточкой и в кожаной куртке — правильная одежда, для того, по кому скачут когтистыми лапами.
Увы, в данный момент когтистыми лапами ходили по мне.
— Здоров! — неожиданным басом сказал ворон.
— Здравствуйте, — невольно откликнулась я. Ворон почти по-человечески вздохнул:
— Пациент здоров.
— А-а-а…
— Но дура! — злорадно добавил ворон и улетел к хозяину на плечо.
"Эх. Не везет мне с воронами."
— Простите Зигмунда, — развел руками целитель. — Он сегодня не в духе.
Стоило ему выйти за дверь, в комнату заглянул гвардеец:
— Барышня Авлониа Ронда? Я провожу вас. Его Сиятельство ждет.
"О, боги. А можно мне вместо него стаю воронов?.."
Хотя, если подумать, этот уже забрал всю усталость.
До общения с целителями я выглядела, как помощник конюха. Теперь — помощник-конюха-голова-швабра.
"Сущее, за что мне такой позор?"
Его Сиятельство, похоже, нисколько не беспокоил мой вид.
Расположившись у камина в удобном кресле, он указал мне на другое. Это было хорошим знаком, спасибо за знания Госпоже Циник: сидящего подчиненного редко отчитывают.— Барышня Ронда, вы видите осознанные сны? — спросил меня канцлер.
Все-таки, у Его Сиятельства талант — вводить человека в ступор несколькими словами.
— Да, — решилась я наконец. — Доводилось.
— Что вы чувствуете, когда в таком сне разглядываете детали?
Если бы не полнейшая дикость ситуации, я бы с удовольствием порассуждала на эту тему. Разглядывать вещи в осознанном сне — непросто: сон как будто понял, что пойман с поличным, и пытается замести следы. В нем можно общаться, двигаться, но все ускользает, меняет форму. Закрыв в таком сне дверь, не вернешься обратно: за ней окажется что-то другое. Увидев предмет, не будь уверен в его природе, рассмотри, и поймешь: он не тот, что секунду назад. А еще от подобных экспериментов могут болеть глаза — и во сне, и после, когда вспоминаешь увиденное.
Я невольно коснулась лба между глазами.
— Понимаю, — Его Сиятельство кивнул. — Вспоминать неприятно. Я очень ценю вашу помощь и ваши способности.
"Мои… что?"
— Закройте глаза, барышня Ронда. Расскажите, что вы видели в голове убийцы.
— Где вы?
— В комнате. Кажется, самой обычной — четыре стены.
Сначала мне показалось: я снова в камере полицейского участка. Все — как там: голые стены, зарешеченное окно. Потом начали проступать детали: окно не было крошечным, вместо вмурованной в стену койки — кровать с металлическими спинками, довольно обшарпанная, почти как у матери Зи. Серое потрепанное белье и дешевое тонкое одеяло тоже наводили на мысли о бедности. В постели кто-то лежал, худой, изможденный и — лишенный лица. Вместо него — расплывчатое пятно, и оно никак не желало фокусироваться. Что было видно предельно четко, так это цепь. Ею лежавший был прикован к кровати за ногу — очень тощую и довольно грязную. Сны редко передают запахи, но здесь ощутимо пахло болезнью.
— Рассмотрите лицо, — велел мне голос издалека. Я послушалась. Пятно дергалось, сопротивлялось, и вдруг подчинилось. Сложилось в лысую голову с бессмысленными глазами и провалом на месте носа.
— Мама!
— Не бойтесь. Идите к следующей стене.
"Это голос отца? А почему он со мной на "вы"?.."
У следующей стены вполне предсказуемо оказался камин, очень скромный — никакого декора. Зато портрет над камином был просто великолепен, как и цветы перед портретом. Женщина на нем — немолодая и грустная, не блистала красотой, но явно была не из низшего сословия: слишком хрупка, деликатна. Кто-то очень любил ее, этот кто-то создал подобие алтаря в ее честь: заполнил каминную полку букетами гиацинтов. Развел огонь, чтобы осветить и согреть портрет.
Я заглянула в камин. В огне корчились, сгорали человеческие внутренности, решетка была перемазана кровью.
— Н-н-нет! Не могу!
— Все хорошо. Идите дальше.
Кто-то взял меня за руку. Папа?..
На следующей стене висел человек. Огромные гвозди были вбитыми по всей длине рук и ног. Тело распорото от горла до живота, орудие убийства — охотничий нож — торчало из раны.
"Почему я должна на это смотреть?! И где я видела этот нож?.."
Человек поднял голову. Это рябую физиономию со напомаженными усами я знала наверняка.