Небо в огне

– Манча, - еле слышно сказал Ильюэ и поднял над головой тускло блеснувший кусок мутного стекла. Что-то было вплавлено внутрь, но Алсек ничего не успел разглядеть – стекляшка налилась золотисто-белым светом и рассыпалась пылью, вычертив в воздухе искристые дуги. Там, где они коснулись мостовой, воздух задрожал и помутнел, многоцветный туман заколыхался в арках сияющих ворот. Уску, сложив крылья, бросился в портал, Ильюэ, помедлив, шагнул за ним.

– Дорога Гвайны, - прошептал Атауску, поднимая перед собой нож. – Даритель жизни да не оставит нас!

Золотая дуга полыхнула меж двумя лезвиями, и Алсек едва удержал нож – рукоятка налилась жаром и мелко задрожала. Дуга, выгибаясь, взвилась над мостовой. Теперь в огненных воротах не застрял бы и гружёный анкехьо – не зацепился бы даже шипами.

– Уходим, - склонил голову Даакех и шагнул в портал вслед за сгинувшим Ильюэ. Ополченцы подхватили раненых, немногие стражи-Гларрхна сомкнули строй. Белая кошка прошмыгнула следом; седой маг, скорчившийся на её спине, на миг встретился с Алсеком взглядом, но жрец не успел его окликнуть.

Ворота вздулись огромным пузырём и опали, Алсек заглянул в них, но не увидел ничего, кроме пёстрого тумана и золотых вспышек.

– Чего дожидаетесь? – щёлкнул хвостовой клешнёй стражник-Гларрхна и подтолкнул к воротам тех, кто жался у стены. Алсек украдкой подул на горящую ладонь – нож и не думал остывать. Обсидиан понемногу багровел, а острая кромка уже окрасилась серебром, и жрец боялся, что камень попросту расплавится в его руке.

Что-то громыхнуло в небе, и щит, раскалённой паутиной натянувшийся от стены до стены, разлетелся в клочья. С окраины послышался радостный рёв. Жрец с мешком свитков, содрогнувшись, шмыгнул в портал, следом двое ополченцев почти бегом пронесли раненого Гларрхна. Это был один из бесхвостых, он пытался перебирать ногами, но они не слушались, и он только сердито рычал.

– На Реке есть целители? – встревожился вдруг Алсек.

– Смотри на ворота!
– угрюмо ответил ему Атауску. Ладонь старшего жреца побагровела, и он придерживал нож левой рукой. Дуги потускнели и истончились, туман потемнел.

– Зген всесильный! – Алсек сжал нож двумя руками и поднял выше. Второе запястье налилось жаром и отяжелело.

Два ослепительных пучка впились в крышу зернохранилища, и во двор посыпались дымящиеся обломки. Воин-Гларрхна, шагнув в сторону от портала, послал в небо три луча, и мостовая качнулась от оглушительного вопля. На склады, судорожно дёргая крыльями, рухнул полуденник, и кто-то, сшибленный с ног, растянулся на камнях. Упавшего жителя подхватили, втащили в ворота.

– Хаэй! – Атауску, оглядев опустевший двор, повернулся к стене. – Быстро сюда, пока ворота открыты! Некого уже стеречь!

Со стены отозвались сердитым рыком – и тут же каменные плиты, перекрывшие вход во двор, затрещали от страшного удара. Багровая чешуя, окутанная дымом, мелькнула за бойницей, и щёку Алсека опалило раскалённое дыхание.

– Хаэ-эй! – крикнул Атауску, перехватывая нож левой рукой. – Кто остался – живю к воротам! Сонкойок, уводи их, я сейчас!

Он легко, как в свежий лист Нушти, всадил лезвие в мостовую и бросился к стене. Золотая вспышка впилась в багровое облако, и кто-то на той стороне взревел от боли. Мимо Алсека, припадая на переднюю лапу и волоча за собой крыло, промчалась последняя из йиннэн.

– Всё?! – трое Гларрхна в дымящейся броне кубарем скатились со стены и влетели в портал. Следом спрыгнул Атауску, выпустил сопротивляющуюся ношу, подхватил нож. Искристые дуги вспыхнули ярко, но свет их был прерывистым.

– Аманкайя?! – изумлённо мигнул Алсек, роняя раскалённое лезвие на мостовую. Колдунья, бросив возмущённый взгляд на старшего жреца, попыталась что-то сказать, но не смогла.

– Где Хиф?! – изыскатель огляделся по сторонам, но увидел лишь стену, вспоротую трещиной, и пламя, бьющее из разлома. Медная пластина, сорвавшись со стены, упала в пустую водяную чашу.

