Не про заек

Чтиво. О, это — не книга, нет, не берусь назвать это — книгой. Примите лишь во внимание моё ино-странное пре-бывание: волей-неволей сыграешь в слова. Словом, решайте сам, с чего начать, главы уже не имеют значения — выбирайте любую!

Так вот, о туалетных фантазиях... Бывают ещё и ванные фантазии, и вы не станете этого отрицать. Нет ничего лучше этих гигиенических упражнений. Для извержения того, что должно быть извергнуто: из мочевого пузыря, пор кожи, фибр души, серых клеток мозга и глубин сердца.

Ванна наполняется, и уже пятки опущены в горячую воду. И пузырьки воздуха подымаются вдоль хребта и щекочут. Вода течёт и пенится, омывая засохшее и растрёпанное тело, которое опускается на дно, самое дно. И вода заполняет вас и выпивает вас до самого дна. До самого дна вашего существа. И вас уже нет почти.

Пена. Сгустки образуют материки, которые расплываются в океане Вас, как им только заблагорассудится. Внизу кто-то играет вальс. И

8

НЕ ПРО ЗАЕК

неважно, что это только урок пианино по средам, ведь для вас теперь — это музыка Вселенной. А Ваше Тело — само материк, который разверзается, и океан омывает вас внутри и снаружи, выталкивая всё, что есть в вас вредного. И всё обращается в Свет и в Тьму.

Здесь вспомнится всё. Даже общественная баня в России ранних восьмидесятых. Вспомнятся деревянные скамейки и цинковые тазы, в которых доводилось вам сидеть, погружённым в горячую воду до пупа по соседству с братом. И теперь, спустя четверть века, лёжа в ванной, вытягивая носочки как балерина (вы не пробовали? Все движения удаются легко в этом розово-душистом озере!), в этом волшебном чреве, из которого вы родитесь, когда вам этого захочется...

О шанс! О удача, если во французском доме окажется ванная. Мне несказанно повезло! Европейцы экономят воду и, безусловно, правы. Но я готова отдать в жертву десятки и сотни литров воды, чтобы писaть и писать и извергать всё, что было emprisone1 за решёткой рёбер, за перегородками глазниц...»

Цветочки

«Я всегда была романтической дурой. И делить мне эту романтическую дурь было не с кем. Поэтому во Францию я поехала одна...

Осень началась как-то очень нежно и незаметно. Осень, тот сентябрь в Париже. Я просто посмотрела на часы, а там — осень... На два часа позже, чем в Москве. Нет, здесь лето на два часа длиннее. Оно было невероятно быстрым, это лето. Но началось оно словно в прошлой жизни. Пусть Париж мне подарит

1 Посажено в тюрьму

9

Галина Хериссон

ещё два часа, я не против.

Дыхание улиц, дыхание Христо. Я слышу, как меняется рекламная картинка на уличном баннере, похоже на монотонный храп. Забавно... Хсс, хсс... (сентябрь 2005, рю де ля Помп)»

* * *

На следующий день:

«Я стала забывать русский язык. Пусть это будет в пользу французского. Говорю теперь на странной смеси англо-русского, стараясь добавлять всё больше французских словечек. Прежде думалось, что будет легче с языком... Нет, с английским все ОК, лучше, чем прежде, а вот с французским... У меня теперь странные взаимоотношения с французским, с французами и с Францией. Впрочем, все по порядку.

Да, забыла вам представить моего друга. Это — Христо, но он сейчас на работе. Он придёт вечером, принеся на себе пыль Парижа, ржавчину с лодки и кучу еды... Bon2.»

* * *

Всё началось в тот вечер с Les Hurlements d’Leo. Как перевести это? «Рычание льва»? «Вопли Лео»? Тогда её это мало заботило. Был конец января, Питер, «Бартанга», как обычно. Она зашла туда поесть, поболтать. Была не в лучшем расположении духа. Ребята вытащили на концерт французов Les Hurlements d’Leo. Было весело. Потом был коньяк на морозных питерских улицах. Ночь. Клуб «Молоко». Ничего особенного.

Потом она вспомнила, что слышала эту французскую группу раньше...

2 Хорошо

10

НЕ ПРО ЗАЕК

Один друг, Алекс, все уши прожужжал про то, как здорово можно поехать «стопом» в Европу. Что у него куча знакомых, которые там вовсю катаются. Что сам он, Алекс, собирается. Но Лизу отчего-то не позвал. Наверное, потому что любовь прошла...

Зимняя полудепрессия. Книжки, сны, ожидания.

* * *

Как-то шла по Рубинштейна и неожиданно решила свернуть к цветочному магазинчику напротив «Тётушки Молли». Знаете, там ещё такой огромный тюльпан на кронштейне?

«Цветочки». Её взяли на работу. Чистить розы, делать букеты... Букеты, цветочный дизайн, оформления.

В апреле оформляли презентацию одного журнала в ресторане. Красные цветы на белом. Антуриумы, анемоны, гвоздики. И много маленьких розочек в шляпке-колоколе, самодельной сумочке из проволоки, браслетах и на бархатно атласном чёрно-красном платье, взятом, разумеется, напрокат. Лиза тогда красила волосы в чёрный цвет и носила каре с короткой чёлкой.

Лиза блистала. Она была звездой. Звездой a la decadence. Джаз, фальшивые улыбки, сигареты в мундштуках, закуски a la russe и много водки.

Фотографы предлагали ей работу. А она была в роли, улыбалась направо и налево, не забывая раздавать визитки, угощаться и элегантно курить. Когда она покидала это заведение с большим красным цветком в руке, секьюрити сказали, что она — лучшая.

Она вышла на канал Грибоедова одна, весёлая, немного пьяная, глупо улыбаясь и разбрасывая оставшиеся визитки салона «Цветочки». Это было начало.

11

Галина Хериссон

Начало чего? Ей хотелось говорить со всеми. С прохожими, с мостами, с улицами. Она еле сдерживалась...

К счастью, сумасшедшей с огромным красным цветком в руках, шедшей среди ночи по Невскому, встретился старый приятель. Они не виделись, наверное, со школы, но теперь поболтали и только. Так всегда бывает:

— Надо бы встретиться, звони.

— Да, конечно. Счастливо.

Больше они не виделись...

Она шла в сторону клуба «Дача». Там всегда есть чем поживиться. Там было шумно и жарко, как в бане. Пятница. Куча знакомых. Кресла на улице, блеск стаканов и улыбок в многочисленных группках людей, говорящих на всевозможных языках. Говорящих о чём угодно. Говорящих по телефонам последних моделей. Glamour.

Кто-то позвонил. Приглашали на другую вечеринку. Она ушла, решив вернуться непременно в другой день. Да, конечно. В воскресенье. Прекрасно. Слишком хороша сегодня в этом платье. Съедят...

Из полей к Экзюпери

Непонятно, где конец, а где — средина. Иду по полю в темноте. Бегу.

Всё перемешалось. Листья с землёй, красное с белым. Где дом? Кто дома? Кто-нибудь ждёт? Я сделала пару тысяч километров. Я смогла! И почти без увечий. А тот тип — вечно увечный. Вечно увечные типы на машинах. Я плачу. Я оплакиваю их.