Небо в кармане 3
Шрифт:
— Это они!
Они, так они, довольно переглядываемся с полковником.
— Приготовиться к сбросу, — даю команду голосом.
Аносов до того крепко вцепляется руками в спинки наших кресел, что меня тут же начинает немного потряхивать. Он там что, пританцовывает от волнения, что ли? Пришлось слегка вперёд наклониться, чтобы на управлении это не отразилось. Рыкнуть на него? Ни в коем случае, прекрасно понимаю его чувства в это мгновение.
Палаток немного, чуть меньше, чем в прошлый раз. И не обманула разведка, больше внизу никого нет. Не успели ничего награбить. Однако, пора бы и снижаться. Убираю обороты до малого газа
И ещё что хорошо, воздух холодный, не успел прогреться. А что это значит? А то, что болтанки нет! Идём, словно по ниточке, ровно и красиво. Правда, всё равно иной раз приходится подработать креном, чтобы чётко выдержать боевой курс. Чем ближе подлетаем, тем яснее становятся мелкие ошибки в курсе, здесь дело уже в метры бокового отклонения упирается. Одним креном не обойдёшься, приходится и педалями пошерудить. Главное, не разболтать самолёт перед сбросом.
И потерять-то нужно всего тысячу метров, а как долго это делаем…
Бомбы с пилонов сбрасываю на сотне метров. Одновременно со сбросом толкаю от себя рычаг оборотов до упора, до максимальных.
После сброса самолёт облегчённо взмывает вверх, как бы «вспухает» в воздухе, и вот этого никак нельзя допустить. Сейчас вверх нам никак нельзя лезть — это чревато потерей скорости. И, соответственно, на меньшее расстояние сможем от цели отойти. Значит, возрастает вероятность попадания под собственные осколки.
Давлю ручку от себя, удерживаю от «вспухания», жду, когда он успокоится, и только тогда плавно-плавно перевожу самолёт в почти горизонтальный полёт, разгоняю скорость. Чем плавнее перевожу, тем она резче разгоняется.
Почти в горизонтальный, потому что так и иду с отрицательной вертикальной в полметра, не больше. Высота-то позволяет! Зато так скорость быстрее растёт. Это как с горки спускаться. И на ручке это возрастание отлично чувствуется
Рассказывать долго, а в реальности дело даже не секунды, мгновения занимает. И после сброса бомбы сколько со ста метров до земли летят? С ускорением свободного падения, плюс начальная скорость на пикировании? Тоже секунды, посчитать очень даже просто…
Уйти не успеем? Чёрта с два, вот уже и выступающий угол склона, им и прикрываюсь от разлёта осколков и настигающей ударной волны.
А не заметил бы я этот выступ, пришлось бы бросать бомбы с большей высоты, и тогда не факт, что попали бы точно по палаткам. Если только по воле его величества случая. Все бомбы разные, у каждой свой вес, пусть на граммы, но он отличается от других болванок. Значит и аэродинамика своя, и время падения от сброса до столкновения с земной или какой-то ещё поверхностью тоже своё, отличное от других.
В общем, факторов, влияющих на точность бомбометания, очень много, и все их учесть никакой головы не хватит. Поэтому и берут или количеством бомб, или бросают бомбы с малой высоты…
Ладно, всё не расскажешь, кому интересно, может тему изучить, а я тем временем резким рывком ухожу за выступ. Потому как чую одним своим местом, что всё, время вышло!
Только и тут не всё так гладко, горный выступ не панацея и не бомбоубежище, дверку за собой не закроешь, всё-таки догнала нас ударная волна. Ну или взрывная, и так, и так правильно будет. Если бы не был готов к чему-то подобному, то нас точно бросило бы на склон, до него же рукой подать,
а так поболтало-потрясло и отпустило. Ушла волна дальше. Вот теперь можно и высоту набирать.— Константин Романович, фотоаппарат приготовили? — поворачиваюсь к полковнику и улыбаюсь. Конечно же, приготовил, можно было и не спрашивать.
Левым разворотом занимаю обратный курс, прохожу над разбитыми палатками. Изотов щёлкает затвором камеры раз, другой и показывает мне большой палец. Лицо довольное, даже светится от радости. Для него это событие. Нет, не так. СОБЫТИЕ! Второй сброс по реальной цели, по живой силе. По людям? Никак нет! По врагам! По мишени! Никто не звал этих смертников тайком приходить на нашу землю, разорять наши поселения, убивать и уводить в рабство российских подданных.
Только сейчас вспоминаю про нашего пассажира, что-то его не видно и не слышно. И за спинку кресла никто не дёргает.
Оглядываюсь, а он к своему окошку лицом прилип, смотрит на результаты моей работы. Ну, пусть полюбуется, я же вижу, что хорошо попал, положил бомбы с разлётом, конечно, но за пределы лагеря они ненамного ушли. И этого достаточно, добавлять больше не требуется. Мы лучше бомбы сэкономим, на здешнем складе оставим. Поручику-завхозу под роспись сдадим, пусть полежат до поры, до времени.
Так что пусть Аносов любуется на результат моей работы, впечатлений набирается и радуется — ещё одна банда уничтожена. Думаю, после такого у меня появился ещё один сторонник. Теперь капитан все пороги обобьёт, вышестоящие канцелярии рапортами завалит, только чтобы ему в помощь постоянно самолёт выделяли. И ведь выделят, уверен. Только не скоро. Пока государь соберёт все отзывы о результатах нашей работы на Памире, пока решение примет, пока организуются, сколько времени может пройти? Много…
А я буду продолжать своё дело, строить и продавать самолёты, обучать лётчиков и техников, механиков и обслуживающий персонал. В общем, буду готовить кадры. Рано или поздно, но моя задумка принести максимально возможную пользу своей стране обязательно выстрелит…
Пока крутились, высоту-то и набрали. Сразу беру курс на расположение отряда, прятаться нам теперь не нужно, мы только что громко о себе заявили. Если сюда ещё не дошли слухи от Пянджа, то после сегодняшнего точно дойдут. И придётся нам теперь искать самим эти банды. Если они, конечно, не успокоятся. А они наверняка не успокоятся и слухам не поверят. Точнее, поверят, но не все. И вот эти неповерившие обязательно сунутся на контрабандные тропы. Их-то нам и нужно будет поискать в ближайшее время.
Высоко не лезу, мы и так достаточно набрали. Дышать пока ещё не сложно, но разреженность воздуха уже ощущается, лёгкие начинает «царапать». Перескакиваю через встречную гору, и вот он впереди, Памирский тракт. Сразу же иду вниз, нечего попусту ресурсы организма жечь. Он у меня один, его не укреплять, а беречь нужно…
Приземляемся на том же отрезке дороги и сходу заруливаем на свою стоянку. Пока скорость окончательно не погасла, разворачиваемся на сто восемьдесят, носом на взлёт. И остаёмся на дороге. Никаких караванов и путников в радиусе одного дня пути я сверху не наблюдал, поэтому можно смело занимать дорогу. А если кто и объявится, то… Обойдёт, так думаю. Караульные близко к самолёту никого не подпустят. А местные русских на Памире сильно уважают, противиться требованиям охранения точно не станут. Так что можно спать спокойно…