Небо в кармане 3

— И впрямь свои! Господин полковник и его светлость туточки, — прокричал в темноту и тут же извинился перед Изотовым. — Прошу прощения, ваше высокоблагородие, служба такая.

— Ничего, голубчик, всё правильно, — откликнулся мой товарищ.

Буквально следом за нами и офицеры с начальником казачьей команды подоспели. Вчерашние знакомые решили любопытство проявить. А и впрямь, почему бы и нет? Не всё же манчжур с китайцами по горам гонять?

Тянуть не стал, обошёл вокруг самолёта, осмотрел его тщательно, а то мало ли? Солдатики народец любопытный и запросто могут ради интереса какую-нибудь детальку на сувениры открутить…

Комбинезон натянул поверх одежды, ничего снимать не стал, потому что холодно. И куртку сверху накинул, застегнул до подбородка наглухо. Изотов вслед за мной переодеваться начал и Аносову посоветовал то же самое сделать:

— Вы бы что-нибудь тёплое на себя сверху накинули, Николай Степанович. Там, — мотнул подбородком куда-то вверх и в сторону. — Наверху будет очень холодно.

Аносов промолчал, оглянулся на завхоза, требовательно протянул руку. Поручик тут же сунул ему большой свёрток. Подготовились…

Снял защитные колпачки с взрывателей, посмотрел, насколько глубоко ушли в пыль колёса, и убрал в кабину колодки.

— Константин Романович, покажите Николаю Степановичу его место в кабине, — обратился к полковнику. Пусть усаживаются, нечего время терять.

Закончил осмотр, как раз и Аносов в кресле перестал ёрзать.

— Господа, сейчас буду запускать мотор, так что прошу вас отойти в сторону, — подошёл к провожающим нас офицерам. — Только не туда, в ту сторону от винта вся пыль полетит.

А ведь уже светает, лица вон как хорошо видно. И тракт шагов на пятьдесят просматривается, значит, на разбеге не урулю в сторону.

Запустил мотор, рванулся было к кабине, да притормозил, пошёл не спеша. Стоит мой самолёт на месте, никуда катиться не собирается. За хвостом всю пыль с тракта сдуло, в сторону крепости грязное облако погнало. Нехорошо получилось, если строения накроет. Перед тем, как в кабину залезать, ещё раз в сторону крепости глянул — нет, не долетит до неё пыль. Шагах в пятнадцати серое облако остановилось, на месте зависло. Ну и хорошо.

Плюхнулся в кресло, оглянулся на пассажира, проверил, застегнуты ли у него привязные ремни? Улыбнулся капитану:

— Полетели?

— Так точно! — ответил Николай Степанович и постарался выпрямиться в кресле. Растерялся, наверное…

Глава 11

По утреннему холодку взлетели без проблем. Конечно, длина разбега увеличилась, но не критично, топливо-то мы за вчерашние четыре часа полёта хорошо выработали. Так что, так на так и получилось. К тому же эксплуатация авиатехники в условиях высокогорья подразумевает низкую плотность воздуха, а так она хоть как-то нивелируется этим самым холодом.

Короче, объяснять долго, да и нужно ли? Взлетели и взлетели…

Всё прислушивался — как там наш пассажир? Ждал охов и ахов, на худой конец молитвы о спасении, но ничего не услышал, за спиной было тихо. Как только колёса от земли оторвались, и мы начали потихонечку скрестись в высоту, я не выдержал (любопытство победило), оглянулся, а он сидит, к окошку носом прилип. А на лице такой восторг, такое незамутнённое простодушное детское счастье, что я даже смутился своего любопытства и тут же отвернулся. Наш человек!

Сразу после взлёта выполняю левый разворот и иду вдоль Сарыкольского хребта на север. Ну а если по ориентирам смотреть, то строго вдоль русла реки и над трактом. Правда, недолго. Через несколько минут река ушла вправо, остался внизу для ориентировки только тракт. Буквально через минуту довернул и увеличил курс. Теперь и тракт остался где-то впереди и слева.

Вот она, нужная нам долинка! Режет хребет, будто масло ножом. И узкую караванную тропу хорошо видно, она более светлая, и оттого её сверху хорошо заметно. Где-то далеко впереди и долина и эта тропа выходят как раз на Памирский тракт, но нам туда не нужно, наша цель находится гораздо ближе. А чтобы не тратить попусту топливо, я сейчас иду напрямую, по кратчайшему пути.

Высоту успели набрать приличную, держимся на уровне вершин или чуть ниже. Совсем чуть-чуть.

Здесь, на высоте, уже совсем светло и холодно до безобразия. Солнце глаза слепит, но не греет. Пальцы к ручке прилипают, перчатки только и спасают.

Аносов ремни отстегнул, между спинками передних кресел голову в мохнатой папахе просунул и кричит:

— Какая замечательная штука, этот ваш самолёт! Разъездам до этого места день на лошадях добираться, да и то не факт, что дошли бы!

— Понял, — односложно киваю в ответ.

Реакция понятная, ничего другого я и не ожидал. И восторг его понятен, очень уж быстро вёрсты под крылом проплывают, отсчитывать не успеваешь. Эх, не видели они по-настоящему больших скоростей. И не скоро увидят. И не все, к сожалению.

Но мы не на прогулке, у нас задание. Поэтому эмоции пока отбрасываем в сторону и сосредотачиваемся на деле. Для этого всего лишь потребовалось уточнить:

— Первым делом по цели работаем. Потом можно вдоль хребта пролететь, на перевалы посмотреть.

— Да, хорошо, — соглашается Аносов, но всё равно так и косит глазами в боковое окошко. Видно, как сосредотачивается и буквально заставляет себя отвернуться и посмотреть в карту. — Давайте сначала по цели отработаем.

— Мы сейчас находимся вот здесь, — перехватываю управление левой рукой, правой подхватываю карандаш и показываю точку на карте.

— Я знаю, — кивает Аносов и уже своим карандашом указывает на цель. — Нам сюда.

И, как будто этого мало, тут же этим же карандашом тычет в окно, заставляя отшатнуться Изотова:

— Вон в ту сторону! Прошу прощения, ваше высокопревосходительство.

Изотов ничего не отвечает, но демонстративно поправляет сбившуюся набок шапку.

— Хорошо, — соглашаюсь с капитаном. Вчера всё обсудили, цель определили, при всех маршрут с курсами рассчитал, зачем снова повторять? Эмоции, так понимаю…

Через несколько минут далеко впереди вижу знакомые пятна палаток, показываю на них полковнику. Понимаю, что делать это пальцем некрасиво и неприлично, но что поделать, мы не в модном салоне находимся. Тут же снова вперёд просовывается Аносов, вглядывается вперёд и торжествующе кричит: