(не)желанный брак. Поцелуй Камня

– Вильгельм не станет! – слова вырвались едва слышным писком.

А под сердцем дрожало сомнение в оправе из острых, как терновник, вопросов. Все было странно. И жутко!

– Станет, милая. Спасая тебя, он скорее пожертвует не рожденным ребенком, чем любимой женщиной. Послушай, Ребекка. Проклятье де Грейсторов – это не слухи. Его род действительно платит за грехи далекого предка тем, что в каждом третьем поколении женщина, родившая первенца, обращается в статую. Тебя никогда не интересовало, почему верхняя оранжерея закрыта, а твой муж еще ни разу не заговорил о детях? Вместо этого он пропадает в королевской библиотеке, но не для работы или чем герцог там отговорился. Де Грейстор решил найти способ снять проклятье. Но не сможет, конечно, и скоро это поймет…

По коже волнами бежал озноб. А глаза баронессы вместо серых стали вдруг изумрудно-зелеными и русые пряди обзавелись едва заметной рыжиной. Ведьма! Поверить невозможно! 

– … поймет, и захочет уберечь тебя. Потому что эгоист. И дети для мужчин совсем не то, что для женщин. Отцы охотно избавляются или забывают о ненужных отпрысках, в то время как мать станет драться до конца.

– Вильгельм не такой!

О, Создатель, звучало-то как жалко! И ведьма рассмеялась, словно услышала милую глупость.

– Такой! Все они такие! Мерзавцы, утверждавшие свою власть силой. О, Ребекка, сколько они замучили безвинных! Сколько взяли силой, унизили, растоптали, смешали с грязью просто потому, что могли. И твой обожаемый муж женился на смертельно больной дурнушке не ради наследства, а для того, чтобы расчистить путь своей любовнице к брачным браслетам. Он собирался принести тебя в жертву, но вот незадача – сам попался в ловушку…

Каждое слово било наотмашь. Бекки хотелось бежать, но она не могла пошевелиться. И не могла возразить. Молчала, раздавленная ужасными откровениями.

– … Влюбился, да. Но его любовь – камень на шею. Знаешь, почему? Ему нужна ты, а не ребенок. Он говорил, что любит тебя? О, наверняка нет! Только укладывал в койку снова и снова - слишком привык думать о собственном удовлетворении! Поэтому я здесь. И предлагаю выбор, который тебе не дали.

– Выбор? – сказала или, может, только подумала, но баронесса кивнула.

– Да. Я не хочу заставлять тебя силой. Выпей вот этот отвар, – коснулась стоявшего у самого края заварника. – Через день опять пойдут женские дни, а плод будет исторгнут. Зато ты спасешься. И делай с герцогом, что хочешь.

Ужас пробрал до самых костей. Убить ребенка?! Ни за что! Ведьма удовлетворенно кивнула.

– Да, я не сомневалась. Но подумай хорошенько – проклятье не снять. Родишь, и ровно через вздох обратишься камнем. Я не могу помочь, только лишь предоставить убежище.

И пусть внутри все колотилось и переворачивалось, но способность мыслить Бекки не растеряла.

– А почему же раньше не предоставили? Почему позволили случиться… этому? Притворялись и лгали!

Но баронесса покачала головой.

– Ах, милая, перед кем мне притворятся? Или думаешь, я жажду мести? Увы, нет. Противник герцогу из меня никакой. Я лишь хочу, чтобы ведьмы выжили, и на тебя натолкнулась случайно. На балу увидела новую жену де Грейстора и решила полюбопытничать. Уж слишком необычная внешность. Белые волосы, редкий цвет глаз. Обычно это указывает на благословение Проматери. Вышла промашка - в тебе нет Дара. Зато оказалась отрава. Пока я выясняла что к чему, герцог и сам разобрался, а потом… Потом я думала, что он оставит тебя. Начнет искать новую жертву, и, признаться не могу отметить того, что выбирает де Грейстор заранее обреченных. Но вместо этого мужчина вдруг увлекся. Ха! И напортачил, конечно! Я писала тебе. И пыталась подгадать встречу. Но пойми, это не так просто, когда рядом кружит увлеченный мужчина. Моя шкура дороже, уж прости.

Бекки заторможено кивнула. Это она могла понять. Но кое-что не вязалось.

– Во мне нет Дара… Тогда зачем все это? Только не говорите, что ради благих намерений!

– Ради жизни, милая. И ты родишь девочку. Я вижу ее… Проматерь шепчет, что это будет благом.

Ребекка как могла пыталась собраться с мыслями. Ее загнали в угол! Она не могла верить ведьме, но… Животный страх за ребенка сеял в душе сомнения. А что если баронесса права? Мужчины поступают так жестоко… И Вильгельм хотел использовать ее! Выбрал, чтобы принести в жертву проклятью!

Сердце выстукивало заполошный ритм. Нельзя здесь оставаться! Бежать! Срочно!

– Я…

– Ты не спрячешься от него, даже не пытайся. Куда бы ни уехала, де Грейстор все равно найдет. Послушай. Можешь мне не верить - твое право. Иди, попытайся спросить о детях у своего мужа... Или о верхней оранжерее. Увидишь, как он начнет юлить. Но если дашь понять, что беременна – я ничем не смогу помочь. Решишься – ищи меня завтра за городом у южного озера.

И ведьма потеряла к ней интерес. А Бекки не сразу сумела подняться на ноги. В одно мгновение мир перевернулся, и теперь казалось, что она болтается в пустоте.

Да, надо поговорить с Вильгельмом… Руки легли на живот. Только очень, очень аккуратно.

***

Вильгельм подъезжал к дому уже в сумерках. Задержался в библиотеке, потом еще и посол Полташ пристал. Все эти дни пэр сиял не хуже солнца – ведь именно его подопечную выбрал король.

Впрочем, это никаким образом не касалось цен на погодные машинки. Дружба дружбой, а помолвка – еще не женитьба.

И как никогда Вильгельм ждал окончания короткой встречи. Дома его ждала компания куда приятнее и нужнее.

– Госпожа прилегла, - сообщила Лориана, принимая у него плащ. – Сегодня выходила в город за красками. В парк заехала... А солнце такое, просто ужас, кажется, герцогиня немного устала.

– Устала? – нахмурился Вильгельм, но Лориана лишь пожала плечами.

– Так немудрено ведь, еще недавно тонкой былиночкой ходила, и рисует вот с утра до вечера…Это же надо на ногах столько стоять! – простодушно щебетала, разглядывая плащ. – Ну, опять запылился! Разве так можно?

И девушка убежала вместе с накидкой.

А он поднялся к фее. Черт… конечно, она не высыпается! Надо дать девочке отдых, совсем замучил.

Ребекка нашлась в постели. Кажется, действительно дремала, и Вильгельм поспешил присоединиться к ней. Еще не коснулся и даже не нырнул под одеяло, а внутри разгоралась жажда обладания.

Близость с полусонной Ребеккой всегда была особенно нежной, чувственной. Девочка так сладко реагировала. Сама тянулась за лаской, совершенно избавленная от шелухи привычных норм.

Тонкий запах цветущей яблони будоражил его сильнее, чем самый мощный афродозиак. А в ушах билось тихое «Вильгельм», когда во время ласк она шептала его имя. Никаких набивших оскомину сокращений. И это было больше чем приятно.