– Сонкойоки, ступайте на Реку! – сверкнул глазами Атауску, прижимая к груди обожжённую руку. Алсек мотнул головой.

– Аманкайя, держи, отдашь Ильюэ, - он всунул ей в руки свёрток, не отбрасывающий тени. – Я остаюсь.

– Что?! – нахмурился Атауску и потянулся к его плечу, но Алсек ускользнул от тяжёлой руки.

– Идите, я закрою ворота!

Стена снова затрещала, каменные плиты не выдержали натиска и с оглушительным треском полопались. Поток огня ворвался во двор, оставляя чёрный след на мостовой. Алсек бросил дымящийся нож в водяную чашу, и покорёженная медная пластина загудела и тут же смолкла. Видя краем глаза, как гаснут светящиеся дуги, и последние тени тают в цветном тумане, он схватил оброненное лезвие и оттолкнулся от края чаши, взбираясь на гребень стены.

Он успел спрыгнуть с наскоро наваленных в груду камней прежде, чем их охватило пламя. Весь двор вспыхнул, как пучок соломы, и плиты мостовой, не выдержав жара, лопнули с тонким звоном. Алсек, прижимаясь к дальней крыше, видел, как Существа Сиркеса врываются во двор, протискиваются в двери зернохранилищ и разочарованно ревут, выбираясь обратно, как поджигатели рыщут по обгоревшим домам, выбрасывая из дверей найденные циновки, поленья и земляные клубни, как огромный Скарс, держа за лапы изувеченное тело Гларрхна, бьёт его о стены, а потом бросает себе под ноги и выдыхает пламя. Люди, покрытые чешуёй и шипами, разъярённые демоны и хищные куманы метались по городу, заглядывая в каждый двор. Алсек, разбежавшись, перемахнул на другую крышу и услышал с неба пронзительный вопль. Луч, посланный тонакоатлем, ожёг ему пятки, но доли секунды жрецу хватило, чтобы скатиться с опасной крыши в тень покинутого дома. Те, кто рылся в чужой кладовой и с бессмысленной злобой колотил плошки и горшки о мостовую, не заметили его.

Когда скользящие в небе тени стянулись к Медной Крепости, Алсек выбрался из укрытия и осторожно огляделся. Чужаки пробежали по этому переулку, не задерживаясь, оставив несколько дымящихся тел. Тот, кто убил их, лежал тут же, - воин из городской стражи. Его череп раскололся под ногой Скарса, по раздавленному телу пробежали чужеземцы, вдавив его в мостовую, но крылатый знак ещё виден был на залитой кровью броне. Алсек отвёл взгляд.

«На запад,» - подумал он, до боли сжимая кулаки. «На запад, к реке… Живым сказали идти туда, я найду там их… Не оставь нас, Воин-Кот, не оставь нас всех!»

Осколки золотых шипов глубоко впились в камни, - крылатый корабль взорвался в воздухе, разлетевшись на мелкие куски, тот, кто вёл его, обратился в дым, но даже своей смертью он погубил ещё десяток поджигателей, - их кости догорали на мостовой. Алсек уже не перешагивал их, не обращая внимания на ожоги. За углом чавкали и хрустели костями, потом оттуда выбралось Существо Сиркеса, взвалив на плечо недоеденный труп.

– Ни-шэу, - прошептал жрец, направив нож на горло демона, и существо с утробным воем схватилось за шею. Алсек, не помня себя, шагнул вперёд, но дротик ударился о его кольчугу, едва не вышибив из него дух. Он отшатнулся к стене, хватая ртом воздух.

– Везде, отродья Джилана! Искать везде! – взвыл кто-то на соседней крыше. – Не пропускать ни одного подвала!

«Никого вы не найдёте,» - криво усмехнулся Алсек, отступая в тень. В ней немного было места – солнце ещё не спустилось к горизонту – но жрец знал, что всадники на куманах, проезжающие мимо, не видят его. Один из воинов Джаскара подгонял ящера толстой красной плетью – хвостом Гларрхна.

Каждый квартал на пути к западным башням был Алсеку знаком до последнего камешка на мостовой, до значка на стенах, но сейчас он ничего не узнавал. Он прислушивался к шорохам, негромким шагам, - победители кричали и рявкали, звенели оружием, громко топали, если кто из побеждённых и остался здесь, шуметь он едва ли стал бы, - и однажды выскочил на улицу на тихий шелест и вздох. Там был Войкс – выйдя из тени, он принюхивался к дымному воздуху. Почуяв чужака, падальщик оскалился и зашипел.