(Не) верю. В любовь

— У тебя раны были, — шепчу срывающимся голосом, — нужно было обработать. Я не стала тебя будить, чтобы… — замолкаю, когда Адам прижимается губами к уголку моих губ.

Боже мой. Я теряю голову. Теряю связь с реальностью. Обмякаю. Широко распахиваю глаза и смотрю на молодого человека с неверием. Он сейчас так близко. Смотрит с лаской во взгляде, улыбается немного лукаво и снова целует, но уже в другой уголок губ.

Я приоткрываю рот и жадно хватаю воздух. Всё же щипаю себя за бедро. Больно. Значит, мне это не снится. Значит, он действительно так близко и так нежно, невесомо целует меня.

— Адам… Я… — пытаюсь что-то сказать, но у меня даже мысли не вяжутся.

Гулкая и сладкая пустота. А в груди тепло. Молодой человек отодвигает край моего свитера с высоким горлом, прижимается влажными губами к засосу. Слышу, как он втягивает воздух в лёгкие, после чего ведёт кончиком носа вверх. Дышит шумно и часто.

— Как ты пахнешь, — шепчет он, а его голос чуть дрожит, словно он боится, что я исчезну.

Молодой человек поднимает руки, его пальцы начинают скользить по моей шее, слегка подрагивая. Я чувствую, как его дыхание становится всё чаще. Он снова прижимается губами к моей шее, скользит приоткрытым ртом по покрытой мурашками коже. Делает это медленно, будто боится, что я могу остановить его в любой момент. Оттолкнуть. Но я не хочу и не могу. Всё внутри меня плавится, и я сама не понимаю, где заканчиваюсь я и начинается он.

Его рука опускается ниже, скользит по моему боку, и я вздрагиваю от прикосновения. Адам улыбается счастливо, будто выиграл джекпот.

— Ты дрожишь.

Я хочу что-то сказать, но слова застревают где-то в горле. Вместо этого я просто смотрю на него. На его губы, в его глубокие глаза, которые кажутся тёмными, глубокими, что тонуть в них. Он улыбается, и это не та кривая улыбка, которую он дарил мне раньше.

— Адам, — наконец выдыхаю я, и его имя на губах звучит как молитва.

Он прижимается ко мне ещё сильнее, и я чувствую, как его сердце бьётся в унисон с моим.

Адам не говорит больше ни слова. Отстраняется. Заводит машину, уверенно ведёт её. Только иногда протягивает руку, кладёт мне на колено, сжимает. Я сегодня в чёрных костюмных шортах, поэтому капрон совсем не спасает от огненных прикосновений.

Я смотрю на крупные красивые пальцы на своей ноге и просто наслаждаюсь. Я не думаю ни о чём. Не хочу. Не сейчас. Я просто наслаждаюсь моментом.

До школы мы доезжаем слишком быстро на мой взгляд. Адам паркует машину, помогает мне выйти. Закидывает мой рюкзак себе на плечо, берёт за левую руку, сжимает мою влажную ладошку в своей — большой, сухой и горячей.

В школу и класс мы заходим так же — держась за руки. Парень подводит меня к парте, ставит рюкзак на стул, проводит ладонью по спине и идёт к своему месту. Я провожаю его взглядом, поворачиваюсь к месту Миши и выдыхаю с облегчением, когда не вижу парня.

Почему-то я не хотела бы, чтобы молодой человек увидел меня и Адама.

Миша приходит со звонком на урок. Занимает место рядом, целует меня в щёку.

— Привет, принцесса, — шепчет с улыбкой в голосе. — Как спалось?

— Привет, — я не решаюсь повернуться к другу и посмотреть в глаза. — Нормально.

— Ты не в настроении? — склоняется ниже, обжигая дыханием лицо.

— Просто голова болит, — отвечаю тихо.

Больше вопросов от молодого человека не следует. До конца урока он со мной не разговаривает. На перемене Миша куда-то уходит, ничего мне не сказав, а я, забравшись на подоконник, повторяю стихотворение.

Я сначала чувствую запах Адама, потом замечаю его. Парень стоит рядом, улыбается уголками тонких губ и рассматривает меня.

— Что-то случилось? — спрашиваю, чтобы скрасить неловкость.

— Держи, — протягивает мне бумажный пакет из пекарни, которая находится возле школы.

— Что это? — спрашиваю с опаской, не спеша тянуть руку.

— Ты не завтракала. Голова прошла уже?

— Да.

— Нужно поесть, Алиса. Это хачапури. Ты ведь любишь, — говорит отрывисто.

Я смотрю в лицо Адама, мне мерещится, что на щеках парня появляются красные пятна смущения.

— Спасибо большое, — шепчу, протягивая руку и принимая пакет.

— Давай, помогу, — цепляя мои пальцы своими, осторожно раскрывает бумагу, чтобы мне было удобно кусать. — И вот ещё. Витамины.

Ставит рядом на подоконник стаканчик с клубникой.

— Адам… — вырывается тихий изумлённый выдох. — Спасибо. Это так неожиданно.

— На здоровье, — улыбается искренне.

Садится на подоконник рядом, наблюдает за тем, как я ем. Поправляет волосы, когда они лезут в лицо, убирает бумагу, чтобы я её не прожевала вместе с выпечкой.

А я бы и прожевала. Потому что мне неважно, что есть. Важно то, что Адам мне принёс. То, что он сидит рядом и смотрит на меня таким взглядом, что я готова воспарить.

Клубника оказывается сладкой. Я беру одну ягоду и протягиваю Адаму:

— Попробуй, какая она вкусная.

Вместо того, чтобы забрать клубнику у меня из руки, Адам поднимает мою руку за запястье, забирает клубнику из пальцев, коснувшись губами подушечек.

— Вкусная.

Я вспыхиваю. И отворачиваюсь. Смущаюсь так, что жаром накрывает. Адам тихо хмыкает, продолжает наблюдать за тем, как я ем.

— Привет, — Дима подходит к нам с таким выражением лица, будто собирается драться.

— Привет, — шепчу чуть испугано, помня слова брата о том, что он не хочет, чтобы у меня были отношения с Адамом.

— Клубнику едите? — складывает руки на груди, смотрит на Адама таким взглядом, будто готов его сжечь прямо на месте.

— Да. Как видишь, — спокойно отвечает молодой человек. — Не персики.

Дима тихо кашляет, ерошит волосы на затылке, отводит взгляд.

— Будешь клубничку? — я широко улыбаюсь и протягиваю брату ягоду, желая разрядить обстановку.

— Буду, — Дима берёт клубнику, отправляет в рот.

Подходит ближе, садится с другой стороны от меня. Дёргает за прядь волос, начинает накручивать на палец. Я кошусь на него, понимаю, что Дима не желает, чтобы мы оставались с Адамом наедине.

Знал бы он, что вчера произошло, вряд ли был бы таким спокойным. Я снова краснею. Опускаю голову, ем клубнику, забыв совершенно о том, что нужно повторять стихотворение. Сидим в напряжённой и неловкой тишине. Когда раздаётся звонок на урок, я испытываю облегчение.

Я спрыгиваю с подоконника и первая спешу в кабинет, прижимая к груди учебник по литературе и стаканчик с одной единственной клубничкой. Миша встречает меня странным взглядом.