Не подарочки для полковника. Воронцовы

— Где обмен?

— У метро. Как только увидит жену, выпустит Алису Покровскую.

Садимся по машинам. Клим снабжает Нину прослушкой, дает инструкции, пока я сижу отчужденно.

— Не провоцируйте его, следуйте за ним. Два опера будут на слежке 24 на 7 ближайшие три дня. Там посмотрим, решим, что предпринять с вашим муженьком.

— Полина, ты не виновата, что я вышла за него десять лет назад, — женщина гладит меня по плечу, выходит около метро.

Смотрю на нее взглядом, полным молчаливого сочувствия.

Жду, как и все, когда появится девочка, пока Нина удаляется с мужем за угол дома.

Сердце колотится так, что отдается неприятными звуками отбойных молотков в висках.

Перевожу взгляд на свои ладони, изучаю, чтобы не сойти с ума.

— Алиса! — вскрикивает Маша, открывает дверь, бежит к дочери.

— Мамуля, дядя Глеб сказал, что всё будет хорошо. Разрешил кушать бургеры столько, сколько я хочу, — малышка протягивает Маше пакетик с едой. — Но я не стала его слушать, хотела у тебя спросить разрешения, — лопочет Алиса.

— Девочка моя, неделю можешь есть пиццу и бургеры, — всхлипывает Мария, обнимая дочь.

— Тварь! — Маша припечатывает меня взглядом.

— Я? — лепечу с обидой.

— Не ты! Глеб твой.

Маша по-прежнему обнимает крепко дочь.

— Клим! — неожиданно Воронцова обращается к Красовскому, — отправьте его в ад!

— Так и поступим!! — обещает нам обеим.

Домой меня отвозит Мария на своем джипе.

— Родственница, ну ты меня сегодня напрягла, — ухмыляется недовольно женщина с чувственными губами и янтарными глазами.

Сижу рядом с ней на переднем пассажирском сидении.

Лиса сидит сзади в детском кресле, ест вожделенно остывший бургер. Старательно вытирая пальчики об свои волосы и об джинсы.

Сегодня ей простят всё!

— Я прощена? — спрашиваю осторожно.

— Без вариантов. Мы же теперь родственницы.

— Завтра распущу агентство и центр, — шепчу едва слышно.

— С ума сошла? Даже не смей думать такое. Кто-то должен помогать бедным женщинам воевать с этими маньячинами!!

— Спасибо. Но я сегодня не усну, пока не узнаю, что Нина в безопасности. Мое сердце разрывается от страха. Одна надежда — на людей Клима.

— Всё будет хорошо, — Маша бросает мне ободряющий взгляд. — Стефания пусть погостит у нас, не забирай. Закажу им на завтра праздник, пусть повеселятся, забудут о сегодняшнем кошмаре.

Громкий звонок мобильного.

— Мама! — недовольно бурчит Маша, берет трубку, и мы обе глохнем от криков.

— Где моя Лиса? Точно знаю, что-то стряслось. У Майи глаз дергается!!

— Лиса, ответь бабуле, — включает на громкую связь.

— Бабусенька, я бургер лопаю, — пищит радостно малышка.

— Нет! — щебечет Полина Воронцова. — Точно знаю, что-то стряслось, у Майки бы глаза не дергался.

— Мама, прекрати нервничать, скоро приедем.

Глава 38

Полина

— Спасибо, что подвезла, — прощаюсь с Марией.

Улыбается едва заметно.

— Мы сегодня стали немного ближе друг другу, — говорит она мягко. — Прости за грубость. Когда ты меня узнаешь лучше, поймешь, я не плохая. Жизнь так сложилась.

— Богатые тоже плачут, — бросаю заботливый взгляд на девочку, спящую на заднем сидении.

Прощаюсь, поднимаюсь на лифте на наш этаж.

Безумно хочется уединиться, спрятаться у себя в душе, выплакаться, смыть с себя этот дурной день.

Вовремя вспоминаю, что Миша ждет и будет беспокоиться, а Маша запретила рассказывать брату о происшествии.

Тяжело выдыхаю, открываю дверь своим ключом, вхожу в большой холл. В квартире темно, свет и голоса на кухне.

Чиркаю пальцами по выключателю, свет загорается. Скольжу удивленным взглядом по паре женских сапог.

Какого ляда! Скидываю обувь, как воровка приближаюсь к кухне, стараясь не шуметь.

Хочу вспугнуть голубков, чтобы увидеть их вытянутые физиономии.

Шаг, и вздрагиваю от знакомых ноток забытого женского голоса. Вхожу.

Серафима собственной персоной.

Чувствую себя неловко под прицельным синим взглядом Миши.

— Не слышал как ты вошла…

— Мне уйти? — спрашиваю обиженно.

Ощущаю себя воровкой.

— Малыш, все нормально, у нас деловой разговор, — оправдывается Миша, глядя на меня ошарашенную.

Задыхаюсь от его наглости. Отхожу к стене, гляжу в упор на женщину.

— Даже не предупредили о приезде! — подковыриваю я.

— Жениху спасибо скажи, — Фима бросает холодный взгляд льдистых голубых глаз.

— Почему она здесь? — спрашиваю у Миши.

— Я перевел Симу в Москву! — рубит с плеча.

— Ты?.. Что?.. — обескураженно смотрю на женщину.

Похоже, сегодня день сплошных стрессов и разочарований.

Будто жизнь проверяет на прочность, заставляет проходить экзамен за экзаменом.

— Михаил перевел меня в Москву без моего ведома. Поступил как с куклой — марионеткой. Взял и решил за меня и наших детей, — объясняет ситуацию Серафима, и в глазах цвета неба читается злость.

Она находится в таком же шоке как я.

— Мой мужчина поссорился со мной, ушел перед свадьбой, обвинив во всех смертных грехах. Теперь он убежден, что у меня роман с Воронцовым! — бросает колючий взгляд на нахохлившегося Мишу. — Спасибо подруге, я пристроила детей у нее и рванула в столицу выяснять, что за недоразумение. Оказалось, вот оно! — тычет пальцем в напряженного Михаила. — Сима тяжело вздыхает. — Не подумал ни обо мне, ни о моих пациентах, ни о том, что у детей учебный год не закончился.

Бросаю вопросительный взгляд на любимого. Сидит, сложив руки на столе, на физиономии застыла маска вины.

Растерянно оглядываю кухню. Набираю побольше воздуха в грудь, спрашиваю:

— Когда переезжаете?

— Никогда! — выпаливает быстро.

Я тоже не хочу, чтобы Фима перебиралась в Москву, но вспоминая о мучениях своего мужчины, говорю другое:

— Подумайте о Михаиле. Теперь, когда он знает, что у него есть два сына, нуждающихся в отце, его любви и воспитании, жить в разлуке невыносимо.