Не уймусь, не свихнусь, не оглохну

21 августа 1988 г., Москва

Посмотрел несколько спектаклей в рамках междуна­родного фестиваля моноспектаклей.

Беккета «Лента крепа» с Тадеушем Ломницким. Очень смешной и остроумный спектакль. «Таblоlot» Голларуа, кажется, Джима Ван дер Вуда, и (на сцене МХАТа старого — нового) «Рассказы служанки Цермены» Германа Броха в исполнении Жанны Моро.

Целыми днями в театре. Работается по-разному. Много еще неразберихи чисто организационной. С деньгами была напряженка, никак не могли нам выдать что-либо, жили все буквально на копейки, вчера, слава богу, дали немного. Над Достоевским пока не клеится работа, хотя каждый день по два часа встречаемся (парень, который делает отрывок, слаб откровенно).

С А.А. ежедневно сидим над «Мы импровизируем». Вчера показали ему кучу материала (подготовленного са­мостоятельно). Разбирал недолго, буквально крохи были «туда».

Войти окончательно в ритм работы, когда уже ничего другого не замечаешь, пока не удается, думаю о доме, считаю дни до 15-го, когда наконец сяду в самолет.

Встретился с Виталием Павловым. Разговор был не длин­ным, но конкретным. Есть кое-какие наметки на будущее. Если получится — будет хорошо.

27 августа 1988 г. Москва

А.А. 31-го прилетел в Москву. 1-го вышли на работу. Репетируем. А.А. возобновляет «Серсо». С нами работает с 2-х до 6-ти. Сейчас репетируем «Мы импровизируем».

А.А. — Роль — всегда следствие.Возобновляя, надо вос­станавливать причины.

Проводил Танюшу до Омска, да и сам «погостил» дома (с 23 по 31 августа). Что-то пытался успеть сделать, решить и т. д. Поговорил с Ф.Г., отказался от постановки. По-моему, он был готов к такому повороту. Да, все к лучшему.

В театре попросили о встрече, чтобы рассказать о по­ездках, о театре Васильева. Народу было очень много. Слушали с огромным интересом. Почти три часа говорил безостановочно.

В Омске жарко по-летнему. Самочувствие странное, мягко говоря. 15 лет... и ничего. Пелена какая-то в душе и перед глазами. В театре то же. Был вечер какой-то у нас дома (уже перед отъездом). Е.И., Юра с Надей, да еще Юрчак, молодчина, подбежал. Выпивали, разговаривали... вспоминали. Боже... Боже... как все зыбко... и эфемерно... Ицик нервничает, заметно... Рассказывал свою «эпопею» с «Современником», как показывался, и пр. Черт возьми, а ведь мне бы хотелось работать с этими артистами, с моими омскими друзьями... только с теми, «бывшими» (т. е. какими они были вчера, позавчера... тогда) — но они... «уходят», меняются... меняюсь я, меняются они. Вот ведь как... Вот какая история... время бежит, в этом вся печаль. А работать бы хотел в томомском театре, какой знал, любил.

5 сентября 1988 г., Омск

Проснулся рано. Еще не было семи. В отеле завтрак с 7 до 10. Умылся и сразу пошел завтракать, чтобы с утра по­бродить по городу. Завтрак напоминает венский... шикарно. Буржуазный. Лучше есть не спеша. Тогда целый день есть уже не хочется. Сначала мясное, немного копченостей, паштетов, сервелата и т. д. Нет, даже не так. Сначала стакан сока! Грейпфрут или что-то такое... потом, значит, мясное... потом сыр... сортов пять-шесть, на виноградных листьях, фруктовый кефир в маленькой серебряной баночке, ба­нановый и там... киви, уже потом — фрукты... фруктовое ассорти в собственном соку. Сладости? Сладости на этот раз пропустим. Лучше взять хорошую сигаретку и налить чашечку крепкого кофе... посидеть, покурить, попивая кофе... Поболтать немного... о том, о сем... Вот завтрак со­ветского актера в Западном Берлине, в отеле Саstоr...

Теперь по утреннему городу, не спеша, мельком огля­дывая витрины... мельком — цены... Зайти в несколько магазинов... (нет-нет, пока только посмотреть, спешить нельзя, ни в коем случае не спешить).

А.А. — «Серсо» для меня — огромная книга... Об этом не писали, не анализировали на таком уровне, хотя писа­нины вообще, хвалебной и проч., очень много. Но это же законченный художественный мир. Там все едино и за­конченно — эстетика, форма, отношение к миру, к театру — целая философская концепция. Может быть, это говенная концепция — другой разговор. Но она там есть. Я делал это.

Западный Берлин, 26 сентября 1988 г.

А.А. — «На американский кинематограф М. Чехов ока­зал большое влияние (я как неспециалист говорю, но... существуют же школы). Итак, у них это есть, они об этом не говорят. Далее. В кино актер работает иначе, чем в театре. Если бы зеркало фиксировало образ жизни, ушел человек, а в зеркале остался... Актер в кино имеет совсем другие функции (это наш кинематограф —убожество... наш кинематограф никогдане отражал жизнь, какая она есть, никогдав этом смысле наш кинематограф не был художестввнным).Роли в кино приходят, ане созидаются. Кино ищет героя, который выразил бы время. Для того, чтобы сыграть в театре, так, как Бельмондо в «Последнем дыха­нии», нужны годы (школа, наука). В кинематографе нужен этот человек, это явление — Бельмондо».

«Именно в кинематографе мир дан,надо за ним уметь следить. Видеть. Существует или действительно прожитая жизнь, или даннаяжизнь. Звезды — они сами по себе уже не являются людьми».

«Театр — более фундаментальное искусство, в смысле физической реальности актера».

11 сентября 1988 г.

А.А. — «Вслед за разговором — художник ты или не ху­дожник, начинается разговор: что ты за человек. Потому что это очень близко, почти нераздельно».

«Искусство нам дано не для развлечения, а для жизни, это мало кто понимает на самом деле (здесь черта про­фессионализма)».

«Истина, о которой никто толком и не знает, дается нам состоянием покоя на будущее (это — независимо от удачи или неудачи жизни). Это одно с другим не сочетается». «Конечно, публике спектакль дается в развлечение, хотя, наверное, не для каждого».

«Шестеро персонажей» связана с интеллектом, вторая вещь — «Мы импровизируем» — только первой частью связана с интеллектом, потом она связана со страстью».

«Персонажи ищутавтора в «Мы импровизируем», персонажи изгоняютрежиссера».

«Сама постановка театрального вопроса —вот в чем все дело, вот в чем сложность, особенность и т. д., осталь­ное не сложно».

12сентября 1988 г.

«Театр действует своей средой все-таки, пленка — среды не передает».

«Актеры не видят, как они играют. Должны ли видеть... Я в этом вопросе, может быть, жесток: должны смотреть с утра до вечера (по поводу просмотра миланского спектакля (1-го) на видео)».

«Дело даже не в том, как он играет... дело в том, как в нем развит человек».

«Сначала нужно научиться подготавливать аппарат к игре, а потом уметь протягивать через все представление. Плюс «добрый глаз», тогда часть помех не видна».

«Актер должен восстанавливать в себе чувство: каждодневное желание играть спектакли, должен оберегать это чувство от провокаторов...».

13 сентября 1988 г.

А.А. завтра улетает в Западный Берлин (занятые в «Сер­со» уехали сегодня поездом, с приключениями). Мы едем 23-го, тоже поездом.