Не родись красивой...

— Ты случайно не кувшин с золотом нашел? Уж очень какой-то важный и довольный собой, — проговорила, теряя терпение, Настя.

— Вот именно, я нашел сокровище.

— А ну тебя! Эрудит, ты действительно что-то скрываешь от меня. Рассказывай быстро, не томи душу, а то я сгорю от любопытства.

Эрудит пожал плечами.

— Не хочешь верить, пожалуйста, не верь. Я правда нашел сокровище. И такое, которое в сто раз дороже золота.

Настя, похоже, поняла, в чем дело, бросила на него испытующий взгляд и так многозначительно, так внимательно предложила ему пройти в зал.

Эрудит обнял ее.

— Мое сокровище — это ты! Я сегодня решил жениться и вот пришел предложить тебе руку и сердце. Пойдешь за меня?

Настя вся вспыхнула, невольно закрыла руками лицо и словно застыла от неожиданности. Втайне она мечтала об этих словах, ждала их, но полагала, что долгое время будет только любовницей, на большее не надеялась. Хотя и не сомневалась в его чувствах, все же не могла рассчитывать на такое событие. Ведь он необыкновенно честолюбивый, а она была замужем, мало того, на весь хутор прославилась как неверная, распутная женщина. И он знал об этом, конечно же, знал, тогда весь хутор смеялся над ней, все шептались у нее за спиной. Самая большая любовь, доброта и простодушие не могли бы перебороть его честолюбие, думала Настя, значит, он не верит сплетням, значит, он считает ее верной и честной. Грудь девушки вздымалась. Чувство благодарности, радости и смятения переполнило забившееся от счастья сердце.

Эрудит смотрел на нее с удивлением.

— Почему ты молчишь? Пойдешь или нет?

Настя не отвечала, она ничего не слышала, стояла как потерянная, вся во власти охватившего ее смятения. Когда же замешательство сбежало с ее лица, оно озарилось пламенной радостью.

— Не только пойду, побегу бегом. Ах, милый мой Эрудит. Я люблю тебя, ах, как люблю! Побегу за тобой куда угодно, хоть на край земли, хоть за край, потому что не представляю без тебя своей жизни.

Эрудит поднял ее на руки и осыпал поцелуями. Ей слышались его слова: «Милая… Моя милая», повторение которых отдавалось в ней непрерывным звучанием чудодейственных струн.

Наконец он посадил ее на диван и сказал:

— В выходной я смотаюсь в Семикаракорск, куплю об-ручальные кольца. А потом закатим пир на весь мир.

От этих слов на девушку нашел припадок безумного веселья.

— У нас же есть Цимлянское вино, давай прямо сейчас напьемся! — выпалила она. — Не дожидаясь ответа, достала из навесного шкафа бутылку Цимлянского игристого и вручила ее Эрудиту. — Открывай! — Подставила ему стул, сама села рядом. Пробка выскочила, пенистое вино зашипело и хлынуло из бутылки. — Быстрее наливай! Сейчас все убежит!

— Никуда оно от нас не денется, — подставляя стаканы под пенящуюся струю, проговорил Эрудит со смехом. — Давай чего-нибудь на закуску.

— У меня ничего нету. Я все съела.

— Значит, будем закусывать рукавом, как заправские пьяницы.

Настя почувствовала себя неловко, смущенно улыбнулась и сказала:

— Нет, хлеб есть.

Они подняли стаканы, чокнулись.

— За счастье молодых! — произнес Эрудит вдохновенно.

— За наше счастье! — поддержала Настя и от восторга подняла руку над головой. Выпив, выдохнула и заулыбалась. — Изумительно!

Эрудит залпом опрокинул свой стакан, она своевременно подсунула ему в руки большой ломоть хлеба. Закусила сама и сказала:

— Эрудит! Послушай, у меня идея! — Я думаю, можно не делать свадьбы, зачем влезать в долги? Лучше распишемся, соберем скромное застолье и достаточно.

Эрудит сделал глотательное движение.

— У меня хватит денег на свадьбу. На взятку в университет все равно уже не успею собрать. Поступлю на следующий год.

