Не уймусь, не свихнусь, не оглохну

Я болел несколько дней, не ходил на репетиции. Грипп. Сейчас еще чувствую себя неважно.

Вчера была репетиция плохая. Нервозная. А.А. очень уставший, да нет, не то слово. Наверное, несколько су­ток не спал. «Доводил» «Серсо», монтировал фильм по ночам... Репетиция очень тяжелая была. Опять перешли (вынуждены были перейти) к разговору. Потому отменил поезд сегодня и полетит завтра, чтобы сегодня провести весь день с нами.

Опять говорим. Сначала о 1-м акте, сейчас о 2-м.

«У вас не игра в музыку, а игра с музыкой».

Шеф вчера вернулся из Хельсинки. Мы должны были эти 10 дней репетировать, но... разбежались кто куда.

20 сентября 1988 г.

Из Москвы поездом № 15, 23-го, в 20.17. Рано утром приехали в Брест, часов в 8 утра. Таможня и т. д., и потом в 10.55 дальше, через Польшу. Варшава. Франкфурт-на-Одере, стояли долго. Вечером (24-го) прибыли в Берлин (Восточный) в 9 часов местного, кажется. Автобус. За­бор. Контрольно-пропускной пункт. Быстрая процедура. Дождь. Ноtеl «Саstог». Дождь. Город пуст. Совсем пуст. Утром после завтрака прошелся по городу. Орган в кирхе послушал. В 11.00 — танец. В 12.30 — тренаж. Сейчас пришел А.А.

Говорим (вернее, он говорит) о вчерашнем спектакле «Серсо», и шире, обо всем, о театре, о жизни.

Так много всего накручено: спектакль, выставка, филь­мы... «Портрет Васильева»... всего так много... казалось бы... да... А настроение говенное, самое такое говенное, которое может быть...

А.А. — «Эффект русской сцены в том, что актер прозрачен,или через него вы видите мир, или в его собственный мир попадаете и начинаете плавать в его судьбе, как в соб­ственном сне... Когда идут репетиции и они для вас тяжелы (и для меня тоже) — вы загружаетесь жизненной силой...»

19.00.
– «Серсо».

Зал полон. Много русских, евреев, эмигрантов и т. д. Много актеров. Наши друзья из театра Шаубюне тоже пришли! Очень приятная и радостная встреча. Рональд, Юта, Тина, Отто.

В первом ряду Питер Штайн. Немного изменился после Вены. Волосы на пробор, легкая элегантная небритость. Узнал меня «глазами», потом в антракте крепко пожал руку (!), ребята шутили: «Теперь не мой до Москвы».

Спектакль шел ровно, хорошо. Много размышлений. Вот сейчас с А.А. говорим об этом.

«Преодоление — единственный способ рождать дей­ствие, другого пути нет».

В фойе — большая выставка «Портрет Васильева». Так называется весь наш маленький фестиваль театра, в рам­ках большого Западно-Берлинского фестиваля. Эскизы, макеты спектаклей, множество фото, плакатов. В антрактах работает монитор.

Массированный удар, одним словом.

Западный Берлин, 25 сентября 1988 г.

Удивительный, замечательный вечер был вчера. В новом здании театра Шаубюне, очаровательный такой небольшой ресторанчик... Друзья наши, видно по всему, готовились всерьез. Сначала как-то многовато было народа, суета какая-то... хотя объятия, поцелуи, узнавания и т. д. По­том понемногу утряслось, разобрались по столикам, по компаниям. Закуски, выпивка на любой вкус и в любом количестве... П. Штайн — импозантный, в черном костюме... Максимилиан Шелл («серсовцы» тоже были на встрече), Рональд, Эрнст, Тина, Юта и др. и др.

Говорили о вчерашнем спектакле. Много и с интере­сом расспрашивали о Васильеве, о планах театра и т. д. и т. п... Постепенно дошло дело до песен. Оказалось, что наши друзья заранее репетировали, чтобы не ударить в грязь лицом. Репетиции сказались: пели они прекрасно. Прекрасно. Плакат во все окно: «Добро пожаловать!» (на целлофане!). Песню поют они, потом песню — мы, опять они, опять мы. Цветы...

Апофеоз. Расходились в четвертом часу утра... (Малень­кая гитара.) Какая-то милая пара наших новых приятелей довезла нас до отеля на скромном своем «Мерседесе»...

