Небо в огне

– Снова в дозор? – спросил Алсек.

– К храму, - понизил голос Глорн. – Сегодня мы прокладываем путь. Хочешь с сестрой попрощаться?..

Полночь давно минула, но Алсеку не спалось, и он бы выбрался из казармы – но на пути вповалку лежали ополченцы, и чей-то хвост то и дело падал на плечо жреца, и кто-то ворочался и стонал по правую руку – дневные ожоги давали о себе знать даже в глубинах сна… Стоило Алсеку провалиться в дремоту, как над городом прокатился оглушительный звон гонга, и изыскатель вскочил, отдавив кому-то хвост.

– Это в храме, - проворчал сонный хозяин хвоста. – Спи давай!

– В храме… - пробормотал изыскатель, нашаривая среди циновок палицу.

– Зген всесильный, только бы не это…

До Площади Солнца он добежал быстро – и остановился на её краю, глядя на толпу вокруг храма. Ни стражи, ни жрецов не было видно. Жители, побросав дорожные пожитки, сидели на мостовой, цепляясь друг за друга, кто-то приглушённо всхлипывал, кто-то рвал край одежды на повязки, и двое целителей раздавали зелёное масло и «Кровь Земли». От храма к краю площади брёл анкехьо, и на его спине лежали три окровавленных тела. Третий целитель подгонял ящера, но тот, усталый и равнодушный, едва переставлял лапы. Алсек пересчитал свисающие с панциря анкехьо хвосты и впился зубами в свою ладонь. Глорн был тут – с него сняли доспехи, кое-как прикрыли листьями рваные раны на животе и груди.

– Алсек! – Аманкайя бросилась к жрецу, и он крепко прижал её к себе, чувствуя жар, исходящий от её лба. От колдуньи пахло гарью.

– Что стряслось? – пробормотал изыскатель, беспомощно оглядываясь по сторонам.

– Алсек, туннель… они… они нашли вход, - прошептала Аманкайя, дрожа мелкой дрожью. – Глорн… воины… они остались… пока мы бежали… меня оттолкнули… я… я ударила демона… Глорн… его зацепило… Алсек! Он живой?!

Из приоткрытых ворот храма донёсся грохот и лязг, и они распахнулись. Через несколько мгновений Гвайясамин вышел наружу, и старшие жрецы вышли за ним. Осторожно, оглядываясь на тёмные лабиринты храма, выбрались стражники и направились к анкехьо. Сняв раненых с его спины, они на циновках понесли их в Медную Четверть. Ящер с тяжёлым вздохом лёг брюхом на камни мостовой.

– Возвращайтесь в Медную Крепость, люди Эхекатлана, - сказал верховный жрец. – Те, кто не может идти, пусть скажут об этом – их отнесут в залы храма. Да будут боги милосердны ко всем вам…

– Почтенный Гвайясамин! – крикнул Алсек. – Что случилось? Почему…

– Воины Манчи встретили нас, - подняв руку, Гвайясамин прервал поток вопросов. – Теперь они знают нашу дорогу – и теперь её у нас нет. Туннель обрушен, и пусть Владыка Мёртвых не будет жесток к тем, кто остался на той стороне. Твоя сестра с тобой, Сонкойок? Отведи её в Медную Крепость и ступай на стены.

…Некому было слушать, как Алсек, царапая стену ногтями, бессильно проклинает Джаскара, солнечную тварь, давшую ему силу, и всех, кто по доброй воле пошёл служить ему. Не так уж много воинов осталось у Горелой Башни; те, кто не стоял на крышах, сгрудились сейчас у котла с пачей или расчищали водяной пост. И водовод, и каменная чаша уцелели, но их завалило обломками верхней галереи – и один из ополченцев в падении разбил себе голову о приступок, и вода помутнела от крови. Войксы сидели поодаль, в нише, жадно принюхивались к свежим трупам, но близко не подходили. Причинить вред демону-падальщику – скверная примета, но Алсек, не задумываясь, прожёг бы насквозь любого из них, кто сунулся бы к убитому воину-Гларрхна.

