(Не) мой ребенок
Шрифт:
Адвокат ее нового адреса и телефона так и не выдал.
В полиции мое заявление брать отказались, ибо не родственник. Я по своим связям неофициально попробовал поискать — фуфел, так и не смог найти концов.
Заделалась в шпионки? Вряд ли. Тут больше подходит версия про то, что нет ее больше.
К тому же ну вот не верю я, что она взяла и так запросто меня разлюбила. Это что же получается, мы три года в ее брехне жили, что ли? Я ж был уверен — любит. Девки они как — если полюбили, то это на всю жизнь, что ни твори. И алкашей всю жизнь любят, терпят, и нариков.
А я не алкаш и не нарик. Деньги
Тем не менее она после развода так ни разу и не позвонила, знать о себе не дала. Хотя я просил адвоката передать ей мое требование связаться.
Не могла она меня разлюбить. Я же не мурло какое, чтобы раз — и чувства в ноль. Она ж мне в рот заглядывала каждый день, изо всех сил стремилась услужить. Такое без любви не делается. Я наказывал, если косячила, это да. Но оно же видно, когда человек старается из любви, а когда делает что-то «для галочки». Вон как спешила ко мне каждый день: куртку у меня в прихожей забирала, ботинки мои мыла, ждала с накрытым столом.
Скучаю, хоть лбом об стенку бейся. До сих пор каждую ночь о ней думаю.
Голос в голове звенит: «Антош, поцелуй меня, пожалуйста…»
Она часто меня об этом просила в первые месяцы нашего брака. Тогда она какая-то другая была, смелее, что ли. Спорить со мной пыталась, что-то хотела доказать. Ну, я быстро это дело прикрутил, разумеется. Баба в доме вякать не должна, отец всегда меня этому учил. Но вместе с вяканьем ушли и эти вот просьбы о поцелуях. А мне их хотелось… Вспоминаю, и аж волосы на спине шевелятся, так сильно хочу вернуться обратно в то время. Хрен с ним, пусть вякала бы, но была рядом…
Покажись она мне сейчас, я бы, наверное, даже бить не стал. Просто прижал бы к себе.
Ох и дура моя Мирка… Ох и идиотка… А жалко ее — просто жуть! Стопроцентно попала к какому-нибудь шизику, и он ее принудил остаться с ним, нанял этого адвокатишку для развода, а потом на хрен кокнул. Будь она жива, уже давно дала бы о себе как-то знать, разве нет?
Думаю о том, что можно сделать с мелкой слабой девчонкой, и аж всего передергивает. Урыл бы урода! Все-таки я ее сильно любил, кретинку такую. Под кожу мне влезла, да так и осталась. И без разницы, что уже много месяцев ее не видел. Я как лебедь, мать их так. Однолюб.
Сто пудов Мира связалась с плохой компанией и дело кончилось кладбищем. Или еще как вариант — попала под машину. Может, не опознал никто, она ж одна в этой Москве долбанутой жила. Вот сюда и не сообщили.
Нет ее больше на этом свете, как пить дать нет.
А я живи и мучайся. Мучайся и живи.
Я пытался наладить личную жизнь, аж три раза.
Думал, не вечно же мне жить разведенному. Но девки сейчас пошли какие-то тупые, по-другому не скажешь. Я говорю — поесть приготовь, а они то и дело косячат. Я говорю — дом прибери, а они только грязь разведут, и на этом все. Я говорю — давай поэкспериментируем, к постели привяжу. Так визгу сколько! Одна чуть полицию не вызвала. А по-другому с ними неинтересно.
С Миркой всегда было интересно — этого не отнять.
Она же вся моя была, про полицию заикаться я ее отучил, у меня ж друг участковый. Я ее не привязывал, кстати. Обходились без того. С ней как бывало? Схватишь за какую-нибудь особенно нежную часть тела, она ка-а-ак
задрожит… И я дрожал рядом с ней. От страсти с ума сходил.Нет Мирки, нет страсти.
И налево не сходишь, неинтересно.
Это и не лево уже никакое, ведь справа никого нет. Никакого адреналина от левака.
Решаю — поставлю свечку за упокой души. Может, после этого мне станет хоть немного легче?
Покупаю свечку в предбаннике небольшой церкви. Захожу внутрь. Пахнет воском и какими-то цветами. Приторный запах, аж воротит поначалу.
Осматриваюсь, выбираю икону и тут вдруг вижу знакомую фигуру.
Мать моей Миры.
Стоит у иконы Богородицы с младенцем, плечи сгорбила, сложила руки в молитвенном жесте и беззвучно шевелит губами. Глаза зажмурила, никого вокруг себя не видит.
Сколько ей? Сорок пять, кажется? По сути, еще не старуха, а выглядит именно так. Хоть морщин на лице не особо видно, но из-под платка пробиваются совершенно седые волосы. Вообще, они с Миркой похожи, только мать ее — блеклая, постаревшая версия дочки. Юбка в пол какая-то замызганная, вязаная кофта старая.
— Здравствуйте, Вера Николаевна. — Подхожу к ней.
Она резко вздрагивает, будто к ней не зять подошел, а смерть с косой.
— Здравствуй, Антон, — кивает без улыбки.
И отворачивается.
Не хочет общаться? Так я и не навязываюсь.
— Я только спросить хотел, — снова отвлекаю ее от бесполезного бубнежа. — Перед какой иконой ставят свечку за упокой?
Она резко вскидывает взгляд, смотрит на меня с некой долей сочувствия:
— В твоей семье кто-то умер?
Возмущает меня такая постановка вопроса. У некоторых ни грамма чуткости.
— Так-то не только в моей… Мира, она не только моя жена была, но и ваша дочь…
Брови тещи мгновенно встречаются у переносицы:
— С чего ты взял, что Мира умерла?!
— Ну так… — пожимаю плечами. — Уже много месяцев ни слуху ни духу… Если б жива была, уже б давно вернулась, что ей делать в этой Москве? Вы мозгами раскиньте. Нет, чует мое сердце, нет ее уже…
Вижу, как мою тещу перекореживает от моих слов.
Обычно она мягкая, говорит так, будто каши в рот набрала, а тут четко так выдает, аж в ушах звенит:
— Типун тебе на язык! Жива она!
— Как же жива, если знать о себе не дает? Я недавно с вашим мужем говорил, так вот он…
Теща осекается, опускает взгляд в пол и опять мямлит, будто кашу жует:
— Надо верить, что еще нам остается? Я верю, что жива.
И тут до меня доходит, как до самого тупого жирафа на свете. С подругами моя гулящая жена могла не связываться, с отцом она тоже не ладила. Но мать-то любила! Если с кем и держала связь, то с ней, а та, походу, тестю ни слова…
Спрашиваю напрямик:
— Вы знаете, что она жива? Она держит с вами связь?
— Что ты? — охает она. — Уже много месяцев ни слова от дочки не слышу…
И спешит отойти.
А я не дурак. Я пес охотничий, я след взял…
Делаю вид, что и вправду ухожу, а на деле просто отдаляюсь. Скоро в церковь набивается толпа народу, становится не протолкнуться. Священник заводит какую-то тягомотину заунывным голосом. Жду, ловлю момент. Осторожно подбираюсь к теще сзади. Как заправский карманник, вытаскиваю из кармана ее затрапезной кофты старый, потертый мобильный.