Не про заек
Шрифт:
167
Галина Хериссон
тоньше и умнее её. Впрочем, это, наверное, опять Фрейд: дочери предпочитают отцов. Хотя то, как гнусно он поступал потом, не вполне простительно...
Ты помнишь, как он нас в “заложники” взял в “серой” комнате, привлекая к нашему “суду” мать — как она “любит дядю Толю”... Я сидела молча, точила ногти, а ты, тот, которого теперь “ничто не трогает”, весь соплями изошёл.
А как ты в шестнадцать лет любил сесть к матери на колени и дурашливо ласкаться. Я помню, ещё дядя Лёша над тобой подтрунивал. Снова Фрейд: сыновья любят матерей. Так что вы — шерочка с машерочкой. Ну и хорошо!
Любить — великое умение и искусство, и осваивают его далеко не все. Особенно трудно, когда сам не вырос в атмосфере любви.
Так вот, про твои планы с квартирой. Ты будешь всеми силами бороться за свою семью. Это древний инстинкт. Будешь расширять свою жилплощадь за счёт меня... Я предполагаю, что частью этой семьи не являюсь, так — сбоку припёка. Потому что у меня Лувр, Нотр-Дам, европейская выстраданная виза и прочая блажь типа желания пощупать, взлелеять осколки прежней семьи, найти где-нибудь за шкафом запылившийся этюдник, старую книжку, сохранённый матерью мой рисунок или просто шмотку. Так, на память... Бредовая надежда. И в этом розовом облаке — я закрыта на “чужбине” от ВАШЕГО МИРА. А вам нужен нахрап, сериал по телеку и “Крым наш”! А что такое мечта, красота и надежда вам неведомо?..»
168
НЕ ПРО ЗАЕК
* * *
«За этим письмом следовал наш длинный телефонный разговор с просьбами о прощении, прощениями и так далее...
Хорошо вот так, на расстоянии, в квартирке в Фонтенбло, с бокалом вина в руке, в гостиной со старинной мебелью. Я не рассказывала вам про дубовый шкаф ручной работы, купленный через интернет у одной женщины? Её прадед сделал этот шкаф полностью своими руками, вплоть до металлических кованых ключей. А ведь мой прадед тоже был краснодеревщиком...
Но это всё дела прошлые. А я тут в настоящем, но и в прошлом, конечно, тоже. Потому и люблю старинные города, предметы и людей... Вы догадываетесь уже, что я полюбила аукционы всякого старья? И даже не обязательно как продавец-покупатель, а как зритель!»
Шапо
«Шапо! Так говорят французы, когда хотят кого-нибудь поздравить с успехом, особенно если задача была сложной. А тут — каламбур получается! Пишу по горячим следам. Только что вернулась с аукциона известного дома Osenat в Фонтенбло. Живу тут же, в паре сотен шагов (жаль, не во дворце!). Услышала о “распродаже” вчера из разговора в кафе, так как телевизор не смотрю... Хотя и вчера, и сегодня вечером новости во всех французских СМИ: “Из коллекции принца Монако продавались вещи наполеоновской эпохи: и личные принадлежности, и предметы туалета Императора”.
Одни красные чулки чего стоят! Но главный персонаж — знаменитая шляпа Наполеона
169
Галина Хериссон
Бонапарта! Chapeau de Napoleon.
Продано! За один миллион и, кажется, четыреста тысяч евро! Я как-то за цифрами не следила, интересно было на лица посмотреть. Купил какой-то бизнесмен из Гонконга. Я только в профиль видела издалека. Увы, плохой из меня журналист! Их набежала, разумеется, целая куча, облепили камерами. А мне на шляпу хотелось вблизи посмотреть.
Скромная такая шляпа. С небольшой кокардой триколор. Тёплая. Говорят, у императора аллергия была на кожу, так он сдирал кожаную подкладку на лбу...
Было много чего и курьёзного, и прелестного! Вот статуэтка слоновой кости, этакий ангелочек
на облаке. (Вообразите, пожалуйста, сами. Всё равно на моих фотографиях ничего не разглядеть, от моего места до сцены было метров десять.) Куплена корсиканским музеем в Аяччо. Стало быть, осталась в пределах Франции. Кстати, вообще непонятно, зачем принцу Монако всё это распродавать? Денег, что ли, не хватает? А то, что французская, можно сказать, Реликвия уезжает за границу? Как вы относитесь к факту продажи народного достояния? Ну хорошо, это была частная императорская коллекция. А деньги куда? Никаких, вроде бы, благотворительных целей...Так что “Шапо!” можно сказать этому господину из Гонконга — купил себе шапку на зиму! А я и сама себе состряпала шляпу из фетра в виде наполеоновской. Ну нравится мне эта форма! Хотя, мне кажется, чтобы её носить — рост нужен, так авантажнее. Хоть и был Наполеон ростом с меня, я ж пока не император!
Конечно, фотографии экспонатов под стеклом — не фонтан, но зато близко удалось рассмотреть и 170
НЕ ПРО ЗАЕК
бельё с башмачками короля Рима (маленького сына императора). Видите, там коронетка вышита? И стойких оловянных солдатиков...
Эх, быть бы парнем лет двенадцати! Кстати, из этого аукциона вынесла весьма интересную встречу: молодой человек двенадцати примерно лет сидел рядом. Вежливый такой, волосы вьются, брекеты на зубах.
— Вы в первый раз в таком участвуете?
— Вы имеете в виду вообще аукцион или Наполеона?
— Да… Я в первый раз пришёл (родители на соседних стульях, привели сына, пусть привыкает).
— В общем, мне случалось на аукционе бывать — картины продавала...
— Картины? Ваши?
— Ну, не мои, так, пара картин, живопись ХХ века...
— А вы художник?
— Да, я рисую.
— А что?
— Ну, разное, мне портреты нравятся... Хотите, дам свою визитную карточку?
— Да, спасибо большое!
— К тому же я даю уроки... Знаете, русская школа?
— Эээ, русские картины, живопись? — туманно спросил вежливый отрок.
Я кратко объяснила про разницу русских и французских университетов, то, что касается изящных искусств.
171
Галина Хериссон
— А я был в Университете изящных искусств!
— Да, на рю Бонапарт (как нарочно)... Красивое место!
— Я свои рисунки показывал, говорят, предлагают мне туда поступать...
— Ну, рисование нужно во многих профессиях, необязательно картины писать...
Потом молодой человек передал мою карточку родителям, я уж не стала им докучать. Однако очень приятно было бы иметь такого умницу в учениках!»
* * *
«Действительно, всю зиму бегала по урокам. Хотя тот отрок так и не появился, но были другие мальчики и девочки, в основном из смешанных русско-французских семей. Умницы, если не уставали и не отвлекались. У них же в школе нагрузка о-го-го!»
* * *
«Одна родительница, по совместительству директор психиатрической клиники, предложила мне контракт на полгода. Ура!»
Клиника в Буа-ле-Руа и окрестности
«В клинике, где я работаю уже несколько месяцев, на сегодня — хватит. Мы режем из дерева, выжигаем и пилим. Даже дамы, которые в жизни не держали в руках молотка, делают у меня разные маленькие скамеечки, мебелюшки, сувениры. Не знаю, насколько им будет приятно вспомнить своё пребывание в психиатрической клинике, но мне о них, за исключением “особых случаев”, вспоминать приятно и радостно. Столько скрытых талантов! Столько