Стена, не выдержав страшных ударов, искрошилась и просела, верхнюю галерею будто ветром сдуло, перекрытия Горелой Башни пока что держались, и там, за наскоро сложенной из обломков стеной, ополченцы прятали одну из последних баллист. То, что осталось от ближнего камнемёта, впору было сметать в костёр – и Алсек, глядя на север и на юг, не видел камней, летящих из города, зато видел раздробленные стены и опустевшие галереи. «Ильяпа» на западных воротах ещё держалась, но и она бессильна была перед багровыми облаками. Они окутали застенье, и что-то копошилось под ними – и то и дело наружу вылетали окутанные неровным сиянием глыбы и запечатанные чаны с огненной жижей. Янтарный щит Эхекатлана порой мешал им долететь, взрывая на полпути, но чаще они разбивались о крыши и мостовые – и весь город окутан был смрадным чёрным дымом.

– Кх-ха! Куда, Вайнег их побери, делись все летуны?! – буркнул Кегар, отставляя в сторону пустую миску. – Мешок песка бы высыпать, пока мы все тут не спеклись…

Последний куман, увозящий раненых в Медную Крепость, исчез за углом. В этих битвах и ему досталось – он припадал на левую лапу, и на боках виднелись слегка поджившие швы. Кто-то из целителей нашёл время, чтобы позаботиться и о куманах – и Алсек почти догадывался, чьих это лап дело…

– Будет тебе, - Хифинхелф, ополоснувшись у водяной чаши, подошёл к жрецу и крепко сжал его плечо. – Убило немногих, а косссти сссрассстутссся.

– Успеют ли? – горько усмехнулся тот. – Манча приноровился ломать наши стены. Будь у нас больше кораблей…

– Ссслышшшал я уже о вашшшем вылете, - махнул рукой Хифинхелф. – Полыхало на полгорода… Хэсссс! А мысссль была недурна. Почиссстить бы небо, пока твари Тзангола ссспят…

Он повернулся к стене, долгим взглядом смерил Горелую Башню.

– Там ведь есссть воротца, Алсссек? Наверняка есссть…

– Что у тебя на уме, ящер? – нахмурился Кегар. Алсек не услышал, как он подошёл – грохот крошащегося камня заглушил его шаги.

– Вылазка, Кегар, - ответил Хифинхелф, глядя ему в глаза. – Весссьма полезно было бы пройтисссь за ссстеной ссс оружием, пока Ссскарсссы долбят нашшши ворота.

– А… - махнул рукой Гларрхна. – Ты не первый такой умный, ящер. Не суйся туда. Лекари нам тут нужны.

Он пошёл к ближайшему дому – когда стена дала трещину, под казармы отвели все окрестные здания. В бывшей таверне – хвала богам, её не тронули ни летящие с неба камни, ни копающие снизу черви – устроили кухню, там жили те, кто готовил пачу, туда же сносили и раненых, и Хифинхелф жил там же – когда его не отзывали на север или на юг…

– Лекари, сссожги меня Кеоссс, - передёрнул плечами иприлор. – То я им сссолевар, то я им литейщик, то ссстражник… Шшшто ещё придумают?

– Он не в обиду тебе сказал, Хиф, - похлопал его по руке Алсек.

Мостовая под их ногами тихонько дрогнула, и жрец шарахнулся в сторону, зажигая на ладонях золотое пламя. Из трещин между расходящимися плитами высунулись кольчатые жёсткие усы, зашевелились, струи дыма потянулись за ними.

– Червяк! – заорал Хифинхелф и спрыгнул с отползающей плиты. – Тик’ба чиу!

Усы, обвиснув, хлестнули пару раз по мостовой и замерли. Иприлор глубоко вдохнул, потёр ладонью о ладонь и постучал пяткой по камням.

– Сдох, - криво усмехнулся Алсек. – Быстрый ты, Хиф. Отойди чуть в сторону, я запечатаю нору.

– Хсссс, - кивнул иприлор, думая о чём-то своём. Молча он смотрел, как жрец водит каменным лезвием поверх мостовой, и как шипит и оплавляется песчаник.

…Алсек уснул, едва рухнул на циновку, и проснулся, лишь когда чешуйчатые лапы подняли его в воздух.