Странно, но я хорошо выспался, хотя встал в 8 утра, умыл­ся, позавтракал, уже в 9.30 — автобус от гостиницы в театр. Танец. Репетиция с А.А. до 13.00. В час повезли в магазин «отовариваться» радиотехникой. Шеф узнал об этой поезд­ке утром. Высказал нам всем свое мнение, сказал, что вино­вных (составлявших расписание) накажет. Но не отметил.

«Отоваривались» в магазине у наших соотечественни­ков, якобы с какой-то скидкой. Думаю, якобы... Надоело но­ситься с валютой, выбирать, прикидывать... ну их. В общем, взял и купил телевизор японский «Тоshibа» за 500 марок. Не было бабе заботы — купила порося... Впрочем, не один я такой. Все загрузились, кто чем, кассетники, телевизоры, видеоплееры, диктофоны и т. д. и т. д. Ладно, что сделаешь... Дети своей страны...

В три автобус отошел от магазина, а в 3.30 уже началась ре­петиция 2-го акта. Думаю, сегодня уже не выйдем из театра.

27 сентября 1988 г., Берлин

Утром была блестящая репетиция. Просто блестящая. Было много гостей, журналистов, актеров, телевидение писало. Но был не прогон. Репетиция с остановками и т. д.

Что-то произошло, «щелкнуло» внутри... и покатилось. Все ожило, задышало. Пошла та самая импровизация, о которой только мечтаешь. Шеф был доволен, хотя и не подавал вида (потом уже признался). Классная репетиция! Практически не выходили из театра. Даже не успел пообе­дать. Спектакль прошел, к большому сожалению, нижерепетиции. Да! Загадка! Хотя все было, как говорится, «на уровне». Прием зрительский и прочее, все хорошо... но... Боже... если бы можно было повторить утреннюю репетицию. Если бы!! После спектакля овации, цветы. Успех! Успех! Множество восторгов, слов, восклицаний.

Прием в ресторане «Ноffmаnn» (рядом с театром, минут пять хода). Прием затянулся. Было весело и сытно. Много выпили.

Домой шли пешком по утреннему Берлину. Уже работали некоторые кафе (а может, они и не закрывались?).

Поспал часа два и пошли с Витасом по городу (это уже 29-го). Сегодня сбор только в 5 вечера.

Обошли, кажется, весь Берлин ножками. Физическое со­стояние уже такое... космическое... ничего не ощущаешь, ни усталости, ни восторга. Спектакль 29-го прошел нор­мально. Зал был переполнен. Я видел, как перед началом ходили люди перед входом в театр с плакатиками «Suchen Harte!» — «Ищу билет!»

Овации в конце. А.А. несколько раз выходил на поклон.

Прием после спектакля. Власти города. По уровню такого еще не было, кажется. Автобус.

1.30 ночи — из гостиницы. Пересекаем границу. Вос­точный Берлин. Аэропорт. В самолете сплю. Утром 3-го в Москве. Автобус!!! Теперь уже наш! Мы не помещаемся, не говоря уже о вещах. Все возмущены. Едем из Шереметье­ва стоя, как в трамвае. У самого театра ломается рессора. Приехали.

28-29-30-31 сентября 1988 года, Берлин-Москва

1 октября с трудом вылетел в Одессу на съемки. Безалаберность, глупость и т. д. Снимаем в день жутко мало. Почти ничего. Все сроки летят к черту. Единственное положительное — что сегодня закончил павильон. Теперь у меня только натура осталась, когда это будет... известно одному Богу.

Сил нет, как хочется домой. Страдаю и мучаюсь.

Улечу завтра вечером в Москву, а оттуда билет до Омска на 6-е, на утро. Боже, неужели! Как хочется домой! Ничего, ничего больше не хочу и не желаю. Домой! Так устал.

4 октября 1988 г. Одесса

Из Одессы 5-го до Москвы, утром 6-го до Омска. А завтра уже назад в Москву (утром). Вот такая беготня.

10 октября 1988 г.

А.А. —«Что-то происходит, какое-то чудо, репетиция на­чинает идти. Что-то, что мы не успеваем зарегистрировать. Если бы я занимался постановочным театром, я наплевал бы на все это».