Не надо обещаний

Она уже и сама не знала, действительно ли ей хочется остановить эти часы вне времени. Стиснув челюсти, Паола пыталась подавить стон, готовый вырваться у неё, и отвела глаза, лишь бы не смотреть на Руну. Она не доставит ей удовольствия. Наивная и неискушённая девушка. Откуда Паоле было знать, какую радость лесбиянке приносит не только собственное, но и доставленное девушке удовольствие. В следующую секунду Руна сделала то, от чего вожделённый стон сладострастия вырывается у любовниц ещё со времён первых лесбийских отношений.

– Что это было? – задыхаясь, спросила Паола некоторое время спустя, всё ещё еле ворочая языком от трепета, охватившего её.

На лице певицы появилась ироничная усмешка:

– Это называется прикосновением к точке G.

– Мне всё равно, как это называется. Где ты этому научилась?

– Я много читаю, – последовал её самодовольный ответ. – Следует понимать, что тебе это понравилось?

– Ничего подобного, – гневно замотала головой Паола.

– Тогда ты не захочешь, чтобы я повторила это?

– Нет… то есть… ах, пожалуйста… – почти умоляла Паола, и уже, казалось, ничто не могло остановить её. Несмотря на все опасения недотроги, Руна всё же заставила желать её. Как ни старалась Паола уговорить себя, что ей ненавистны вызванные ею чувства, слова сами вырвались из уст: – Да, милая, да!

Руна быстро разделась.

– Опытные знали, как это делается, – сказала она, приближаясь к кровати. – Ни одна древняя лесбиянка не могла устоять перед этим искусством. А уж в наше время…

Паола напряглась, отказываясь признаться даже себе, как страстно желает снова подвергнуться этому загадочному испытанию. Что же она за девушка? Почему допускает такую распущенность? Ей бы превратиться в камень, только, господи правый, она теряет рассудок и способна на всё в ту же секунду, как Руна дотрагивается до неё. Точно так же, как она, коснувшись пальцами гитарных струн, заставляет их оживать и издавать божественное звучание.

Стараясь избежать взгляда невесты, Паола отвернулась. Руна приподняла её подбородок и заставила взглянуть на себя.

– Ты должна радоваться своим чувствам. Это от господа и потому для нас правильно, понимаешь?

<<Правильно, когда это случается между двумя людьми, которые любят друг друга>>, – подумала Паола.

Тогда это – вершина их любви. А что же происходит между ними?

Она боялась признаться себе, что чересчур хорошо знает ответ.

Было ли это любовью, по крайней мере, с её стороны? Несмотря ни на что, вероятно, она никогда не прекращала любить Руну. Ей хотелось верить, что это просто физиологическая потребность. И, возможно, для Руны всё обстояло именно так. Но для Паолы это было мучительным напоминанием о том, что могло бы быть между ними. Судорожно вздохнув, Паола пыталась разобраться в собственных чувствах. Да, она чувствовала себя более счастливой, нежели раньше, но одновременно росло её смятение. Возможно, лесбиянке хватает физических наслаждений, но разве этого достаточно для Паолы? Наверное, позволив этому случиться, девушка совершила самую большую ошибку в жизни. Стараясь утаить чувства, охватившие её, она решила изобразить легкомыслие.

– Возможно, то же самое испытываешь, когда находишься в заточении в лесбийском гареме.

Руна приподнялась на локте, усмешка по-прежнему не сходила с её лица.

– Это вряд ли можно назвать лесбийским гаремом, ведь ты – единственная находящаяся тут девушка, не считая меня.

– Находящаяся в заточении, хочешь ты сказать?

– Ты должна быть благодарна за своё заточение, как ты его называешь, – мягко сказала она. – Смотри, вот чего ты бы лишилась, если бы я позволила тебе сбежать.

Тело Паолы наполнилось сладостной болью и теплом, и ей захотелось спрятать лицо от смущения. Непристойность поведения Паолы была очевидна, и совсем не хотелось, чтобы Руна лишний раз напоминала об этом.

– Ты не должна была запирать меня, чтобы доказать своё превосходство, – неуверенно возразила Паола.

Руна провела рукой по её пылающей щеке.

– А ты уверена, что я заперла тебя?

Паола села и обхватила руками колени.

– Но я видела, как ты заперла дверь.

– Ты видела, как я положила ключ в карман, но не додумалась проверить замок.

– Вот мерзавка, если бы я знала…

– Однако ты не знала, – коротко сказала она. – Наверно, впервые в жизни тебе не позволили сбежать. Это не наводит тебя ни на какие размышления?

Паола положила голову на согнутые колени.

– Это наводит меня на мысль, что не следует верить таким женщинам, как ты.

– Я обидела тебя?

– Не обидела, – неуверенно ответила Паола.

– Я разочаровала тебя?

– Господи, нет же, совсем наоборот. Нет!

– Тогда ты злишься потому, что я заставила тебя почувствовать то, чего ты избегала. Только почему тебя пугают здоровые чувства и ты бежишь от них?

Паола накинула на ноги покрывало из искусственного меха.

– Возможно, это от родителей. Отношения между ними были крайне испорчены. Внешне всё выглядело легко и красиво, однако внутри это напоминало бурлящий котёл взаимных обид и оскорблений, который закипал при любой пустяковой размолвке.

– И всё-таки они не разошлись.

– Лишь ради меня и Оливии. Они часто грозили друг другу уходом. Иногда я думаю, что лучше бы так и поступили, нежели держать нас в постоянном напряжении и заставлять гадать – тут ли они, когда мы просыпались по утрам.

Руна обняла невесту за плечи. Неожиданно для себя та нашла утешение и в этом жесте, и в том отклике, который вызвали её слова.

– Понимаю. Когда погибли родители, я чувствовала себя очень одинокой. Мой дедушка старался сделать всё, чтобы заменить их, только этого было недостаточно. К счастью, вокал помог пройти через это потрясение и сохранить рассудок.

– Моей союзницей была Оливия, – призналась Паола. – К сожалению, сестра покинула наше поместье, когда мне исполнилось одиннадцать. Она стала работать у Дорсо в агентстве по недвижимости, и закончилось тем, что вышла за него замуж. Мне не хватало её, особенно когда они переехали в Даллас. Письма и телефонные звонки – это совсем не то.

– Вот видишь, несмотря на горький опыт вашего детства, сестре захотелось попытать счастья в замужестве, – заметила Руна.

Да, Оливия была сделана из другого теста.

– Она на девять лет старше меня. Может, ей лучше удавалось справляться с трудностями.

– Научишься и ты…

Руна лёгкими движениями стала поглаживать спину Паолы, и та сразу обмякла. Девушку обрадовало, что она не старается банальными заверениями избавить от опасений в отношении однополого замужества. Её прикосновения были лучшим утешением. Невесёлые мысли, всегда сопровождавшие размышления о браке родителей, постепенно отступили. Паола почти уснула, когда раздался звонок в дверь. Руна посмотрела на часы.