Не все мухи попадают в Ад

Я не предлагал свою помощь напрямую. Не навязывался в друзья или доверенные лица. Я просто… открыл дверь. Показал, что вижу ее боль за ледяной броней, что понимаю ее силу, но и признаю ее право на уязвимость.

Она молчала долго. Дольше, чем Катька. Ее лицо оставалось почти непроницаемым, но что-то неуловимое в ее взгляде изменилось. Лед не растаял, но по нему пробежала тонкая трещинка.

– Спасибо, — наконец произнесла она так тихо, что я едва расслышал. — Что не лезешь с дурацкими утешениями.

Я кивнул.
– Пожалуйста.

Я откинулся на спинку дивана. Чувствовал себя вымотанным, словно провел не разговор, а тяжелую магическую дуэль. Использование навыков Андрея требовало колоссальной концентрации и эмпатии, к которой мое собственное сознание было не привыкло. Но результат… результат стоил того. Стена между нами, детьми, выброшенными на обочину страшных событий, стала чуточку ниже. Мы все еще были в одной лодке, посреди шторма, но, возможно, теперь мы могли хотя бы грести в одном направлении. Или просто не мешать друг другу тонуть.

Впереди был долгий «отпуск». И много работы – и для меня, и для моего внутреннего психолога. Бой за понимание – и себя, и других – только начинался. И ставки в нем были высоки.

***

Наше южное имение встретило нас непривычным теплом и ярким, слепящим солнцем, пробивающимся сквозь высокие кроны кипарисов и магнолий. Воздух был другим – густым, соленым, пахнущим морем и цветущими где-то розами. Контраст со свинцовым небом и промозглой сыростью столицы был разительным. Особняк – старинный, белый, с колоннами и просторными террасами, утопающий в зелени – выглядел как картинка из курортного буклета. Идеальное место для «отдыха». Вот только ощущения отдыха не было. Атмосфера «вынужденной эвакуации» ощущалась даже здесь, под ласковым южным солнцем.

Нас встретила немногочисленная прислуга – пожилая экономка Марфа Степановна, которую я смутно помнил с редких летних визитов в детстве, да пара крепких молодых парней в неприметной одежде, которые явно были не просто садовниками или шоферами – бойцы из личной гвардии отца, как он и обещал. Они действовали четко и молчаливо, размещая наши вещи и ненавязчиво контролируя периметр. Безопасность. Здесь ей явно уделяли повышенное внимание.

Первые дни тянулись медленно, как патока. Мама старалась создать видимость нормальной жизни – долгие завтраки на террасе, прогулки по огромному парку, спускающемуся к морю, попытки увлечь нас какими-то играми. Но ее натянутая улыбка и тревожный взгляд выдавали ее с головой. Она явно ждала вестей из столицы, от отца, но телефон молчал, а редкие официальные новости были скупы и туманны.

Катька понемногу приходила в себя. Она перестала плакать каждую минуту, начала есть, но все еще была пугливой и замкнутой. Часто сидела одна на берегу моря, глядя на волны, или просто бродила по парку, как потерянная. Я старался быть рядом, не лезть с расспросами, но и не оставлять ее совсем одну. Иногда мы просто молча сидели на скамейке, или я рассказывал какие-нибудь дурацкие истории из нашего «до-безднового» прошлого, пытаясь вызвать у нее хотя бы тень улыбки. Иногда получалось. Навыки психолога, даже в моем неумелом исполнении, кажется, работали – создание безопасной атмосферы, активное слушание (когда она все-таки начинала говорить обрывками), отсутствие осуждения.

Софья оставалась загадкой. Она держалась особняком, много читала, брала книги из огромной библиотеки в доме, или просто сидела на террасе, глядя вдаль с тем же непроницаемым выражением лица. Она была вежлива, но холодна. На мои попытки заговорить отвечала односложно, не поддерживая разговор. Но я замечал, что она наблюдает. За мной, за Катькой, за мамой, за охранниками. Ее серые глаза цепко фиксировали каждую мелочь. Она оценивала. Анализировала. Как Лик. Может, это ее врожденная черта? Или результат той самой «коррекции»?

Анализ поведения объекта «Софья»: Сохраняется высокий уровень контроля и самоизоляции. Демонстрирует повышенную наблюдательность и аналитические способности. Вербальный контакт ограничен. Эмоциональное состояние стабильно подавлено. Вероятно, наличие глубоко скрытой психологической травмы или защитных механизмов, сформированных внешним воздействием. — Лик был краток и объективен.

Я решил не давить на нее. Пусть освоится. Может, со временем лед тронется. Ха-ха, лед…

Сам же я использовал это вынужденное затишье для погружения в новый, неизведанный мир – Интернет, доступный теперь через Лик. Это было странно. Не так, как сидеть за компьютером. Информация просто… появлялась в сознании. Лик действовал как идеальный поисковик и фильтр. Я формулировал запрос, а он просеивал гигабайты мусора – фейковые новости, блоги сумасшедших, теории заговора, правительственную пропаганду – вычленяя то немногое, что могло быть крупицами истины.

Поисковый запрос: «пространственные аномалии Россия Империя отчеты». Результаты: 12,458 источников. Фильтрация по критериям достоверности (официальные ведомства, научные институты, верифицированные инциденты) … Результаты после фильтрации: 57 источников. Большинство – краткие, общие упоминания об «аномальных зонах» или «необъяснимых явлениях» без конкретики.

Поисковый запрос: «культ Видящих Северск-3». Результаты: 2,890 источников. Фильтрация… Результаты после фильтрации: 3 источника (полуофициальные утечки, косвенные упоминания в некрологах сотрудников полигона, одно зашифрованное сообщение на закрытом форуме аномалистов). Информация фрагментарна, противоречива.

Поисковый запрос: «выживание в Бездне». Результаты: ~250,000 источников (включая художественную литературу, игры, мифологию). Фильтрация по критериям научной или паранаучной достоверности… Результаты после фильтрации: 12 источников (теоретические работы по многомерной физике, отчеты об экспериментах с нестабильными порталами – статус достоверности низкий, эзотерические тексты – статус не определен).

Работа шла медленно. Отсутствие душ сказывалось – Лик мог анализировать информацию, но скорость была черепашьей, а глубина анализа – ограниченной. Он мог отсеять явный бред, но отличить умелую дезинформацию от правды ему было сложно без дополнительных ресурсов или верификации из других источников. Но даже те крохи, что удавалось найти, складывались в тревожную картину. Бездна реальна. Разломы случаются. И власти явно знают об этом гораздо больше, чем говорят. Северск-3 был, похоже, не последним инцидентом.

Однажды вечером мы снова оказались втроем в просторной гостиной с камином. Огонь уютно потрескивал, отбрасывая пляшущие тени на стены, обитые темным деревом. Катька устроилась на мягком ковре с альбомом, но рисовала уже что-то менее мрачное – море, чаек. Софья сидела в глубоком кресле с книгой, но я заметил, что она чаще смотрит поверх страниц, чем читает их. Атмосфера была… спокойнее, чем в первые дни. Но под этим спокойствием все еще чувствовалось напряжение невысказанной боли и неразрешенных вопросов.