— А потом у нас не будет ни копейки. Нет, давай без свадьбы. Прогуляем все и останемся совсем без денег.

— Ничего, заработаем. Дай я тебя расцелую!

— Сначала согласись со мной.

— Как хочешь, я согласен. — Они обнялись и стали целоваться.

— Эрудит, ты всегда меня понимаешь, — выбирая моменты между поцелуями, говорила она. — Я всегда знала, что могу на тебя положиться.

— Да, я такой… Как же я счастлив!

— Неужели ты действительно так счастлив? Может, просто пьяный? — засмеялась она, когда он отпустил ее.

— Что за глупости, да у меня ни в одном глазу.

— Тогда наливай! Истина на дне бутылки! — с заправским размахом воскликнула она.

Так они сидели за столом со стаканами, наполненными вином, влюбленные и блаженствующие. Когда Эрудит съел весь хлеб, Настя мечтательно произнесла:

— Эх, сейчас бы колбаски копченой, да с чесночком.

— Лучше курица в супе, чем журавль в небе, — усмехнулся

Эрудит.

— У нас же есть яйца! Сейчас я тебе яичницу пожарю, —спохватилась она и тут же принялась за дело.

Маленькая кухня словно ожила и засияла теплым светом. Эрудиту было приятно наблюдать, как разрумянившаяся Настя сноровисто хлопочет у печки. Он с вожделением смотрел на пухлые кружочки желтков внутри колечек, быстро белеющих в шипевшем и постреливающем масле на черной сковородке, когда она, улыбаясь, посыпала их мелко нарезанным луком. Поданную на стол яичницу он «уговорил», даже не дав маслу угомониться, и сразу обнял Настю.

— Ты самое прекрасное создание, — шептал он. — Не поверишь, я вчера как ушел от тебя, так до самого утра и не сомкнул глаз. Я никогда не испытывал такого. Честное слово. Я забоялся, что тебе понравится кто-то другой, поэтому и решил быстрей жениться.

Они выпили снова.

— Настя, дорогая, как я счастлив, что мы с тобой повстречались в ту ночь, а ведь могли бы жить рядышком, но не вместе, — продолжал он, немного хмелея, и протягивая к ней руку. — Пойдем спать.

— Нет, — отрезала она, — я еще не напилась. Знаешь, если бы мы тогда и не встретились, я все равно влюбилась бы в тебя, а ты — в меня, потому что мы созданы друг для друга. — И, пытаясь отвлечь его от нетерпеливого проявления чувств, спросила: — Сколько, по-твоему, стоит билет до Байкала?

— Если на самолете, думаю, больше тысячи.

— Да? Эрудит, ты не мечтал стать летчиком?

— Нет. С чего это вдруг?

— А все-таки?

— Почему ты меня об этом спрашиваешь?

— Просто так. В детстве все девчонки мечтают стать артистками или стюардессами, а мальчишки — летчиками. — Она хитро посмотрела на него, как фокусник на публику, которую он только что одурачил своим трюком. — Значит, не мечтал стать лётчиком?

— Я мечтал с парашютом прыгать с самолета.

За окнами сгущалась темнота. Эрудит встал, задернул занавески и вздохнул. Его душа пламенела и рвалась в лоно жгучих страстей.

— Видишь, уже поздно, мне кажется, ты хочешь спать. — Он обернулся и сделал приглашающий жест в сторону спальни.

Настя вскинула глаза.

— А мне кажется, не хочу. Между прочим, я раньше не боялась спать одна, а теперь стала бояться. Любимый мой! Я так хочу, чтоб ты всегда был рядышком!

— Я тоже! Только об этом и думаю!

— Но давай еще немножко поговорим. — Ее голос звучал просительно и нежно. — Мне так нравится с тобой разговаривать, ведь ты — единственный, кто меня по-настоящему понимает и любит. Я бы вечно вот так смотрела на тебя. Понимаешь, ты совсем не такой, как остальные. Ты… ну как бы тебе сказать… Даже объяснить не могу. Ты тот, о ком я мечтала всю свою жизнь.